В пламени холодной войны. Судьба агента

В безмятежные месяцы того года Стиг часто размышлял, пытаясь найти альтернативу тому, что предлагал Центр. Позаботиться о своем будущем, о спокойной старости можно было, конечно, и дома, используя влияние и положение в министерстве обороны. Кроме того, оставались еще солидные связи с промышленниками, и он продолжал делать все, что в его силах, чтобы укрепить старые знакомства и установить новые. Короче, свои возможности он оценивал весьма оптимистично.

Но неожиданно происшедшая в декабре встреча лишила его всякого интереса к обустройству старости на родине…

Хмурым зимним утром они встретились с Петром Павловичем в Хельсинки. Для беседы отправились в тот же загородный дом, что и раньше. Они были друзьями, встретившимися после долгой разлуки, – так, по крайней мере, чувствовал себя Стиг. Оказалось, что радость встречи приправлена новым штрихом щедрости: посреди стола рядом с привычной бутылкой минеральной воды красовалась ваза с фруктами! Это было что-то новенькое, да к тому же и вопреки времени года – в общем, швед даже засомневался, не стал ли Петр вегетарианцем. Слава Богу, такого не произошло, поскольку позже последовало приглашение на говяжью отбивную.

Когда молча уселись за стол, впервые после долгих лет совместной работы Веннерстрема охватило беспокойство. Какие требования выдвинет теперь Центр? Неужели предложит работать против Швеции? В Вашингтоне он об этом не размышлял, такой поворот событий даже не приходил в голову. В своих шпионских поисках Стиг целиком и полностью погрузился в международные проблемы, то есть – в «чужое». Но сейчас, глядя на портфели – черный Петра и коричневый свой, – он так разволновался, что почувствовал на лбу холодный пот.

Петр, однако, начал беседу с предложения, которого швед меньше всего ожидал:

– Я тут немного поразмышлял над будущими формами твоего сотрудничества с нами. Конечно, пока рано определять конкретные детали и задачи, но в принципе хотелось бы, чтоб ты избрал зоной деятельности Средиземноморье.

Внутренняя дрожь мгновенно отпустила. По существу, это было все, что хотелось услышать человеку, озабоченному надвигающейся старостью. И сразу же мысли потекли в привычном русле. Самодовольство это или нет, но Стигу нравилось смотреть на себя как на высококвалифицированного международного шпиона-профессионала. Где-то он читал, что психологи называют подобную жажду признания «тоской по оценке». Что ж, решил он, возможно, что они правы.

– При таком раскладе ты получаешь то, к чему стремился, – продолжил Петр. – Прекрасное место, чтобы поселиться там после пенсии. Кажется, ты именно этого хотел, когда подписывал контракт в Москве?

Предыдущие варианты, которые приходилось обдумывать как альтернативу, теперь казались уже совершенно неинтересными. Без всякого сожаления и с большим удовольствием Веннерстрем забыл о них, едва услышал упоминание о Средиземном море.

А Петр заговорил снова:

– Тебе необходимо проштудировать все, что имеет отношение к району Средиземноморья. География, политика, экономика, военное положение и прочее. Думаю, это приятно займет твое свободное время.

Он оказался прав: последующий процесс познания действительно был приятным и интересным.

Затем перешли к специальным вопросам, думая о которых, Стиг испытывал особое беспокойство.

– Нашей постоянной и главной задачей в Стокгольме должно стать освещение военно-политических проблем. Будешь составлять самостоятельные повседневные донесения, так же как в Вашингтоне. Как у тебя на этот счет с целенаправленными контактами?

Разумеется, с контактами все было в порядке. Положение в экспедиции как нельзя лучше соответствовало заданной цели. Веннерстрем объяснил, как обстоят дела. Петр задумался: по его мнению, один очень важный источник информации отсутствовал. Он поинтересовался, можно ли завести знакомства в дипломатическом корпусе на уровне послов.

Стиг тут же прикинул, что это вполне возможно, но перед Петром предпочел усомниться.

– Не могу сказать заранее, – ответил он. – Но попытаюсь сделать все, что в моих силах.

На практике задание оказалось достаточно легким: игра в бридж открыла агенту многие двери. Впоследствии Петр Павлович узнал обо всех этих «контактах на уровне послов». Согласно принятой Центром системе, каждый из них обозначался точно, с указанием имени, места и времени. А чтобы упростить составление донесений, Стиг употреблял обычный метод Центра: часто используемые источники информации обозначались номерами или буквами.

Петр Павлович сообщил также, что задачи по технической разведке, столь актуальные в течение всего вашингтонского периода, по-прежнему остаются в силе. Предполагалось, что договор о закупке военной техники мог принести пользу даже на территории Швеции. Но задание распространялось еще и на английские новинки.

В действительности возможности Веннерстрема были значительно большими, чем поначалу предполагал Петр. При распределении обязанностей в командной экспедиции на долю Стига выпало постоянно быть в курсе любых достижений и изменений в развитии ракетостроения – области, без всякого сомнения, наиболее приоритетной в технике. Но он не упомянул об этом, поскольку не хотел, чтобы Центр возлагал на своего агента слишком большие надежды.

Беспокойство Веннерстрема окончательно исчезло, когда начали обсуждать шведские дела. К большому его облегчению, требования оказались очень скромными. В Швеции полным ходом шли открытые дебаты о внутреннем развитии малого тактического атомного оружия, и пока не было ясно, к какому результату они приведут. По этому пункту Центр интересовало не то, что происходило открыто, а то, что назревало за кулисами кризиса. Это задание не относилось к числу трудных. Уже тогда швед располагал достаточной внутренней информацией об отрицательной позиции правительства. Но снова расценил, что не стоило сразу выкладывать все сведения и тем самым дезавуировать в глазах Центра важность поручения.

Следующим пунктом повестки дня была шведская политика неприсоединения к союзам. С точки зрения Веннерстрема, подозрительность Центра в этом вопросе просто не знала границ. В настоящее время, утверждали русские, имеются сомнения в прочности шведского нейтралитета. Причиной этого стал главнокомандующий генерал Нильс Сведлунд. В 1956 году он совершил поездку в США, которая не была официальной: генерал ездил как частное лицо, чтобы избежать внимания к своей персоне. Но на русских это оказало как раз противоположное воздействие. Именно то обстоятельство, что он не поехал официально, возбудило внимание и последующие подозрения.

Петр Павлович выразил неудовольствие, что Стиг ничего не сообщил Москве об этой поездке, ведь в то время он как раз находился в Вашингтоне. Веннерстрему не удалось скрыть удивления, что Центр тем не менее знал о ней. Причину же своего молчания он объяснил просто: визит генерала не имел никакого политического значения. Сведлунд, используя свои связи на самом высоком уровне, просто пытался снять часть ограничений и грифов «секретно» с некоторых современных образцов, закупить которые Швеция вскоре намеревалась. И это увенчалось успехом.