В плену страстей
Шрифт:
Отец исполнил угрозу и отобрал у Сары все платья, потому что они считались дьявольским одеянием. Теперь у нее остался только этот черный наряд.
Сара расчесала светлые длинные волосы, молясь про себя, чтобы Малькольм еще не уехал. А еще усерднее она молилась о том, чтобы не проснулась ее мать и не подняла тревогу из-за исчезновения дочери.
Со стороны парадного входа доносились слова прощания. Уезжал Калеб, а Камилла жаловалась Тайлеру на усталость. Через несколько минут, когда все стихло, Сара прокралась через кухню и побежала через сад туда, где стояли экипажи. Последним в ряду
Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем девушка почувствовала, как зашевелился кучер, увидев приближающегося Уэзерли. Сердце Сары забилось так сильно, словно собиралось разорваться в груди. Наконец-то она сможет остаться с Малькольмом наедине! Сара все еще лелеяла слабую надежду, что он сжалится над ней и увезет с собой. Она и представить себе не могла, как будет жить без него, не видя его, не слыша его звонкого смеха, не ожидая случайного прикосновения его руки…
Черное платье хорошо скрывало девушку в темноте. Сара дождалась, пока Малькольм сядет в экипаж, кучер тронет лошадей, и лишь потом обнаружила себя:
– Малькольм, Малькольм…
Он повернул голову, в темноте блеснули иссиня-черные волосы.
– Сара!.. Что ты здесь делаешь? – спросил он, не веря своим глазам. – А что, если узнает твой отец? Хорошенькое же будет удовольствие объяснять ван дер Рисам, почему ты здесь, со мной!
– Малькольм, Малькольм, прошу тебя! Мне нужно было увидеть тебя… Может быть, в последний раз! Родители хотят увезти меня куда-то. Прошу тебя, Малькольм, – взмолилась она, подползая к нему на коленях.
– Неужели ты не понимаешь, что между нами все кончено, Сара? Почему бы тебе не оставить меня в покое? Я никогда не пойму твоей низменной привязанности к Рэн после того, как я сделал ей предложение…
Сара поднялась с колен и села рядом с Уэзерли. Его глаза сверкали от возмущения, и девушка решила потушить гнев любимого поцелуями. Малькольм пытался оттолкнуть ее от себя, оторвать ее руки от своей шеи, но Сара еще крепче прижималась к нему стройным телом. Наконец он перестал сопротивляться и ответил на поцелуи.
– Сара, Сара, маленькая глупышка, – прошептал он, притягивая ее ближе и зарываясь лицом ей в грудь.
Тело Сары дрожало от прикосновений его пальцев, а губы снова и снова искали рот Малькольма.
Уэзерли быстро расстегнул пуговицы на черном платье и, не колеблясь, стянул его с Сары через голову, оставив девушку в тонкой ночной сорочке. Фаэтон катился по улицам Лондона, и извозчик даже не подозревал, что происходит внутри. Малькольм спустил сорочку вниз, обнажив круглую крепкую грудь; теперь наготу Сары прикрывали только волосы. Она вся дрожала от желания.
Уэзерли снова и снова шептал ее имя, доставляя наслаждение, которого прежде Сара не знала. Малькольм целовал ее, ласкал, проникал в самую душу. Это был ее любимый Малькольм!
Его губы умело ласкали ее тело, пальцы дразнили плоть. У Сары кружилась голова от близости крепкого, мускулистого тела, горячее дыхание мужчины пьянило ее. Сильное желание бросило их в объятия друг к другу, и они вместе
вознеслись на вершины блаженства и достигли пика страсти.Сара выкрикивала:
– Люби меня, Малькольм, люби!
Ей хотелось навеки остаться в его объятиях. Сердце Сары ликовало от радости, когда она отдыхала рядом с Уэзерли после бурной любви.
– Теперь одевайся, Сара. Я должен отвезти тебя назад в дом барона, пока не обнаружили твое отсутствие.
– Нет, Малькольм, не заставляй меня возвращаться туда! Я люблю тебя! Знаю, что и ты любишь меня! – заклинала Сара, обливаясь слезами.
– Перестань ныть! – прикрикнул Малькольм. – Почему ты вечно плачешь?
– Как можно быть таким жестоким? Я отдала тебе себя, Малькольм, и ты взял то, что я предложила. Разве ты можешь выбросить меня, как мусор? – взмолилась она.
– Мусор всегда остается мусором, Сара. Когда я в чем-то больше не нуждаюсь, то это становится либо сокровищем, либо мусором. Ты же, моя маленькая страстная пуританка, увы, не сокровище, – Уэзерли нагло ухмыльнулся. – Я вижу тебя в последний раз, Сара, если, конечно, ты не придешь на мою свадьбу. Но, кажется, у твоего отца другие планы. Он считает, что Рэн плохо влияет на тебя! – Малькольм громко расхохотался, и звук этот был настолько невыносим, что Сара закрыла уши руками.
В то время, когда Сара просила, спорила и умоляла Малькольма взять ее с собой, фаэтон развернулся и поехал к дому Синклера. Все закончилось тем, что Сара осталась стоять в конце аллеи, около конюшни. Она была не в силах тронуться с места и пойти наверх – из боязни, что родители могут услышать ее рыдания.
ГЛАВА 6
На следующий день Калеб пришел в дом барона Синклера, как и было условлено, на ранний завтрак с отцом, чтобы обсудить последние дела Голландской Ост-Индской компании, представителями которой они оба являлись. Калеб чувствовал, что не дела компании заставили Ригана позвать его на этот тихий завтрак и не желание возобновить их отношения. У Ригана на уме было что-то другое, и Калеб подозревал, что это вряд ли что-то приятное.
До позднего утра Риган говорил и говорил о компании, своем доме на Яве, о четырех сыновьях, которые с нетерпением ждут их возвращения домой. Они с Калебом обменялись новостями об общих знакомых и о возможности гражданской войны в Англии. Риган тянул время и не спешил открывать старшему сыну настоящую цель их встречи.
Наконец, когда горничные прервали их беседу, чтобы убрать со стола и накрыть к ленчу, Риган позвал Калеба в библиотеку. Налив себе и сыну по приличной порции рома, Риган уселся в огромное кресло.
– Что ты думаешь о молодом человеке, которого Рэн выбрала себе в спутники жизни, Калеб?
Ответа не последовало, Калеб лишь презрительно скривил губы и сделал большой глоток из стакана. Риган рассмеялся.
– Я тоже так считаю! Мы с Сиреной абсолютно согласны с тобой, но Рэн другого мнения. Он совершенно покорил ее.
– Тогда мне жаль девочку, – пробормотал Калеб. – Уверен, что вы с Сиреной не допустите этого брака.
– Ты же знаешь, что Рэн очень упряма. Она поступит так, как захочет несмотря на наши протесты. Сирена очень расстроена.