В плену

– За тобой Матюха заедет.

Я кивнула, словно он мог меня видеть.

– Малыш, – позвал Антон, уже почти разъединившись, – у тебя все в порядке?

– Не совсем, – ответила и тут же пожалела о сказанном. Антон забеспокоился, засыпал меня вопросами. – Я сейчас приеду и все расскажу. Целую, – добавила поспешно и отключилась.

Сборы заняли семь минут: влезть в джинсы, натянуть свитер с высоким горлом, затянуть волосы в хвост, взять сумку, ключи – и я готова. Матвей приехал через полчаса.

Антон выглядел измученным: рука на перевязи, ссадины на лице, – но храбрился, мол, зачем его держать в больнице, только место занимать. Я тоже рвалась домой после комы, едва только на ноги начала вставать. А папа ругался, что я себя не берегу. А я тогда хотела к Антону, который приходил редко, боясь гнева папы. И старательно выполняла все назначения врачей, только чтобы побыстрее сбежать из этих стен.

Я прижалась к Антону и тихо всхлипнула. Напряжение последних дней давало о себе знать: меня трусило, и я не могла и двух слов связать. Антон терпеливо ждал, пока я успокоюсь и смогу связно говорить. И я рассказала ему все, как на духу: про папу, про сложную операцию, про деньги и что мне негде достать такую сумму.

– А кредит? – нахмурился Антон. Я покачала головой.

– И под залог дома не дают, – вздохнула. – Я все банки обошла – впустую. Может, ты попробуешь?

– Попробую что? – изумился он. – Найти пятьсот штук за сутки? Не смеши меня. К тому же меня уволили.

Уволили? И денег ему не раздобыть? И подмигнувшая было радость рассеялась. А Антон лениво перечислял варианты и невозможность их выполнения и отводил взгляд. А я понимала одно: у меня не осталось выбора.

– Тогда, – запнулась. Встала, собирая волю в кулак. Папина жизнь дороже. – Тогда нам придется расстаться.

– Не понял? – он попытался сесть, но капельница мешала. – Что значит расстаться? Из-за чего? Из-за какой-то ерунды?

Я отступила назад. Усмехнулась.

– Из-за ерунды? – и злость прожгла вены. Папа умирает, а ему все равно – вот уж действительно ерунда. – Замуж я выхожу. Прощай.

И ушла, не оборачиваясь. По пути перезвонила Катьке: та на удивление ответила сразу.

– Я согласна, – коротко выдохнула в трубку.

– Хорошо, – сипло отвечала подруга. Закашлялась. – Прости, болею, – и снова пауза. – Ты сейчас дома?

– Буду через полчаса.

Дождь слегка моросил. Ветер трепал ветки, где-то вдалеке сверкала молния. Но я успела вымокнуть, пока добралась. Дождь умудрился вымыть и головную боль, разгоревшуюся после встречи с Антоном. А у дома меня уже ждали. У черного джипа, приткнутого под самую калитку, стоял худощавый мужчина средних лет: подтянутый, в светло-сером костюме. Каштановые с сединой волосы блестели от дождя, а в цепком взгляде настороженность.

– Вечер добрый, – произнес он сухо, когда я поравнялась с ним.

– Я бы поспорила.

Мужчина усмехнулся.

– Позвольте представиться. Святослав Регин, камердинер сэра Ямпольского, – щелкнул каблуками, натянувшись как струна, и коротко кивнул, едва не отдав честь.

Я сдержалась, чтобы не раскрыть рот от удивления. Не думала, что в наш век технологий и компьютеризации возможны камердинеры, да еще с такой муштрой. Что ж за человек этот Марк Ямпольский на самом деле, а не в свете слухов и выдумок?

– Алиса Ланская, – в тон камердинеру отчеканила я. – Невеста сэра Ямпольского.

Регин улыбнулся. Похоже, я развеселила его. Пускай. А злость покалывала пальцы. И в висках снова неприятно заныло.

– Катерина Владимировна предупреждала о вашей манере общения.

Я лишь пожала плечами.

– Но я убедительно прошу вас, – он шагнул совсем близко, словно хотел доверить тайну, – будьте сдержаннее. Марк Давидович не любит, когда ему перечат.

Я раскрыла рот для возмущения, но благоразумно захлопнула. Пожалуй, камердинер и прав.

А Регин кивнул, принимая мое молчание за согласие, отступил на шаг и распахнул заднюю дверцу.

– Или вам нужно собрать вещи?

Спасибо, что спросили. Я перевела взгляд на дом и передумала. Я не хотела брать с собой свою жизнь. Там, в фарсе, все должно быть другое, не тронутое моей прежней жизнью.

– Не думаю, что мои личные вещи подойдут к новому статусу. Разве что…

– Да?

– У вас не найдется таблеточки. Голова сильно болит.

Регин кивнул и достал из кармана упаковку обезболивающего. Я проглотила две капсулы, не запивая.

– Спасибо, – протянула обратно лекарство, но Регин лишь отрицательно покачал головой.

– Едем?

Странное предчувствие, что я нескоро сюда вернусь, поселилось в душе. Я вздохнула, отгоняя плохие мысли, и нырнула в машину.

Часть 2 Алиса. Раньше

В светлом салоне меня ждал молодой и холеный до хруста зубов мужчина в костюме стального цвета: светлые волосы уложены с гелем, на носу очки в золотой оправе и вид вполне деловой, словно на переговоры пришел. Хотя, наверное, так и было, потому как представился он мне юристом Марка Ямпольского. Вот только не нравился он мне – уж не знаю, почему, но вызывал неприятное ощущение, будто лимона наелась: кисло и противно. Хотя он даже не заговаривал со мной.

– Итак, Алиса… – перебил он мои мысли. А голос, строгий, высокий, показался знакомым.

– А мы с вами нигде не встречались раньше? – полюбопытствовала я, не удержалась.

Он зыркнул на меня из-под очков и покачал головой.

– Такую женщину я бы запомнил, – и улыбнулся, но глаза непонятного цвета оставались серьезными.

Странно, потому что юрист казался знакомым, но я не могла вспомнить, где мы встречались. Впрочем, он мог просто напоминать кого-то. И я отмахнулась от этой мысли, потому что юрист вновь обратился ко мне. Зашуршали листы бумаги.

– Борисовна, – добавила я, когда он снова назвал одно лишь имя.

– Итак, Алиса Борисовна, – на его лице не отразилось ни единой эмоции, – мы должны с вами обсудить некоторые моменты брачного договора.

Вот что-что, а обсуждать контракт в машине, на ходу, да еще и без будущего супруга я не собиралась. К тому же я его еще и в глаза не видела. Ни супруга, ни контракта. Да и подумать хотелось, понять, как вести себя и вообще побыть в тишине. Чтобы ноющая боль наконец отступила. Поэтому…