В поисках героя. Часть первая

Девушка размышляла недолго и без каких-либо эмоций приняла объятие рук Генриха. Приняв драгоценную ношу, Данзас нарочито медленно двинулся к лагерю, с каждым шагом все крепче прижимая пахнущую рекой девушку к себе.

– Можешь обнять за шею, - уловил он.
– Мне так будет удобнее нести. Ты что?
– неожиданно взвился он, едва не уронив медсестру в реку.
– Чего ты щиплешься?

– Ты же не удав, - спокойно ответила Дина, - а я не кролик. Что ты меня тискаешь? Больно. А пообедать тебе мною вряд ли получится.

– Я и не собирался, - презрительно фыркнул майор, - какой вздор...

– Он опустил девушку на поросший травой берег и уселся около ее вещей.

– Ладно, иди к поляне, - махнула рукой Дроздецкая.
– Я сейчас подойду, только оденусь. Поздно уже для купания, берега не видно, - добавила она и стала вытираться тонким полотенцем.

Потом Дина быстро натянула тканевые лосины и футболку, надела на ноги резиновые тапки и уселась рядом.

– Хорошо...
– мягко протянул Генрих, глядя на черную воду.
– Романтика...

– Только костер не разжигай, - предупредила Дина.
– укры очень близко. Вечер и без костра на берегу был довольно романтичен. В темнеющем июньском небе зажглись первые звезды, манившие ввысь.

А когда Данзас стал насвистывать строчки песни Талькова '...Поручик Голицын, корнет Оболенский, налейте вина...', стало совсем уж душевно.

– Хорошо, - после некоторой паузы снова повторил Генрих.
– Не хватает только гитары и бутылки вина.

– Звуки гитары привлекут ненужное внимание, - практично рассудила Дина, - а вино тут не подойдет...

Она вытащила из напоясной сумочки плоскую фляжку и отвинтив крышечку провозгласила тост:

– Давай за наш успех. Чтобы мы все сделали как надо. А уж потом можно будет посидеть и душевно.

– Что это?

– Спирт, медицинский, разбавленный.

– Ты все про работу, - поморщился Данзас, проглотив свою дозу жгучего напитка, - лучше бы о...
– он сразу осекся под лезвием девичьего взгляда.

– Про работу, Генрих, про работу, - подтвердила старший лейтенант, отхлебнув еще один глоток.
– иной раз валишься с ног от усталости, - продолжала Дроздецкая, - а надо продолжать помогать пациентам, хотя потом от них часто ничего не дождешься в ответ. Что касается тебя, мне кажется, что тебе не стоит ссориться с другими членами команды.

– Это почему же?
– поинтересовался Генрих, сделав большой глоток.
– Что я спускать такие вещи должен?

– Работа у них сложная, - ответила Дина.
– Посуди сам.
– Он закупорила фляжку, утерла рот рукой и взглянула на Данзаса.
– постоянно с риском для жизни. И постоянные командировки в места боевых действий. Колоссальное нервно-психическое напряжение. Так?

– Так, - откликнулся Генрих.

– Поэтому у таких людей может быть иногда несколько неадекватная реакция, - развивала мысль Дроздецкая.

– И что?
– пожал плечами Генрих.

– Ты стреляешь, дерешься, убиваешь, постоянно видишь смерть и кровь, - ответила Дина.
– регулярно соприкасаешься, выполняешь тяжелую, грязную работу. Это очень нелегко. Подумай над этим, - посоветовала Дроздецкая, - поставь себя на их место.

– Что это у тебя, Дина?
– с интересом поинтересовался Генрих, увидев в свете луны странный рисунок на предплечье девушки.

– Где?

– ответила старший лейтенант, вытаскивая фляжку по второму заходу.
– Вот здесь, - ткнул пальцем в предплечье девушки Генрих.

– О-о, это Шипе-Тотек, бог древних ацтеков...
– задумчиво начала Дина.
– бог, символизирующий обновление и перевоплощение, точнее перерождение, - поправилась она, выпив глоток, несколько секунд подумала и продолжила, словно на экзамене:

– Он изображался без кожи, потому что после того, как он сбрасывает с себя старую кожу, он появляется обновлённым, блестящим и золотистым богом. В его честь каждый год в начале весны приносили людей в жертву. У всех народов Центральной Америки существовал такой праздник с обрядом жертвоприношения Шипе-Тотеку, на котором жрецы, облачившись в кожу принесённого в жертву людей, торжественно танцевали вместе с воинами, захватившими пленных. Эти ритуалы символизируют перерождение земли.

– - А почему он тебя так привлек? И этого... Андрея тоже, - вспомнил татуировку на груди парня Данзас.

– - Потому что на войне перерождаешься, - без раздумий ответила Дина.
– сбрасываешь старую кожу и облачаешься в новую. Как змея. Что я, что он. Мы вместе на войне стали другими.

– - Все-таки это чужеродное нам божество, - заметил Генрих.

– - Когда он в тебе, он не может быть чужд тебе. Если ты не оставляешь его, то и он не оставляет тебя, -- уклончиво ответила Дина.

– - А каким образом ты его не оставляешь?

– Когда-то я довольно углублено интересовалась богами Южной Америки, вообще Нового Света. Искала для себя что-нибудь интересное.

– И нашла?
– поинтересовался Генрих.

– Да, - кивнула головой Дина.
– а потом я нашла людей, думающих также как и я.

– Таких же любителей экзотики?

– Это был Андрей...
– медленно пробормотала Дина, прислушиваясь к шорохам за спиной.
– тогда я нашла учителя, Всеволода.

– Нашего психолога?
– вскинул брови Данзас.

– А вы его знаете?
– поинтересовалась Дина.

– Два дня, - честно ответил Генрих, - но он же психолог, не историк!

– При чем тут историк?
– спросила старший лейтенант.
– Он психиатр по основной специальности, хотя у него два высших образования - медицинское и химфак. Просто при работе с людьми, попавшими в зону чрезвычайной ситуации, согласно новым инструкциям, должен работать психолог. Пришлось его в отделе кадров оформить как психолога. Понял?

– Куда уж понятнее, - пожал плечами Данзас, - про психолога ясно, да и медицинскую помощь он умеет оказывать. Но при чем тут Шипе-Тотек?

– - Это его хобби. Сам начал увлекаться в девяностые, так понравилось, что стал читать разные мифы и легенды о них своим пациентам.

– Так что, Андрей лечился у него?
– удивился Генрих.
– От чего?

– Не знаю почти ничего об этом, какие-то проблемы в семье, депрессия, - оглянувшись назад, снова прислушиваясь к чему-то, пробормотала Дина.

– Каждому свое, - пожал плечами Генрих, - я бы не стал колоть себе татуху по просьбе первого встречного.
– Данзас смущенно улыбнулся.