Глава 1.

***

Второй месяц лета Итэ в Аффене, государстве, раздробленном на множество мелких провинций, считался самым жарким в году. В дневные часы отсутствие воздушных потоков и ослепительные лучи нещадно палящего солнца разгоняли жителей Гендеро, самого большого города центральной провинции Аффена, по многочисленным одноэтажным домишкам, разбросанным по территории поселения в хаотическом порядке, образующем замысловатые переплетения узких улиц. В отличие от дневного времени в утренние и вечерние часы эти улочки были заполнены жителями и гостями Гендеро, перемещающимися по своим делам, и почти полностью перегораживались нескончаемым потоком повозок, груженых различным товаром, свозимым в центр города. Мощеные обработанным камнем дороги были только в центральной части поселения, где находилось единственное в городе высотное, в четыре этажа, белоснежное здание храма семи богов. Это было, пожалуй, самое чистое место в городе, за которым тщательно следили служители храма. Остальные же улицы представляли собой хорошо утоптанные грунтовые дорожки, из которых выбивали густые клубы земляной пыли, оседающей на ногах и одежде, многочисленные прохожие, осмеливающиеся покинуть свои дома утром, когда дневная жара еще не успела вступить в свои права, или вечером, когда жара немного спадала и появлялся легкий ветерок, не особо то и освежающий изнуренное высокой температурой тело. В зимние месяцы, когда весь Аффен накрывала череда прохладных дождей, такие дорожки превращались в почти непроходимые болота. Тогда местные жители покрывали их деревянными настилами, убираемыми после прекращения сезона дождей. Большое количество людей, идущих по этим улочкам, создавало тесный беспорядок, которым активно пользовались местные карманные воришки. И лишь в районе храма семи богов с его широкими улицами в течении всего года была возможность более-менее свободного перемещения. В нескольких десятках метров от центрального здания располагалась главная площадь, на которой обосновались многочисленные торговые палатки, своим совместным построением составляющие самую большую конструкцию в Гендеро. И единственную, имеющую правильные прямоугольные лини. Среди суеты, шума и гама, стоящих на рынке, торговля активно велась утром и вечером круглый год. Здесь можно было купить абсолютно все. Продукты питания изобиловали великим многообразием. Мясо животных, птицы, фрукты, овощи и прочее никогда не уменьшалось. Велась торговля и различными тканями, орудиями труда. А еще здесь продавали и покупали рабов. Аффен был одним из немногих государств, где была узаконена торговля живым товаром.

В один из таких летних дней в предвечерний час, когда жизнь в городе активизировалась и на торговой площади было очень оживленно, по мощенной брусчаткой дороге шли четыре человека. Они неторопливо перемещались, не мешая другим посетителям базара, вдоль рядов палаток, из-за которых потенциальным покупателям громогласно предлагались расхваливаемые их хозяевами товары. Эти четверо разделились на две группы: двое спереди, двое немного поодаль от первых. Последние, смуглокожие мужчины с густыми черными бородами, несли в своих натруженных руках корзины, в которые складывались покупаемые продукты. Эти двое, судя по их наряду, были местные жители, одетые в светлые просторные холщовые штаны и длинные рубахи навыпуск из того же материала. На голове у них были одинаковые тонкие серые шапочки, связанные из овечьей шерсти. Оба были в сандалиях на босу ногу. В целом, они почти ничем не отличались от большинства людей, сейчас расхаживающих по рынку. Их спутники, наоборот, разительно отличались от основной массы, как одеждой, так и более светлым оттенком кожи. Их лица были гладко выбриты. Сразу было ясно, что они иноземцы в этих краях.

Один из них, высокий, подтянутый человек лет тридцати пяти был одет в дорогую белую рубаху из хлопка. Отворот рубахи был широко распахнут, оголяя широкую, мощную грудь мужчины. Ему казалось, что таким образом он может спастись от непривычной для него жары, несмотря на то, что та, надо признать, была намного меньшей в это время суток, чем в полдень. Свои серые просторные штаны, пошитые из дорогого материала, мужчина заправил в невысокие сапоги на толстой подошве. Не самая практичная обувь для этого места в это время года. Длинные русые волосы мужчины были заплетены в косичку, спадающую ее владельцу до лопаток. На широком поясе человека с левой стороны были закреплены ножны с прямым мечом примерно в два локтя. Мужчина часто утирал своим рукавом пот со лба, но это не особо помогало ему. Частые бисеринки пота обильно стекали по его лицу, переходя на шею и грудь, скапливаясь в небольшие ручейки. Было видно, что даже вечерняя легкая прохлада не доставляет мужчине удовольствия от вынужденной прогулки.

Второй мужчина выглядел лет на пять старше первого. Ростом он был на голову ниже своего товарища, но обладал такой же статью и стройностью. Чернобровый, с орлиным носом, он казался воплощением мужской красоты. Правильные черты лица, светлая кожа, неподдающаяся загару, говорили о его благородном происхождении. Одет он был в дорогую синюю мантию, своими нижними краями волочащуюся по земле. На голове иноземца располагался белый тюрбан, из-под которого на плечи мужчины спадали густые черные волосы. Его ноги были обуты в легкие туфли с загнутыми вверх носками. Такую же обувь носила местная знать. В отличие от первого мужчины, одетого относительно легко, этот человек, казалось, не испытывает никакого дискомфорта от своего достаточно тяжелого одеяния. Он совершенно не потел. Время от времени он зачем-то внимательно присматривался к проходящим мимо него людям, словно бы пытался кого-то отыскать. Не заметив ничего интересного в одном, он неторопливо переключал свое внимание на следующего.

Корзины носильщиков были наполовину заполнены. Но покупатели еще не собирались покидать рыночную площадь. Проходя вдоль торговых рядов, они негромко разговаривали друг с другом.

– Фух, – произнес тот, что выглядел помоложе своего товарища. Он в очередной раз утер правым рукавом пот со лба. Влажная ткань рубахи стремительно высыхала на легком ветру, словно готовясь к повторному применению, – Все-таки местный климат совершенно не для меня. Жду не дождусь, когда вы решите покинуть это богами забытое место, чтобы перебраться в более прохладные края.

– Не ворчи, Терсий. Скоро, уже скоро я удовлетворю твое желание, – мужчина в тюрбане дружески похлопал своего собеседника по плечу.

– Да я не ворчу. Просто…

– Ворчишь-ворчишь. Но потерпи еще несколько дней, и мы отправимся на север. Здесь у меня почти не осталось дел.

– Мы здесь уже три недели, – сказал Терсий, – но никакого результата не достигли.

– Не скажи. Отсутствие результата – тоже результат. И потом. За это время я познакомился и даже сблизился с несколькими полезными людьми. На данный момент трудно сказать, в чем может выразиться полезность этих знакомств. Но как знать? Расположение влиятельных людей никогда не помешает в будущем, когда в твоей голове сформируется четкое понятие необходимости в использовании их влияния.

– Ну, вам виднее, господин Офиниус. Мое дело – сопровождать вас в ваших путешествиях, оберегать по мере своих возможностей, помогать в разных мелочах и прочее.

– Не скромничай, мой друг, – улыбнулся господин Офиниус, проводя взглядом очередного прохожего, – Ты знаешь, что твоя роль в моей жизни гораздо важнее тех мелочей, о которых ты упомянул.

Терсий немного зарделся в удовлетворении: его господин с благодарностью признавал роль своего верного слуги.

– Я тебя понимаю, мой друг, – продолжал господин Офиниус, – Уроженцу северных краев непривычно переживать изнурительную жару. Ты просто устал. Но поверь, скоро мы уедем отсюда.

– Да. Простите, господин, мне мою несдержанность. Я действительно устал от этой жары. Ведь у меня нет той вашей способности не ощущать ни зноя, ни холода.

– Не извиняйся, друг. Не извиняйся. Все хорошо, – господин Офиниус остановился и обернулся к сопровождающим их носильщикам, – Уважаемые, – обратился он к ним, – думаю, что мы уже приобрели все нам необходимое. Поэтому попрошу вас отнести покупки в мой дом. Передайте слугам, что в скором времени мы и сами вернемся. Пусть приготовят к нашему приходу ужин. Все. Идите.

Носильщики поклонились господину Офиниусу, развернулись и молча пошли в обратном направлении.

– Господин Офиниус, – удивился Терсий, – а нам то что еще здесь делать? Не пора ли и самим вернуться в легкую прохладу нашего дома?

– Терпение, мой друг, терпение. Я же говорил тебе, что хочу сегодня посетить рынок рабов.

– А рабы то вам зачем?

– Рабы мне ни к чему. Сам знаешь. Но, возможно, там могут оказаться те, кто нам нужен.

– Среди рабов? – с недоверием спросил Терсий.

– А почему бы и нет? Не стоит упускать никаких возможностей в наших поисках.

– Как-то не верится, что там вы сможете найти что-то полезное для нас. Откровенно говоря, мне неприятен сам факт пребывания в таком месте. Торговля людьми, на мой взгляд, самое отвратительное, что есть в этом мире.

– Согласен, Терсий. Это отвратительно. Но, увы, есть гораздо более отвратительные вещи.

– Что же может быть более отвратительное?

– Ну, например, – спокойно продолжал господин Офиниус, – гораздо ужаснее выглядят вещи, являющиеся предпосылками той же работорговли. Это войны. Я уже не говорю про геноцид народов, исключающий последующее превращение представителей этих народов в рабов, поскольку людей просто уничтожают на корню. Да, работорговля – та еще мерзость. Но если попытаться разобраться в этом вопросе, то всплывут много интересных аспектов.

– Что еще за аспекты? – не понял Терсий. Он казался возбужденным.

– Вот посуди, – господин Офиниус говорил также спокойно, – Да. Само по себе понятие отсутствия свободы у человека, являющегося чьим-либо рабом, выглядит унизительно и оскорбительно для человеческой сущности. Но если копнуть глубже, то получится, что все мы, люди, принадлежащие хозяину или самим себе, по сути, далеко несвободны.

– Это как? По-вашему, если рассматривать меня, вашего слугу, то можно приравнять мой статус к статусу раба?