В поисках солнца

Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов — видимо, чтобы не обрушить на Дерека громы и молнии, — Райтэн сдержанно, но весьма холодно ответил:

— Только через мой труп. Больше никаких твоих ньонских ужимок с опасными типами, Дер. — И серьёзно добавил: — Лучше я сам тебя придушу.

Дерек скривился.

Илмарт, который давно интересовался природой этих самых ужимок, задумался, почему Райтэн назвал их ньонскими. Учитывая, что в их совместной работе над картами Дерек, действительно, проявлял завидную осведомлённость касательно всего, что касалось Ньона, Илмарт вынес рабочее предположение, что Дерек раньше был анжельским разведчиком в Ньоне и использовал свою манеру для прикрытия и добычи сведений.

Олив тоже заинтересовалась, что там за ньонские ужимки, да ещё перед опасными типами. Природа демонстративной безобидности поведения Дерека тоже весьма её занимала, а проговорка Райтэна про Ньон заставила её вспомнить, что у Дерека, и в самом деле, кажется, имеется какая-то мутная история, связанная с Ньоном. Она припомнила, что Райтэн несколько разволновался, когда в их далёком путешествии всплыл факт знакомства Дерека с владыкой Ньона — а тот, безусловно, подходил под определение «опасный тип» и в целом объяснял, где Дерек мог подхватить свою манию демонстративной безобидности. Вот только что ему понадобилось в Ньоне и как он там умудрился пересечься ажно с самим грозным повелителем — вызывало многочисленные вопросы. Олив пока решила просто отложить полученную информацию в голове и вернуться к вопросу позже, если появятся новые интересные сведения.

— Вот чего ты завёлся на ровном месте! — меж тем, обиженно парировал Дерек, который полагал, что это весьма удачно, что его «ньонские ужимки» могут помочь и в новой игре.

Райтэн нахмурился и тяжело сел на место, меряя друга взглядом весьма мрачным.

— Руби, — неожиданно объяснила Олив и, поймав два непонимающих взгляда и один признательный, расшифровала эту мысль: — У неё тоже в основе лежит примерно твоя манера, Дер, — демонстрация безобидной и обаятельной части личности.

Дерек растерянно заморгал и бросил на Райтэна взгляд совершенно беспомощный. Тот повёл плечами, подтверждая, что Олив высказал его мысль совершенно верно.

— Но я же… — потерянно попытался было возразить Дерек, но не нашёл слов.

— Используешь эту манеру только на чужих, — невозмутимо пришёл ему на помощь Илмарт, который легко и моментально уловил мысль Олив, поскольку и у него тоже мальчишеская линия поведения Дерека вызывала настороженность и отторжение.

Райтэна, определённо, напугало, с каким выражением бессилия Дерек попытался сказать: «Нет» — но лишь неловко шевельнул губами.

Илмарт сказал чистую правду; Дерек никогда не обрушивал игру своего обаяния на людей, которых считал «своими». Сам Райтэн десятки раз видел со стороны, как он проделывает это с другими — но ни разу не становился тем, для кого Дерек это играл.

Нахмурившись, Райтэн попытался понять, что так потрясло друга в этом разговоре — не мог же он думать, что его из-за этой манеры поставят на одну доску с Руби!

«Мы же свои, — хмурил брови Райтэн, — и с нами он так не…»

И тут до него дошло.

С ними — не.

Но сам источник этой манеры — сама её суть выросла из отношений Дерека с Грэхардом. С Грэхардом, про которого Дерек сказал пусть и «был», но «моим другом».

— Ну, выходит, что не был, — мрачно озвучил свои соображения Райтэн и уточнил: — Другом не был.

Дерека перекосило. Он сделал вывод прямо противоположный: Грэхард-то ему другом был, а был ли он сам другом Грэхарду?

Оценив выражение его лица, Олив поняла, что они с Илмартом невольно стали свидетелями чего-то уж слишком личного, и присвистнула.

— Нда, Май! Кажется, мы всё-таки сегодня здесь лишние.

Илмарт, который только что пришёл к тому же выводу, несколько неуверенно кивнул.

Растерянно сморгнув, Дерек тряхнул головой, провёл по лицу рукой и отмахнулся:

— Да нет, всё в порядке. Просто, — уже вполне приходя в себя, усмехнулся он, — неожиданная трактовка. — И добавил чуть погодя: — Никогда на это так не смотрел.

— Да дело-то обычное, — пожала плечами Олив. — Многие так делают.

— Из нас — только я, — сухо отметил Дерек.

Райтэн попытался припомнить, случалось ли ему хоть раз пытаться изобразить из себя что-то более лёгкое и безобидное, чем имеется на самом деле, и вынужденно признал, что нет, ему даже в голову не приходило делать что-то такое.

Для Олив характерно было изображать как раз прямо обратное — нечто более опасное и жёсткое, чем то, что составляло её суть.

Илмарт, в целом, не был склонен изображать что бы то ни было, и если уж всё-таки что-то изображал, то скорее камень.

— Есть большая разница между тобой и Руби, Дер, — наконец, медленно и спокойно пояснил Илмарт. — Ты играешь нарочито. Если человек не полный идиот, он сразу понимает, что перед ним игра, и дальше уже либо включается и получает от неё удовольствие — либо останавливает тебя.

Сложив руки на груди, Дерек беззлобно хмыкнул, припомнив, что Илмарт в своё время остановил его хорошим таким ударом по морде — да уж, весьма красноречивый отказ играть, что тут скажешь!

— С Руби, — с большим недовольством отметил Илмарт, — нет шансов понять, играет она или нет.

— Поэтому лучшей рабочей версией, — подхватила мысль Олив, — будет считать, что она играет всегда.

Остальные согласно кивнули.

6. Чем различаются люди с разной системой приоритетов?

Осторожно! Эта глава заканчивается сценой, которая может заставить понервничать. Пристегните ремни и сохраняйте спокойствие! Помните, что вы читаете добрую сказку. Персонажи обязательно всё разрулят, отвечаю!

В тот день Руби первым делом написала отцу — ей стало очевидно, что она не справляется с интригой и, того и гляди, загубит всё дело.

«Пожалуй, уже загубила», — горько подумала она. Ей представлялось, что она, наверно, справилась бы с Райтэном — он действительно не умел видеть двойное дно в такого рода вещах и оставался довольно беззащитным перед манипуляциями — но Дерек и Илмарт слишком хорошо разбирались в интригах, чтобы ей удалось их провести.

Она, впрочем, полагала, что отец сумеет что-то придумать и спасти это дело — ведь он был гораздо более умел и опытен, чем она.

Однако отца нужно было ждать — он не мог побросать все дела и снова нестись в Кармидер — так что оставалось набираться терпения и пытаться как-то трепыхаться.

Трепыхаться не получалось.

Она, впрочем, выиграла Тэнь: та была полностью на стороне подруги и горячо верила в то, что Руби просто запуталась и теперь не знает, как выбраться. Но эта победа была единственной.

И Райтэн, и Дерек, и Илмарт больше не трудились изображать даже подобие вежливости и дружелюбия — и Руби уже через несколько дней поняла, что это, оказывается, довольно больно.

Проблема Руби была в том, что она не понимала значения искренности. Она жила другими категориями, в которых жизнь представлялась ей расчётной схемой, а люди — линиями графиков в этой схеме. Совершая те или иные поступки, можно было так или иначе изменить направление каждой отдельной линии и получить ту схему, которую хочется.