В поисках Велиаса

— Если я прав, то Энис дала тебе время на что-то важное, светлый брат, — успокоившись, попытался улыбнуться Вэрт, встретившись взглядом со Стирдиппидом. — Мальфор, здесь есть рядом деревья? А то я не обратил внимания, когда мы поднялись.

— На склоне стоит ива, — кашлянув, ответил за Ивана Стирдиппид. — Мальфор, если не трудно…

— Да, конечно… — не дал ему закончить Горычев, взяв эльфа на руки и направившись к выходу.

— Благодарю, — дав Ивану с эльфом на руках пройти мимо, чуть заметно кивнул Вэрт. Дождавшись, пока они исчезнут из поля зрения, Вэрт вновь недовольно взглянул на Грейса. — Ты что, совсем тронулся?

— Смеешь со мной разговаривать, сектант? — мрачновато рассмеялся в ответ Грейс, не желая даже отрывать взгляда от пепельной кучки. Для него в сложившейся ситуации, эта бессмысленная кучка праха представляла большую интеллектуальную ценность, нежели напарник. — А да, я забыл… твоя мамаша ведь тоже связалась со светлыми, не так ли? Думал, я не знаю?

Расслышав за спиной шаги, Грейс лениво поднялся на ноги и повернулся, едва успев схватить ртом воздух. В следующий миг, крепкая рука закаленного в боях Вэрта с силой прижала его за горло к стене башни. У глаза же слегка поблескивало тонкое, острое лезвие кинжала.

— Каэндор еще услышит об этом, — пытаясь разжать пальцы Вэрта, прохрипел Грейс. — Я обещал хранить твою тайну, но если ты так хочешь…

— Рамильда ведь тоже была из светлых, если мне не изменяет память? — чуть сильнее надавив на горло Грейса, хитровато улыбнулся Вэрт. — Ведь из-за ее смерти ты ненавидишь их? Не так ли?

— Она была слаба. Как и все светлые. Жалкая, никчемная пародия на истинного эльфа, — чувствуя, как ноги оторвались от пола, усмехнулся Грейс. — Ее смерть лишь доказала, что я был прав, не более чем.

— Вериан доверяет тебе, хоть и знает о твоей неприязни к светлым, — все еще держа Грейса у стены, но уже более спокойным и безразличным голосом потянул Вэрт. — И не называй его Каэндором. Это имя осталось в прошлом.

— Возможно, для тебя оно и в прошлом, но для меня Каэндор всегда будет Каэндором, — едва ноги вновь коснулись поверхности, Грейс опустил руки и постарался тоже успокоиться, следуя примеру Вэрта. — Орден дал ему имя. Дал ему плащ. Дал ему новую жизнь, но после смерти отца он вернулся и стал править Самаркеганом. Не находишь это странным, Вэрт?

— Ты пытаешься меня запутать? — усмехнулся в ответ Вэрт, но все же отпустил Грейса. Потирая пострадавшее горло, бывший пленник какое-то время еще гневно смотрел на него, но все же отвесил небольшой кивок. — Я прекрасно знаю историю его жизни. Его мотивацию. Его желание проследить за Горычевым. Он единственный из нас, кто видел своими глазами, на что способен их род. Не думаю, что он стал бы замышлять что-то темное, зная, что Горычевы здесь. Да и само их присутствие уже настораживает.

— Тревожные слухи добрались и до твоих нежных ушек, Вэрт? — пытаясь размять шею, долгое время находившуюся в плену, жеманно улыбнулся Грейс. — Думаю, тут нечто большее, чем просто безопасность. Мы полагаем, что он просто завидует им.

— Что ты хочешь сказать, Грейс? — спрятав кинжал обратно в ножны, неуверенно спросил Вэрт.

— Только это и хотел, — направившись в сторону выхода, театрально развел в стороны руки Грейс, пожав плечами. — Ты ведь его правая рука, не так ли? Ты же должен знать все, что происходит в голове у твоего хозяина.

Слегка нахмурившись, Вэрт отмахнул тревожные мысли подальше из головы. Он прекрасно знал о ситуации с бунтарями, и о воздействии лично самого Грейса на новобранцев. Вериан стремился решать конфликт с ними исключительно мирным путем. Повидав за свою жизнь слишком много смертей, он покинул орден и вернулся в родные земли. Взяв в свои руки Самаркеган, он перевернул многовековую историю мрачного города теней, сделав из него центральную торговую точку в землях всей Империи.

Вэрт уважал его за свои действия, направленные на укрепление дружбы между народами. За время службы, ему уже не раз предоставлялась возможность прикрывать Вериана с тыла. Хоть тот и старался не показывать своей приязни к подчиненному, Вэрт прекрасно знал, что любое его предположение, недовольство или просьбу Вериан рассматривал в кратчайшие сроки.

Еще какое-то время глядя в спину удаляющемуся Грейсу, Вэрт чуть слышно усмехнулся и закинул руки за голову. Вериан прекрасно знал, как давно Грейс пытался переманить его на свою сторону. И очередная неудачная попытка доставляла Вэрту массу удовольствия, даже сейчас, когда ему довелось стать свидетелем очередной смерти светлого эльфа.

— Когда я был маленьким, — облокотившись спиной о ствол дерева, сидя рядом со Стирдиппидом и вглядываясь вдаль, тихо говорил Иван. — Мы с отцом часами лежали в тени ивы возле нашего дома. Никогда бы не подумал, что именно у ивы мне придется с кем-то проститься.

— Прекрасное дерево, — кашлянув, попытался улыбнуться эльф. — Как нельзя лучше отражает жизнь в Империи. В ее землях сильные корни и мощный ствол, который не ломается, даже прогнувшись под грузом тяжести и печали, друг мой.

— Да, думаю, ты прав, — усмехнулся в ответ Иван. — Амальтииртарэ когда-то мне сказала, что лишь те, кто носит в сердце свет Энис, способен проводить эльфа в последний путь. Она долго пыталась научить меня понимать ваш народ. Слушать переменчивый ветер. Слышать то, что он несет в себе. Она считала это "голосом" вашего древа.

— Она преувеличила, — попытавшись вытереть потекшую со рта кровь о плечо, недовольно потянул Стирдиппид. Благодарно кивнув Горычеву, спешно вытершему его кровь рукавом, эльф вновь перевел взгляд на горизонт. — Но и сказать, что она не права тоже было бы неправильно. Энис покидает нас, если в бою мы умираем без чести. Без верного товарища, способного прикрыть нас в накале битвы. И за это я вынужден сказать тебе спасибо, человек.

Вытерев глаза обожженным кулаком, Иван попытался выдавить из себя улыбку. Слегка недоверчиво поведя бровью от странной попытки Горычева не выглядеть грустным, эльф откинул голову назад, глядя вглубь кроны.

— Прежде, чем я уйду, — сглотнув, перебил тишину Стирдиппид. — Энис хочет, чтобы ты пообещал мне кое-что. Нет. Я хочу.

— Все, что угодно, — положив руку на плечо умирающего эльфа, как мог серьезно взглянул на него Иван.

— В Мивуде хранится древняя реликвия нашего народа, — стараясь не поворачиваться в сторону Горычева, тихо продолжил Стирдиппид. — Лук, который должен был достаться мне от отца после его смерти. К сожалению, в свое время я не послушал дедушку. Он учил меня, что лук — оружие мудрых, которое дает силу одолеть врага, не открывая ворот. Но еще больше он хотел, чтобы я нашел свой путь. И я пошел по стопам матери. Она была "танцующей со смертью" и учила ближнему бою, сколько себя помню. Мне нравилось не полагаться на стрелы, а бросаться в пламя битвы. Я уважал мудрость дедушки, желание отца и таланты моей матери. Дедушка умер, и с двадцать первой зимой я получил свое оружие — лук, способный защитить меня в ближнем бою. Отцу сначала это не понравилось, но увидев меня в бою с ним — он не стал спорить, что совет сделал верный выбор. "Стрелы души", которыми славился мой отец, стали чужими мне. А когда умер отец — лук запечатали до тех пор, пока кто-то из моих детей не пойдет по стопам отцовской линии. К сожалению, я не успел оставить наследников и сегодня ты станешь свидетелем смерти одного из древнейших родов эльфийского народа. Поэтому, заклинаю тебя, Иван…

— Ты просишь невозможного, Штырь…

— Тем не менее, я хочу, чтобы именно ты забрал лук, — прослезившись, повернулся к Горычеву Стирдиппид. — Хоть наш народ и чужд вашему, ты понимаешь эльфов. Ты знаешь язык нашей души. Энис не пыталась защитить себя, когда ты вошел в Мивуд. Она поддерживала в тебе жизнь, питала своими корнями в лазарете. Ты стал достойным этого лука не благодаря годам тренировки, а благодаря сердцу, доставшемуся тебе от отца. Когда я был маленьким, твой отец часто проводил время в Мивуде. Он стремился помогать нашему народу в особо трудные времена, несмотря на то, что его всюду клеймили предателем. И я верю, что однажды вы снова встретитесь. Главное не сходи со своего пути и пусть свет Энис ведет тебя в битвах, друг мой.