В полусне
Шрифт:
Герт все эти месяцы мучился от неопределенности их отношений. Он был влюблен, но не мог разделить свою любовь с юношей. Александра была вынуждена терпеть еще худшие муки. Как женщина, она знала, чего хочет, но под маской Зандера не могла себе этого позволить. Страдания ее усугублялись тем фактом, что Маргерит, не скованная никакими ограничениями, могла делать, все, что заблагорассудится. И делала. Открыто любила, не говоря уж о всем прочем. Так было, но разом перестало быть, когда она стала самой собой. В первый момент, по неизвестной Герту причине, Александра испугалась, но уже в следующее мгновение вполне оценила произошедшие в ней перемены. Она вновь стала женщиной, и не должна была и дальше скрывать свои чувства. Впрочем, все сложные переживания покинули ее вместе
Страсть разрушительна. Она изматывает, словно бой. Неутомима одна лишь ненасытная фантазия. Мечтать можно о вечной любви, во всех смыслах этого слова, но тела стареют или устают. Воплотившееся вожделение утомляет, подобно работе, хотя в большинстве случаев гораздо приятнее. Утомленная ласками Герта, Александра заснула на его груди, но он даже не задремал. Поэтому гостей он услышал заранее, и загодя понял, что опасаться ему нечего.
Дверь распахнулась, и в покои Александры вошла разгневанная княгиня Норна. За ней следовали ди Рёйтер и Ремт Сюртук. И где-то за их спинами маячила баронесса фон дер Койнер.
«Внушительная делегация!»
— Это ничего, что я не одет? — спросил он княгиню.
— Боги! — от гнева у княгини побелели крылья носа. — Вы… Дрянной мальчишка! Вы все испортили, лорд Карл!
— Верные слова! — кивнул Ремт Сюртук, прикидываясь серьезным. — Одну девочку испортил, теперь другую! На вас, сударь, не напасешься!
— Не зубоскаль! — попросил его ди Рёйтер, с неожиданной в таком контексте терпеливой вежливостью.
— Вы напрасно гневаетесь, княгиня! — внес свою лепту Герт.
— Тише! Тише! — успокоил он проснувшуюся Александру. — Все в порядке!
— Что же, по-вашему, в порядке? — Норна Гарраган взяла в узду свой гнев, но смотрела все так же грозно.
— Для начала, ваше высочество, скажите мне спасибо. Я добыл вам графство Ланцан!
— Что? — не поверила она своим ушам.
— Там, в камзоле, — кивнул Герт на одежду, разбросанную по полу, — во внутреннем кармане лежит указ герцога Рёрика Рештского о восстановлении графства Ланцан в границах 1603 года. Вернее, два указа. Второй — о передаче титула графов Ланцан потомку Калвина Ланцана по прямой линии.
— То есть, тебе, радость моя! — объяснил он стыдливо прильнувшей к нему Александре, решившей, по-видимому, что в данной ситуации спина и зад предпочтительнее «фасада», как бы хорошо он ни выглядел. — Теперь ты не Александра Логрор дю Ланцан, а Александра Логрор графиня Ланцан. Без приставки.
— Сильно! — не скрывая восхищения, признал Ремт Сюртук. — Неординарно! Признаю, за такое можно и отдаться…
— Помолчи, пожалуйста! — на редкость вежливо попросила Норна Гарраган.
— Молчу! Молчу! — поднял перед собой руки ладонями вперед смешной человек.
— Глупец! — княгиня снова смотрела на Герта. — Мальчишка!
Все верно, Чаре, как бы юно она ни выглядела, по самым скромным подсчетам где-то за сорок, а Герту «на глазок» — едва ли больше двадцати пяти. Мальчишка!
— Не знаю, как ты этого добился, но это бесполезная победа, лорд Карл, — в голосе княгини на мгновение послышалось сожаление, но и только. — Это в Чеане может править женщина, графством Ланцан владеют только мужчины!
Ах, эта уверенность умных людей, что они обладают абсолютным знанием! Герт и сам был таким. Когда-то, но не теперь.
— Вы правы, ваше высочество! — улыбнулся он. — Но вы ошибаетесь. Я неплохо знаком с Владетельским правом, принятым в Реште и Кхоре, но я так же знаю, как его можно обойти.
— Ну-ка, ну-ка! — подался вперед Ремт Сюртук.
— Объяснитесь! — потребовала Норна Гарраган, снова переходя на «вы».
— Рештская судебная система, ваше высочество, — начал объяснять Герт, — основана на, так называемом, «прецедентном праве». Суть его в том, что, если в прошлом некий юридический вопрос был разрешен тем или иным способом, решение это является прецедентом, на основе которого при сходных условиях выносятся уже другие
судебные решения. И у нас есть такой прецедент. Вернее, я знаю три, возможно даже, четыре подходящих случая. Но один прямо-таки сшит по нашей мерке!Говорить, лежа голым в постели, где твой срам прикрывает лишь рука любовницы, непросто. Но Герту в жизни приходилось делать вещи и похуже.
— В 1593 году, — продолжил он повествование, — герцог Рештский Бруно, между прочим, ваш двоюродный дедушка, княгиня, встал перед, казалось бы, неразрешимой проблемой…
— Сукин сын! — орал герцог Бруно, расхаживая в гневе по приемной зале. — Выблядок! Бастард!
После смерти барона де Кайна не осталось в живых ни одного наследника по прямой линии. Имелась, правда, наследница — дочь барона Розалин. Однако, согласно пресловутому Владетельскому праву, она не могла принять принадлежащий ей по праву рождения титул. Розалин родилась женщиной, а не мужчиной, и изменить этот медицинский факт было невозможно. Соответственно, бароном становился двоюродный племянник де Кайна Конрад, которого, в свою очередь, на дух не переносил герцог Бруно.
— Не мытьем, так катанием! Вот же змей! Без смазки в жопу влезет!
— Нет смысла гневаться понапрасну! — Герт давно уже понял, что чувства плохой советчик. — Давайте лучше подумаем, что тут можно сделать?
— И что, по-вашему, мы можем сделать? — герцог остановился и уставился на Герта, как сова на мышь.
— Ну, если не будет другого выхода, лорда Конрада можно просто зарезать, — пожал плечами Герт.
Выход, однако, нашелся. Недаром же, Герт платил стряпчим золотом! Оказалось, что после последнего потопа никто не удосужился отменить «Старое Каноническое право». Пользовались им редко, но все-таки пользовались, обращаясь к нему, всякий раз, когда судопроизводство натыкалось на особо каверзный или неочевидный случай. То ли прошлое было разнообразней в своих проявлениях, то ли люди — умнее, но в «Старом Каноническом праве» нашлось решение и для казуса Розалин и Конрада. Особое разъяснение к законам «о фактической власти» утверждало, что, если женщина при вступлении во владение будет объявлена мужчиной, в глазах закона она должна рассматриваться только как мужчина, даже если продолжит ходить в платье и рожать детей. То есть, физически она остается женщиной, с этим, как говорится, ничего не поделаешь. Но функционально — она мужчина. Она возглавляет земельное ополчение, коли таковое существует. Вершит суд владетеля, и все прочее, что мыслится, как сугубо мужская прерогатива. Более того, эта женщина не может более выйти замуж, но может и должна жениться на другой женщине, чтобы произвести на свет наследников. Закон не вдается в подробности, как именно две женщины могут зачать ребенка. Он не определяет физическое отцовство, но утверждает, что любой ребенок, рожденный владетелем и его женой, является законным наследником.
— У Розалин, кстати, в браке родилось пятеро детей, — завершил Герт свой рассказ. — Двоих родила она и троих — ее супруга.
— А ведь может получиться! — произнес задумчиво Ремт Сюртук.
— То есть, вы предлагаете объявить Александру мужчиной? — переспросила княгиня.
— И женить ее на Маргерит… — предположил ди Рёйтер.
— В глазах света они и так уже муж и жена, — пожал плечами Герт. — Для порядка, можно зайти в любой храм на выбор и за четверть часа и пару золотых подтвердить брачные обеты.
— Ну, а вы, Карл, будете тем самым, как бы это сказать, неоговоренным в законе другом семьи? — «почти серьезно» спросил Ремт Сюртук.
— Не напрягайтесь, мастер Ремт! — остановил его Герт. — Полагаю, мы и сами как-нибудь разберемся.
— Вы-то разберетесь! — счастливо улыбнулся Ремт Сюртук. — А кстати, не помните, что написал Ходок на спине леди Нет?
— Сонет… — автоматически брякнул Герт и замер, сообразив, что сейчас произошло. Из ныне живущих один лишь Герт мог знать эту историю. Леди Нет давно умерла, а Ходок — это же Герт де Бройх, которого давным-давно обезглавил имперский палач. Но и прецедент с Розалин де Кайн по нынешним временам помнил один только Герт.