В постели с мушкетером

— Я его очень хорошо знаю, Дмитрий Анатольевич не может быть убийцей, — говорила Катя следователю. — Это невозможно, вы делаете большую ошибку, подозревая его.

— Девушка, милая моя, я следователь со стажем, сидя в этом кресле, я такого навидался, что — мама, не горюй, — усмехнулся он. — Родственники и друзья никогда не считают подследственного виновным. Для них он всегда хороший мальчик, не способный и таракана раздавить, а когда выясняется, что он — настоящий преступник, эти люди удивленно хлопают глазами.

— Господи, да какое мне дело до каких-то преступников? — рассердилась Екатерина. — Я говорю о Князеве Дмитрии, которого вы обвиняете в убийстве, но он его не совершал! Я снова и снова буду утверждать, что он не мог убить, потому что знаю Дмитрия как никто другой.

— Вы его любовница? — спокойно спросил следователь.

— Что вы сказали? — удивленно вытаращилась Екатерина.

— Вы его любовница? — повторил майор.

— Господи, как такая глупость могла прийти вам в голову? — возмутилась девушка.

— Вы так уверенно говорите, что знаете его лучше, чем кто-либо иной, — пожал плечами следователь. — Даже не каждая жена может похвастаться этим, вот я и подумал…

— Мы проводим на работе много времени, а я — личный секретарь Дмитрия Анатольевича, и моя обязанность знать о шефе все, и лучше других, — процедила Екатерина. — И я действительно знаю о нем все. Убийцей он быть не может!

— И тем не менее, видимо, не все вы знаете о своем шефе, — развел руками следователь. — Как оказалось, может он быть убийцей, причем достаточно хладнокровным. Зверски зарезал девчонку, а сам спокойно спать завалился.

— Вы несете сущий бред! — выкрикнула Катя. — Простите, конечно, за грубость, но, раз вы считаете Дмитрия хладнокровным убийцей, значит, вы плохой следователь.

— До сих пор никто не жаловался, — усмехнулся тот, не обижаясь на возбужденную секретаршу.

— Я очень далека от криминальных дел, но соображаю, что к чему. Сами посудите: зачем бы Дмитрий Анатольевич убил совершенно незнакомую женщину? — прищурилась Катя.

— Откуда вы можете знать, что Князев и потерпевшая не были знакомы?

— Но ведь она — стриптизерша, девочка по вызову.

— И что с того?

— Как что? Ее наши мужчины для шефа в качестве сюрприза ко дню рождения пригласили, и в тот вечер Дмитрий увидел ее впервые.

— Да откуда вы знаете, что впервые?

— У Дмитрия Анатольевича не может быть таких знакомых.

— Вы в этом уверены? — с сарказмом спросил майор.

— Представьте себе: уверена на сто процентов. Повторяю еще раз, если вы меня не очень хорошо слушали, господин следователь. Вот уже три года я — личный секретарь Князева Дмитрия Анатольевича, я знаю его распорядок дня до минуты, — четко проговорила Катя.

— А распорядок ночи вы тоже знаете? — усмехнулся тот.

— При чем здесь ночи? — раздраженно спросила девушка. — Он добропорядочный семьянин, прекрасный муж и заботливый отец, поэтому всегда ночует дома, со своей семьей.

— То-то я смотрю — жена этого добропорядочного семьянина и прекрасного мужа даже от свидания с ним отказалась, — хмыкнул майор. — Если вы так хорошо знаете все о жизни своего шефа, тогда, может быть, объясните, почему она так поступила? Что же вы молчите? — настойчиво спросил он, увидев растерянность Кати, которая не знала, что и ответить. — То-то и оно, — вздохнул он. — Вы, можно сказать, единственный человек, кто так радеет о нем. Все ваши сотрудники дали показания, но спорить со мной никто не решился, потому что понимают — это не имеет смысла. Хочу дать вам совет, девушка: не теряйте времени даром, все равно ничего не получится. Ступайте себе с богом и смиритесь с мыслью, что работать вам теперь придется без своего шефа лет эдак десять.

— Но почему? Ведь, насколько мне известно, в любом преступлении должен присутствовать мотив, — сделала еще одну попытку Екатерина, не желая так просто сдаваться. — А какой может быть мотив у Дмитрия Анатольевича относительно той девушки? Она ведь просто танцовщица из ночного клуба. Что может связывать таких разных людей? Вы обязаны все перепроверить, все пересмотреть, опросить всех свидетелей еще раз! И найти настоящего убийцу, — Катя упрямо сдвинула брови. — Иначе я подам на вас жалобу в самую высокую инстанцию, какая только существует в вашем ведомстве.

— Вот привязалась, — тяжело вздохнул майор. — Можете жаловаться сколько угодно, только зря потратите время.

— Почему?

— Князев собственноручно написал признание. Так сказать, ему оформили явку с повинной. Был пьян, состояние аффекта и все такое, — объяснил следователь. — Надеюсь, теперь вам все понятно?

— Но почему?! — поразилась Катя. — Зачем он это сделал?

— Какая вам разница, почему и зачем? Если человек признал свою вину, значит, для этого имеются причины, вы согласны?

— Согласна, поэтому тем более хочу знать — почему он это сделал?

— Ваш Князев был знаком с этой девушкой раньше, и, как выяснилось, не просто знаком, а имел с ней близкие отношения.

— Господи, что за глупость? — опешила Екатерина. — Откуда у вас такие сведения?

— Родители танцовщицы несколько раз видели, как он подвозил ее до дома на своей машине, и даже номер запомнили.

— Родители? Да вы хоть видели этих родителей? Они же… они же алкоголики! Они приходили в нашу компанию, требовали, чтобы им возместили ущерб потери кормилицы, чтобы мы похороны оплатили, и вообще, подняли такой скандал… Да этих родителей волновало не то, что их дочь погибла, а — сколько они получат денег!

— Им заплатили?

— Естественно, все расходы, связанные с похоронами, компания взяла на себя, но что касается остальной суммы, которую они потребовали… Этот вопрос пока остался открытым до решения суда.

— И много они потребовали? — поинтересовался майор.

— Миллион.

— Рублей?

— Как же, рублей! — усмехнулась Катя. — Аппетит у них отменный — миллион евро хотят! И знаете, я почему-то уверена, что этим людям никогда бы самим до этого не додуматься. С ними кто-то очень конкретно поработал. И это тот человек, кто и убил танцовщицу!

— Неужели вы всерьез уверены, что девушку убил не Князев, а кто-то другой? — усмехнулся майор.

— Уверена, и я не понимаю, зачем он взял на себя это преступление.

— Возможно, это ему поможет на суде. Обычно так и бывает. Может быть, скостят ему года три, а то и все пять.

— Повторяю в сотый раз: он этого не делал, — упрямо произнесла Катя.

— Девушка, я, конечно, уважаю такую преданность вашему боссу, но уверяю вас, что напрасно вы так защищаете его. Дело ведь совсем прозрачное, должны понимать. Случилось все в присутствии ваших сотрудников.