В постели с мушкетером

— Попрошу соблюдать дисциплину и не опускаться до выяснения отношений в зале суда, — строго произнес судья, стукнув молоточком по специальной подставке. — Вы, майор Коровин, скажете свое слово, когда вас пригласят на место свидетеля. У защиты есть что-то еще? — обратился он к Алисе.

— Да, ваша честь.

— Продолжайте.

— Так же к делу приобщены свидетельские показания родителей пострадавшей Самохиной Анастасии Константиновны. В них сказано, что они якобы не раз видели из окна своей квартиры, как обвиняемый, Князев Дмитрий Анатольевич, подвозил их дочь до дома, и даже назвали номер машины. Этот факт говорит о том, что обвиняемый и жертва были знакомы ранее, до того как было совершено убийство.

— Да, такие свидетельские показания имеются, — подтвердил судья, перелистывая дело.

— Ваша честь, я имею намерение заявить, что данные свидетельские показания ложны.

— Протестую, — снова выкрикнул представитель обвинения.

— Протест отклонен, — спокойно произнес судья. — Чем вы можете объяснить свое заявление? — обратился он уже к Алисе.

— В присутствии свидетельницы, Смеховой Юлии Борисовны, я провела эксперимент: пришла в квартиру Самохиных и проверила, возможно ли из окна их квартиры, расположенной на девятом этаже, рассмотреть номер машины, стоящей внизу. Я заявляю совершенно официально: нет, это невозможно. Мало того, окна данной квартиры выходят не в сторону подъезда дома, а на противоположную, и там нет дороги, по которой мог бы проехать автомобиль. Я подробно написала об этом в докладной записке и заверила ее своей подписью. Так же свою подпись поставила свидетельница Смехова Юлия Борисовна. Прошу данный документ приобщить к делу, — проговорила Алиса и передала его секретарю, который, в свою очередь, передал его судье.

— Это противоречит правомерным нормам, — снова выкрикнул Коровин. — Кто дал ей право проводить подобные эксперименты? А так называемая свидетельница является ее близкой подругой, между прочим, она что угодно подпишет.

— Прошу соблюдать тишину, — произнес судья, бросив строгий взгляд в сторону майора. — Еще одно замечание, и я попрошу вас покинуть зал за неуважительное отношение к суду. У защиты есть что добавить?

— Да, ваша честь, — кивнула головой Алиса.

— Продолжайте.

— Свои претензии я предъявила следствию лишь для того, чтобы указать, до какой степени непрофессионально работают у нас отдельные люди и что они незаслуженно занимают свои служебные кабинеты, — проговорила Алиса, хмуро посмотрев на Коровина.

— Протестую, это не относится к делу, — подал голос представитель обвинения.

— Это напрямую относится к делу, потому что такие следователи в своих кабинетах решают судьбы людей! Порой невиновных людей, как, например, вышло в данном случае с обвиняемым Князевым.

— В деле имеется чистосердечное признание обвиняемого Князева, — заметил обвинитель.

— Да, вы правы, оно имеется, — согласилась Алиса. — Но лишь благодаря усилиям следователя, который очень популярно, в двух словах, объяснил подследственному, что к чему. А дословно это было сказано так: «Против лома нет приема». Я не ошиблась, господин Коровин? — посмотрела она на майора. — Ведь вы именно это сказали моему подзащитному? И пообещали ему, что, если он напишет чистосердечное признание, суд обязательно учтет это и скостит срок чуть ли не наполовину? Вы не захотели разобраться — по какой причине удачливому бизнесмену, достаточно богатому человеку, вдруг понадобилось убить какую-то танцовщицу из ночного клуба, которую он увидел в тот вечер впервые? Вы поверили людям с весьма сомнительной репутацией, родителям танцовщицы, но почему-то не захотели поверить свидетельским показаниям сотрудников компании, утверждавшим, что Князев увидел ее в день своего рождения впервые. Также вы не захотели прислушаться к доводам его секретарши и хотя бы проверить их. Я уже не говорю о моих словах, их вы просто проигнорировали, да еще и в оскорбительной форме.

— Я просил не заниматься в зале суда выяснением личных отношений. Что вы можете конкретно сказать по делу? — строго спросил судья у Алисы.

— Ваша честь, в деле фигурирует свидетельница, она первая увидела произошедшее в кабинете обвиняемого, — это Тришина Мария Васильевна. Я уполномочена передать вам один очень важный документ, который она лично вручила мне. Это ее чистосердечное признание… в убийстве Самохиной Анастасии Константиновны. В нем Тришина подробно описывает, как и по какой причине она это сделала.

В зале повисла мертвая тишина, лишь один Коровин вскочил с места и закричал:

— Ваша честь, это признание — подделка! Тришина покончила жизнь самоубийством не далее как полторы недели тому назад, а она, — ткнул он пальцем в сторону Алисы, — воспользовалась этим и сварганила документ, чтобы вытащить своего клиента из тюрьмы!

— Ваша честь, к признанию Тришиной прилагается справка о графологической экспертизе, она подтверждает, что документ был написан ее рукой, — спокойно произнесла Алиса. — К тому же есть еще один человек, который может подтвердить: все написанное в этом документе, — правда, — бросила она взгляд в сторону Кузнецова. — Он видел собственными глазами, как и кем было совершено убийство Самохиной.

Коровин резко захлопнул рот, не переставая хлопать глазами, и плюхнулся обратно на свое место. После некоторого затишья зал взорвался гулом голосов, и все одновременно начали обсуждать сенсационное заявление. Судья приподнял молоточек, чтобы стукнуть им и успокоить всех, но потом, махнув рукой, положил его на место. Он понял, что в данную минуту это не поможет, не произведет должного эффекта, до того все были шокированы и возбуждены. Кузнецов, воспользовавшись ситуацией, начал было незаметно пробираться к выходу, но… столкнулся у дверей с братьями Чугункиными, которые встретили его с широкими улыбками на лицах. Они, не создавая шума, проводили поникшего вице-президента обратно на его место, а сами сели по бокам. Секретарь передал судье документы, и тот после пяти минут обсуждения с присяжными этих неожиданно появившихся данных объявил, что суд удаляется на экстренное совещание.

Эпилог

— Катерина, привет, дорогая! — воскликнула Юлька, увидев девушку в дверях приемной. — Совсем зазналась, не звонишь, не пишешь.

— Здравствуй, Юленька. Прости, столько дел навалилось, продохнуть некогда. Дима меня ввел в совет директоров, такая ответственность, сама понимаешь.

— Да ну? — удивилась Юля. — Прямо так сразу и в совет директоров?

— Да, сама удивляюсь, — Екатерина развела руками. — Сижу, штудирую документы, не поднимая головы. Нужно войти в курс дела, чтобы оправдать такое доверие.

— А как у вас дела в личном плане? — хитро прищурилась Юля. — Все тип-топ, надеюсь?

— Ой, даже боюсь сглазить! Уже через неделю назначено слушание о разводе, а Маргарита, как нарочно, осаждает Дмитрия звонками. Не поверишь, по пятнадцать раз на дню ему звонит.

— А он?

— А что — он? Вроде пока держится непреклонно, но там же маленький сын…

— Ребенок — очень серьезный довод в пользу мамаши, но если Димка простит ей такое предательство, он будет последней тряпкой, — нахмурилась Юлька.

— Дима также говорит, что никогда не простит, а там — кто его знает?

— Ты мне не сказала, как у вас дела обстоят, в основном постельные? — засмеялась Юля.

— Вроде нормально, — неуверенно ответила Катя.

— Так нормально или вроде?

— Нормально, — повторила девушка и покраснела, как морковка. — И, знаешь, мне даже все равно, что будет дальше. Главное, я счастлива сейчас, а потом… Это совсем неважно. В общем, время покажет, я не хочу ни о чем думать.

— Как он, пришел в себя после всей этой истории? — заботливо поинтересовалась Юля. — Такое пришлось пережить человеку!