В праздник цветущей вишни

Из далекой Скандинавии Тосио Сиратори пытался по возможности воздействовать на поведение своих единомышленников. Пребывая во втором эшелоне японских политических деятелей, он называл себя командиром заградительного отряда, готовым стрелять по своим, если они вздумают отступить с передовой линии континентальной политики.

Сиратори в самых решительных тонах предупреждал в своих посланиях министра Арита, что нельзя упускать момента. Он заклинал его воспользоваться германским предложением – заключить военный договор с Японией против Советской России. Внешне пусть он будет выглядеть как антикоминтерновский пакт.

«Советская Россия, – предостерегал Сиратори, – быстро идет в своем развитии. Ей потребуется меньше десяти лет, чтобы она стала мощной державой, с которой мы не сможем бороться. Чтобы навсегда уничтожить опасность со стороны России, необходимо сделать ее бессильной страной и контролировать ее естественные ресурсы. Но если основа коммунистического правительства окрепнет, антиреволюционное движение не сможет рассчитывать на легкий успех. Нужен антикоминтерновский пакт!»

Сиратори был хорошо посвящен в тайные события, происходившие в то время в Берлине.

К японскому военному атташе Хироси Осима пришел с частным визитом улыбчивый господин Гак – связной из восточного отдела германского министерства иностранных дел – и как бы случайно завел разговор о положении на Дальнем Востоке.

Он долго петлял вокруг да около, пока не сказал:

– У вас теперь общие границы с Советской Россией, господин военный атташе... Это и хорошо и плохо – прибавились новые заботы.

Осима согласился: конечно, забот много.

– Между прочим, – обаятельно заулыбался Гак (он научился улыбаться так, как это делают на Востоке), – у нашего министра родилась интересная идея – господин Риббентроп считает, что нам было бы целесообразно заключить теперь оборонительный союз для защиты от России. Может быть, после того как у вас возникли общие границы с Россией, Япония тоже будет в этом заинтересована. Все можно было бы сделать под видом совместной борьбы с коммунизмом...

На предложение Гака Осима пока не реагировал, – он не знал еще, как отнесутся к этому в японском генеральном штабе.

Через несколько месяцев вежливый Гак пригласил полковника Осима в гости. В гостях у господина Гака оказался и фон Риббентроп. Троппф по-немецки – простак. Министр и в самом деле любил прикидываться простачком. Хозяин всячески развлекал гостей, и только в конце вечера, когда Осима и Риббентроп оказались вдвоем у курительного столика, министр спросил:

– Вас не заинтересовала моя идея заключить оборонительный союз против коммунистической опасности?

На этот раз Осима был подготовлен к конкретному разговору, он получил нужные инструкции из генерального штаба.

– В военных кругах, – сказал он, – заинтересовались вашим предложением, господин министр. В Берлин мог бы приехать подполковник Вакамацу, чтобы детально изучить предложение. Мне тоже кажется, что для этого есть реальная основа.

Переговоры начались по военной линии. Подполковник Вакамацу, прибывший в Берлин, встречался с генералом фон Бломбергом и неофициально с фон Риббентропом. С ответным визитом в Токио намеревались отправить немецкую военную группу под видом авиационной делегации. Именно о приезде этой группы германских офицеров в японской столице бродили неясные слухи.

Художник Мияги рассказывал Рихарду:

– Вы знаете, Зорге-сан, вчера один штабной офицер из военно-воздушных сил сказал мне, что скоро ему придется принимать гостей из Германии, приезжает делегация каких-то летчиков...

Слова Мияги заинтересовали Зорге: в Токио поговаривали, будто между Японией и Германией ведутся какие-то военные переговоры. Может быть, приезд немецких летчиков как-то связан с этими слухами? Фраза, оброненная японским майором, привлекла внимание разведчиков. Но пока здесь не было ничего конкретного. Тайна оставалась тайной, и ее надо было раскрыть.

Примерно в то же время – летом 1935 года – Рихарду Зорге представилась возможность побывать дома, в Советском Союзе, – единственная возможность за все годы его работы в Японии. Рамзая вызывали в Москву для личной встречи с руководителями Центра, чтобы уточнить и обсудить новые проблемы, возникшие в связи с обострением международной обстановки.

В Советский Союз Зорге ехал долго – через Соединенные Штаты и Канаду, чтобы, затерявшись на далеких меридианах планеты, незаметно приехать в Москву.

И снова Большой Знаменский переулок, входная дверь, распахнувшаяся под жужжание зуммера. Приветливая секретарша Наташа. Кабинет начальника военной разведки. В кабинете все по-старому, как два года назад, – голый письменный стол без единой бумажки, с громоздким чернильным прибором посередине, большой несгораемый шкаф в углу, два кресла, стратегическая карта, прикрытая серо-голубой шторой. Все было как прежде, только из-за стола навстречу Зорге поднялся не Берзин, а комкор Урицкий – черноволосый, смуглый человек лет сорока с умными карими глазами. Рихард знал его раньше, но очень мало.

– А где же...

– Ян Карлович на Далеком Востоке, – прервал его Урицкий. – Вы не знали? Сейчас Дальний Восток для нас – пост номер один, конечно исключая Германию. Наш Старик, как всегда, на главном направлении...

Зорге только сейчас узнал об изменениях в руководстве Центром, о том, что Старик – Ян Карлович Берзин, его наставник и добрый товарищ, – вот уже несколько месяцев работал заместителем командующего Особой Краснознаменной Дальневосточной армией, находился где-то рядом с Рихардом, недалеко от Японии.

– Теперь Яна Карловича замещаю я. Очень рад, что вы, Рихард, появились в Москве.

В словах Урицкого, в его интонации Зорге ощутил будто бы извиняющиеся нотки. Может, только показалось, но это как-то сразу расположило его к комкору. Конечно, Урицкий совсем не похож на Старика, но манера Урицкого говорить, слушать, чуточку подавшись вперед, чем-то напоминала Рихарду Берзина.

Новый начальник разведки был родственником того Урицкого, который вместе с Лениным участвовал в Октябрьском перевороте и погиб от руки террориста-эсера, возглавляя Петроградскую Чрезвычайную комиссию.

– Ну, как работается? – спросил Урицкий.

Рихард заговорил о связях, установленных в Токио, рассказал о полковнике Отте и князе Урахе, о других работниках посольства и о своих планах использовать эти связи в интересах дела.

– Так ведь это как раз то, что нам нужно! – воскликнул Урицкий. – Стать доверенным человеком военного атташе – уже одно это сулит отличные перспективы! Вам обязательно нужно давать что-то немцам, они до конца должны увериться, что вы работаете на них.

– Я так и делаю – даю Отту второстепенную информацию или ту, которая не имеет для нас значения...