В прифронтовой полосе

Взяв по мобилизации рядового необученного, по всем физическим данным – гвардейца-кавалергарда, ростом метр девяносто сантиметров, не удумали сделать его наставником по строевой подготовке в Кремлёвском полку, а изрядно попотев над строчкой в анкете «главбух», решили применить его способности расчётчика в артиллерийском деле. Александр Иванович в школе противотанковой артиллерии в тихом чувашском городке Канаш подготовил для фронта тысячи прекрасных наводчиков и командиров батарей прямой наводки. Голодал, скучал, серчал (его излюбленное словечко), но лямку тянул безукоризненно, продуктивно, сиятельно.

Центр старой Лопасни. Базарный день. Бурное торжище заполнило всю главную Московскую улицу

Всеми статьями мой дед Иван Сергеевич пошёл пригожестью в мать, острым разумом, сноровкой – в отца, и одарил этими добродетелями, в свою очередь, моего отца, Александра Ивановича. Впридачу одарил его остойчивостью, то есть способностью судна (тож человек), выведенного из состояния равновесия, возвратиться в прежнее состояние по прекращении отрицательного воздействия стихий или обстоятельств иного рода. И холерический характер своей супруги, моей матери, Татьяны Ивановны, и неизбежные шторм'a в финансовых морях и океанах, были тем самым воздействием. Фигурально выражаясь, Александр Иванович, внешне невозмутимо спокойный, де-факто пребывал в прифронтовой полосе – на военном положении, можно сказать, всегда. Финансы, казённые притом.

Так что же, детей у Матрёны Дмитриевны и Сергея Алексеевича куча мала, а достойных на фоне российской общественной жизни не видать? Разве что Иван выделяется: мастеровой он знатный, что и говорить! Слесарь-лекальщик – незаменим в любом машинном производстве. Женился Иван на Анне Завидоновой, девушке со Старого Бадеева. Дети у Ивана и Анны на славу удались! Высокие, статные: Александр, Софья, Сергей. Подрастали дети, как говорится, живи да радуйся! Сохранились три карточки, заказанные у прекрасных московских фотографов, держателей специализированных ателье. Фото начала 1907 года: молодая семья с первенцем, сыном Александром. Что сказать об Анне и Иване? Серьезные молодые люди: несомненно чадолюбивые, собранные, умные, работящие, о чем можно с уверенностью утверждать, взглянув на руку Ивана, оказавшуюся на первом плане. Под стать и рука Анны – не барская, а трудовая и ласковая в то же время.

На снимке 1912 года – супруги Бычковы с уже подросшим Александром. Двадцатипятилетний Иван Сергеевич с проницательным, пытливым взглядом карих глаз, с закрученными по моде усами, в элегантной косоворотке с изящной вышивкой по вороту, выглаженном, хорошего кроя сюртуке – рабочий-интеллигент. Новоявленное творение индустриального века, человек, обуянный какой-то поразив шей его мыслью.

Супруги, Иван и Анна Бычковы, с уже подросшим Александром

Мой дед Иван Сергеевич (слева) перед отправкой на фронт. 1914 год

Третья портретная сессия явила человека вполне зрелого, задетого чем-то важным, сокровенным, далеким от окончательного разрешения. На его крупном, можно сказать, породистом лице печать серьёзной задумчивости. Фотография 1914 года. Иван Сергеевич и два сослуживца перед отправкой на фронт. Сделаю дерзкое предположение: тридцатилетний рабочий военного завода, уникальный специалист (слесарь-лекальщик, создатель моделей образцов оружия), отец трёх детей мог быть мобилизован в первые дни войны и тут же отправлен в действующую армию, видимо, только по одной причине – замечен в сотрудничестве с социал-демократами…

О младшем сыне Сергея Алексеевича и Матрёны Дмитриевны, дяде Мите, мой отец сообщил следующее: «Дядя Митя лет до девятнадцати жил в лопасненском отчем доме, работал связистом-монтёром, а затем уехал в Москву. Служил в ГПУ. Последнее время (пятидесятые годы – Ю. Б.) работал во Львове в областном управлении госбезопасности. Последний раз я его видел, когда он заезжал к нам в Лопасню после того, как побывал в Москве по вызову – ему вручали орден и присвоили очередное воинское звание. Здоровье дяди Мити после покушения на него бандеровцев было плохое. Он переехал с семьей в подмосковный город Пушкино, где вскоре умер».

Есть такая профессия – Родину защищать. Дмитрий Сергеевич Бычков из когорты рыцарей, стоящих на защите безопасности нашей страны. Низкий поклон светлой памяти твоей, дорогой Дмитрий Сергеевич.

…У Анны Игнатьевны было трое детей: Александр, Софья и Сергей. Для того, чтобы не умереть с голоду, семья держала корову, которую с большими трудностями удавалось прокормить. Сено заготавливали всей семьей мешками, то есть брали мешки, серпы и шли в лес, где по кустам жали нескошенную траву и на себе несли домой. Там уже сушили и убирали на зиму.

«Выйдя замуж в 1905 году моя мама, Анна Завидонова, пришла со Старого Бадеева в дом Бычковых в Лопасню, в семью, которая состояла из бабушки Матрёны Дмитриевны Бычковой, тёти Мани, дяди Мити, отца Ивана Сергеевича, матери и появившихся один за другим их троих детей: меня, Сони и Сергея. Главой дома, старшей после умершего в 1906 году Сергея Алексеевича стала Матрёна Дмитриевна», – писал в воспоминаниях мой отец.

Анна Игнатьевна с внуком Володей. 1947 год

Мучительным было в голодные годы революции и гражданской войны отсутствие хлеба. Юношей 14–15 лет Александр (мой будущий отец) несколько раз обращался в мешочника и отправлялся с попутчиками-лопасненцами в хлебные края. Повсюду, особенно в местах скопления людей, например, на железнодорожных станциях, свирепствовал тиф. В апреле 1922 года, возвращаясь из поездки в Тульскую губернию, он заболел брюшным тифом. Выжил, но бабушка, которая за ним ухаживала, заразилась от него и через 12 дней умерла. Семья стала на глазах рассыпаться. Вышла замуж и ушла на Старое Бадеево к Константиновым тётя Маня. Дядя Митя уехал в Москву. В доме на втором этаже осталась Анна Игнатьевна и трое её детей.

В чулане, примыкающем к сеням второго этажа, жили до этого времени бродяжничающий дядя Саша с женой, которую он приглядел себе в нижнем этаже дома Бычковых. Нижний этаж ещё Сергей Алексеевич сдавал в аренду. Была там вначале пекарня. Затем помещение снимала семья портных. Их в свою очередь сменило многолюдное семейство бондарей, и в их числе молодая бондариха Маша. Прибыв в отчий дом из очередного вояжа, бродяга дядя Саша женился на Маше-бондарихе, и она стала Марией Яковлевной Бычковой. Всё бы ничего, коли б жили они по-человечески. Но бродяга Саша, напившись, постоянно издевался над Анной Игнатьевной. Однажды зимой, пьяный дядя Саша пнул ногой полную горящих углей маленькую железную печку «буржуйку», угли посыпались на пол. Терпение Александра пришло к концу. Пятнадцатилетний юноша, рослый, достаточно крепкий, схватил за шиворот тщедушного дядю Сашу и спустил его по лестнице в двенадцать ступеней вниз

Относительное благополучие на втором этаже дома Бычковых возникло благодаря ранней самостоятельности и тяге к учёбе Александра. Учиться, учиться и учиться – было нормой его жизни.

«Я получил среднее образование, – писал он, – закончив 4 класса приходской школы и 4 класса высшего начального училища. Так как было голодное время (1922 г.), в шестнадцать лет начал трудиться на ткацкой фабрике Медведевых учеником рабочего. В десятиметровом металлическом цилиндре я палкой укладывал в стопу непрерывно текущую сверху ленту суровья. Труд был опасный и непосильный, но для спасения семьи пришлось работать и хоть как-то помогать семье. Прошло два года, фабрика остановилась из-за отсутствия сырья. Я оказался безработным.