В прятки с любовью
Шрифт:
А девица исчезла. Не было ее в спальне неофитов, не было ее нигде. Масявка опять принимается плакать, теперь уже обвиняя меня.
— Она просто ушла, в чем была, и все из-за тебя, чурбана! Чего ты разорался? Правила, правила, уж кому, как не тебе знать, как эти правила нарушаются!
— Найдем мы твою подружку, найдем, далеко она все равно не уйдет. Пошла, скорее всего, на поезд, там ее и догоним.
Ночью искать девку — последнее дело. На внедорожнике мы прочесали почти все места, где она могла бы быть — депо, станции, улицы. Остается только ждать утра и искать ее уже с отрядом. Салли сидит на пассажирском сидении, уткнувшись в колени. Страдает. Черт, что за жизнь у девки, одни потери. То отец умер, то брат пропал, вот теперь еще и подружка
Яркие прожекторы патрульного внедорожника выхватывают несколько фигур. Изгои. Что они делают на территории фракции? Или это не афракционеры?
— Салли, сиди в машине, — напряженно бросаю я девушке. — Надо проверить что там.
— Крис, осторожнее...
Достаю пистолет, беру фонарь-дубинку, выхожу из машины. Изгои остались позади, и мне пришлось вернуться, так как мы проехали чуть дальше, но там никого нет. Нас заметили, видимо, и скрылись. Яркий луч фонаря выхватил на дороге небольшую лужицу совсем свежей крови. Значит, не показалось. Настороженно оглядевшись, пробегая лучом по окрестностям, следую по плохоразличимым неровным пятнам. Черт, вот угораздило же. И не сказал Салли, чтобы вызвала подмогу по рации. Чего я поперся один сюда, как минимум троих я заметил на дороге. Чувствую, кто-то тут есть, прячется, следит за мной. Резко оборачиваюсь и пригибаюсь за секунду до того, как на мою голову должна была опуститься дубинка. Выстрелы разрезают тишину ночи, наполняя воздух запахом пороха и свежей крови. Из-за здания выскакивают еще двое и пускаются наутек. Я бросаюсь за ними, оставив раненного изгоя прямо посреди дороги, глядишь с прострелянным животом далеко не уйдет...
— А ну, стой! Руки за голову!
Но они, петляя как зайцы, уносятся в темноту. Ну и черт с ними, надо проверить место, откуда они выскочили. Это какое-то заброшенное, полуразрушенное здание. Фонарь выхватывает из темноты отдельные картинки. Вход, коридор, разбросанные вещи, поломанная мебель, какой-то мусор. Где-то, в глубине комнат, слышу тихий скулеж. Черт, вот что за хрень?
— Эй, кто тут есть? Подайте голос, не ясно куда идти?
Но ответом мне были только тишина и едва различимое поскуливание. Иду практически вслепую, уже поняв, что девицу эту мы нашли, остается только выяснить, какого х*я она поперлась, на ночь глядя, хрен знает куда. Ее я обнаружил в одной из комнат, она раскачивалась из стороны в сторону, сидя на полу и спрятав лицо в колени. Спутанные волосы в начинающей запекаться крови, тихий, едва различимый скулеж.
— Эй, слышь, ты как? — наклоняюсь, чтобы помочь ей встать, но тут девица неожиданно брыкается, с диким воем начинает извиваться, не давая мне даже подойти. Не придумалось ничего лучше, чем вырубить ее совсем. Выношу ее из здания, Салли, коза, выскакивает из машины и бежит навстречу.
— Салли, какого черта ты вышла из машины? А ну, быстро села обратно!
— Крис, что с ней? Как она?
— У нее истерика, похоже, эти недоумки что-то сделали с ней. Но, даже если так, реакция у нее все равно далека от адекватной. Что-то не так с твоей подружкой. Помоги-ка мне, открой дверь на заднее сидение. И сама вместе с ней сядь.
Кладу девчонку на заднее сидение внедорожника и только потом замечаю, что у меня правая рука, от плеча до кисти, вся мокрая от крови. Черт, да она сейчас загнется от кровопотери! Кидаюсь к машине, разрываю на девке тряпки. Ну, так и есть, ножевое ранение в бок. И, кажется, не одно. Черт подери все это ночное бдение!
— Салли, быстро, бери аптечку, постарайся остановить кровь, я поведу, мы быстро доедем, — командую я, совсем забыв о раненом изгое.
Салли на заднем сидении придерживает рану девицы стерильной салфеткой, которая неумолимо намокает. До Бесстрашия мы доезжаем довольно быстро, девицу я отношу в лазарет.
— А теперь, Салли, я хочу, чтобы ты подробно, до самой последней своей мысли по этому поводу, рассказала мне все, что ты знаешь об этой девице!
— А что такое? Она тебе понравилась?
— Салли, не пори
чушь! Она чуть старше тебя! Она из Дружелюбия, но ведет себя совершенно неадекватно. Куда она поперлась, на ночь глядя, ведь ясно же, что, даже если тебя выгоняют, то не отпускают просто так. Дают время собрать вещи, снабжают лекарствами и продуктами на первое время и прочее. От кого она убегала? Кто ее преследовал? Я сначала тоже думал, что изгои, потом увидел рану и понял, что ни хрена это не изгои. Изгои ее просто изнасиловали бы и сняли все ценное. А у нее пирсинг в пупке остался! Ее пытали, и я хочу знать почему!Когда я увидел лицо Масявки, понял, что сболтнул лишнего. Она стояла, открыв рот и округлив глаза. И тут до меня дошло, что она ничего не знает, вряд ли девица откровенничала с ней. Придется допрашивать неофитку, ничего не поделаешь.
В лазарете док лишь пожимает плечами, не усмотрев в моей просьбе ничего страшного.
— Да с ней, в принципе, ничего плохого-то и не произошло. Порезали немного, для острастки, да и все. Так что, как только придет в себя, можете поговорить.
Спать сегодня, конечно же, не удастся, Салли тоже не выпроводить в постель. Сидим молча у постели девицы.
— Как ее зовут-то хоть?
— Ким. Она сразу мне показалась странной, как только я увидела ее. Совершенно не подходит для Бесстрашия. Есть некоторые люди из других фракций, у которых родители бывшие бесстрашные или которые готовились для перехода в нашу фракцию, и благополучно вливаются в наши ряды. А она... Она от макушки до пяток дружелюбная. Скорее всего, не в одном поколении. Что ей в Бесстрашии делать?
— Она явно сбежала. Мне нужно узнать, от кого она сбежала...
— Пить... Дайте воды... — слышится с кровати тихий шепот — девица пришла в себя. Салли подносит ей стакан с водой, смачивает губы. — Что со мной произошло?
— Ты убежала из фракции, а мы тебя нашли раненую.
— Да, и тебя преследовали трое людей. Ты знаешь их? — спрашиваю, уже понимая, что она не выложит все так просто. Окидывает меня долгим взглядом и отворачивается. — Послушай. Я знаю, что ты из Дружелюбия. Мой брат пропал недавно, и есть подозрения, что ниточка тянется именно в твою бывшую фракцию. Прошу тебя, помоги нам. Ты от кого-то убегала из Дружелюбия, так? Что там происходит? Там ведь не все так безоблачно и радужно, как кажется на первый взгляд? Слушай, расскажи все, а я тогда помогу тебе. Я могу потренировать тебя, чтобы ты удачно прошла инициацию, но ты должна рассказать, из-за чего ушла из Дружелюбия, кто тебя преследует. Те, кто тебя ранил, не изгои, их подослали разобраться с тобой.
Девица подзывает Салли и, когда та наклоняется, что-то шепчет ей на ухо. Салли сначала вспыхивает, потом кивает. Шепчет что-то в ответ.
— Ладно, мальчики и девочки, время уже позднее, пойду я спать. А вы поболтайте тут пока. Всем привет! — и убегает, мотнув хвостом. Егоза.
Девица смотрит на меня, будто примеривается то ли плюнуть, то ли поцеловать. От этой мысли стало нехорошо, поэтому я решаю нарушить молчание и спрашиваю первое, что приходит в голову.
— Как тебя зовут?
— Кимберли. То есть Ким. По-местному Ким.
— Ты расскажешь мне, Кимберли? Это очень и очень важно.
— Ты, правда, можешь сделать так, чтобы я прошла инициацию?
— Я могу приложить для этого все усилия, но и ты должна постараться. Салли тебе поможет. Все получится. Ну, конечно, за исключением тех дней, когда я ухожу в патруль.
— Ладно. Мне тяжело об этом говорить, но... В Дружелюбии действительно не все гладко. С недавних пор появилась улучшенная мирная сыворотка. Не знаю откуда. Просто в один прекрасный день все, кому ее делали, становились от нее зависимы. Причем привыкание очень сильное и очень быстрое. Она появилась и пропала. Но остались зависимые люди. Во фракции их называют «торчками». Сыворотки больше нет, а зависимость есть. Они становятся как зомби, думают только об уколе. Моя мама стала такой. Она нашла способ добывать себе эти уколы. А за них она расплачивалась... — девица замолкает.