В прятки с отчаянием

— Фахид, у нас тут Риз. Только он… среди черножопых был, и баба с ним такая же! — коряво проговаривает в устройство стервятник, кажется небезызвестный Рашид, который поклялся отрезать мне язык еще несколько лет назад. К нам неторопливо, вальяжно идет тоже мой давний знакомец, век бы его не знать.

— И зачем было так долго бегать от нас, Риз, если ты все равно попался. И заметь, когда ты был сам по себе, поймать тебя было сложнее. Ладно, — махнул он рукой и прихрюкнул от радости, — ты нужен и ты пойдешь с нами. Девку в расход! — командует главарь.

— Да ладно, Фахид, это ж баба, бл*дь! — гомонят его подчиненные. — Где мы еще бабу найдем! Да плевать что она из этих, черножопых, на рынке за нее хорошую цену дадут!

Главарь остановился, прищурился, и, окинув взглядом сначала Лусию, а потом и меня подумал, что баба может пригодиться, чтобы я был сговорчивее.

— Добро, бабу с собой, красавца тоже! Живо!

К нам подходит сразу несколько стервятников, остальные держат нас на мушке. Я прекрасно знаю, слышу их намерения и не сомневаюсь в своих действиях.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — угрожающе бубнит Лусия, а я только усмехаюсь, когда на запястьях затягиваются гибкие наручники.

* *

Всю дорогу Лусия молчала, лишь изредка посматривая на меня осуждающе. Будто бы я должен был застрелить нас обоих и даже не попытаться как-то спаси. Интересно сколько ей лет? Надо было попытаться выяснить это еще там, на полигоне. На вид — лет шестнадцать, да и по поведению больше не дашь. Как выяснилось, она увела прибор вызывающий агрессию, который бесстрашные нашли в городе, и решила в одиночку доставить его для изучения. Умно, ничего не скажешь. Интересно, что за шишки у нее родители, что ей такое сходит с рук? Насколько я успел понять, у бесстрашных свои суды, как она не боится загреметь?

Все это носилось в голове, пока я поджидал момента, подходящего для диверсии. Наручники я давно уже ослабил настолько, чтобы можно было разомкнуть руки и теперь только ждал, когда можно будет уйти тихо, без шума и пыли.

— А ты сладенькая девочка, — стервятник подошел к Лусии сзади, когда мы остановились на привал, и уже потянул было к ней свои грабли.

— Слышь, ты, урод, — добавив в голос хрипа, говорю ему, — тронешь мою бабу, я тебе яйца оторву и заставлю сожрать, у*бок.

— С каких это пор у тебя в бабах ходит черножопая, ты гонишь мне, Риз, — выплюнул придурок, но руки убрал, хоть и не отошел. — Херня, не может быть она твоей бабой, ты городских ненавидишь, не меньше чем мы.

— Иди на х*й, Раш, или ты думаешь я в их форму обрядился, чтобы перед тобой покрасоваться?

— Кстати… — задумчиво протянул Рашид и в голове его завертелись мысли, так, что кажется были слышны как приходят движение не смазанные интеллектом шестеренки. — Ээээ, Фахид, какого х*я он в их форме, а?

— А мне до п*зды в какой он форме, — отозвался стервятник, который, видимо, сегодня был у них за главного, — Беслан его приказал доставить живым, хоть в белом, хоть в черном, бл*!

— Ты никак к городским примазаться решил, а? Риз? Или ты бабу из этих заимел и яйцами торганул, что ли?

Раш все нарезает круги вокруг Лусии, оглядывая ее масляно и причмокивая языком с такой мерзкой рожей, что я б от него и резиновых кукол попрятал, не то, что живых девок! Его мысли для меня не секрет, но я стараюсь изо всех сил абстрагироваться и радуюсь, что она их не знает. Хоть и не так трудно догадаться. Я понял, что если ничего не сделать, подтверждающего мои слова, то он и не отстанет. Я встал и подошел к нему прямо так, со связанными руками.

— Отойди от моей бабы, Раш. Не нарывайся…

— А то что? — глумливо тянет он, приближая ко мне свое лицо. Ошибка. Большая.

Несильно замахнувшись, я сначала бью его в переносицу лбом, а когда он отшатнулся, еще добавил с ноги. Раш завыл, из разбитого носа хлынула кровь, а меня уже скручивают двое охранников, остальные наставляют автоматы.

— Довольно! — гаркает Фахид и подходит ко мне. — Хватит!

Меня поставили на колени, руки так и связаны сзади. Подельники вздергивают за волосы, поднимая мою голову так, чтобы Фахиду было удобнее смотреть мне в глаза. Стервятник наклоняется и шипит прямо мне в лицо.

— Я не верю, что это твоя баба. Я видел, как на тебя смотрят твои бабы, красавчик. Она не твоя баба. Но я верю, что она тебе за каким-то х*ем нужна. Поэтому я не убью ее. И тебя тоже не убью. Пока. Ее пальчики будут неплохим аргументом и хорошей мотивацией для тебя. Связать ему ноги, чтобы не выеб*вался, — бросает он своим крысам, и стяжка затягивается еще теперь и на лодыжках. Вот у*бские уроды, бл*дь.

— Молодец, блин, герой, — бурчит Лусия. — Не знаю в чем состоял твой план, но как мне кажется, мы просто отсрочили расправу во времени. Ты хоть знаешь куда они нас везут?

— Знаю, конечно. Тебе там понравится, — пристально оглядываю я окрестности на предмет лишних ушей. Черт, какого хрена она принялась обсуждать наши планы сейчас, когда они все вокруг нас так и ползают, гады. — Тихо сиди.

— Спасибо, что заступился. Хоть и не надо было. Я бы все равно живой не далась бы.

Нет, невозможно с этой девицей. Живой она не далась бы, посмотрите на нее. Ага, а я должен был сидеть и смотреть как этот урод ее лапает.

— Вообще-то, так поступил бы любой, — говорю ей почти на ухо, потому что она незаметно придвинулась совсем близко ко мне. — А ты могла бы и подыграть мне, видишь, даже этот урод не поверил, что ты моя… девушка. Нечего на меня так злобно смотреть, не я всю эту кашу заварил.

— Не ты? — ахнула девица и ее глаза стали такими огромными, что я в них чуть не утонул. — А за кем охотились эти вот… уроды, разве не за тобой?

— Тихо, эти уроды не очень-то любят, когда их называют уродами. И могут наказать. И я думаю, их наказания тебе не понравятся, это не ремень твоего папочки…

— Что еще за ремень моего папочки, ты это откуда взял? — нахмурилась она и опять уставилась на меня пристально, так, что если я точно не знал, что она не умеет видеть мыслеформы, то подумал бы… что умеет.

— Предположил. Тебе сколько лет? Пятнадцать уже исполнилось?

— Мне, вообще-то, двадцать, ясно? Я прошла инициацию два года назад, состою в разведгруппе, участвовала в боевых операциях. Между прочим. Если тебе интересно.

— Да? А выглядишь на пятнадцать, — не мог я отказать себе в удовольствии поддеть ее. Она, когда злится, очень прикольно хмурится и губы у нее вытягиваются дудочкой.

— Сочту это за комплимент. Спасибо, — она обиженно отвернулась, а я только беззвучно рассмеялся. Вот интересно, если ей двадцать… Дочери лидера ведь тоже должно быть двадцать сейчас или около того. Значит, они одногодки и действительно могли бы дружить. Стало быть, она меня не обманула.