В прятки с отчаянием
Шрифт:
Раньше нравилось, пока… Пока что? Пока я не узнала, что может быть по-другому? Пока не ощутила полностью, что легкие касания губ могут не только откровенно забирать, но и дарить обескураживающую мягкость, томительно впитывая в себя каждое мгновение, пробуя так осторожно, почти отчаянно, внимательно… И вот теперь при одной только мысли о том, что я четко осознаю ту тонкую грань, за которой начинается призрачное ощущение использования, сознание замирало от слепой паники, как будто меня пытаются принудить к тому, отчего противится все мое существо. Или я так отвыкла от Джая?
— Джай, не надо, стой, — я упираюсь ладонями в раскаченную грудь мужчины, отстраняясь и разрывая поцелуй.
— Люс, что-то случилось? — тихо спрашивает он, накрывая своей
Внутри меня заворочалась горечь и чувство неправильности происходящего, потому что мне показалось, что это не те прикосновения, которые я так желала. И губы не те, и вкус их, и руки, блуждающие все откровеннее, старающиеся пробраться под одежду. И мужчина не тот. Не он… Да что же это со мной? Разве я его не… люблю? Нам с Джаем комфортно вместе. Удобно, просто и плевать, что порой он выбешивает до невозможности. Я знаю, что от него можно ждать и без чтения мыслеформ, в какую сторону взбрыкнет его характер и даже обидные вещи — они все уже предсказуемые и понятные.
— Ничего, а почему ты спрашиваешь? — пальцы перебирают мои волосы, но Гилмор смотрит подозрительно, словно понял мои мысли и сомнения. Конечно, понял и не скрывает своего негодования. Даже подозревает, что все дело в Ризе. И ведь прав на самом деле, ой как прав.
— Ты отворачиваешься и как-то… все не так... Ты так сильно обиделась из-за своего чужака? — с досадой интересуется Гилмор, на удивление, не предпринимая никаких попыток настоять, довольствуясь вполне невинными объятиями, просто гладя ладонью по спине. А я не могу понять, что происходит со мной. Он мне дорог, я точно знаю, и просто обнимать вот так его мне нравится, и укладываться щекой на широкую грудь, слушая дыхание и считая такты сердца. Но вот нахальство его…
От осознания собственной глупости и того, что, наверное, не любовь это — обычная привязанность, симпатия, потому что он был первый и единственный, я чуть глухо не застонала. Хотелось спрятаться, исчезнуть, забиться в темный угол. Да и что у нас было — встречались, расстались… Ну переспали, ко взаимному удовольствию. Да, в какой-то степени он меня использует, впрочем, как и я его. Но нужны ли мне и дальше такие подобия отношений? Ведь с Ризом я почувствовала что-то новое, неизведанное, что раньше не чувствовала ни с кем.
Сердце раздирали одновременно стыд, боль, досада и отчаянье. Как быть теперь? Как? С чувствами своими, распиравшими душу, с воспоминаниями о другом мужчине, с пониманием, что забыть его не могу и также не могу быть с ним. Риз совершенно другой, особенный, не похожий ни на кого, потому и страшно ему довериться, вдруг он не тот, за кого себя выдает или кем я его для себя могу посчитать, ведь мужчина мне не открывается, и прочитать его я не могу. Вдруг я ошибаюсь, и все не так, как кажется на первый взгляд, и куда нас это ведет, не ясно. Всё непросто, с какой стороны ни посмотри. Но виновата я сама — запуталась по рукам и ногам в собственном клубке сомнений, да так прочно, что не могу отыскать концов. Хочется рубануть по этому узлу к чертовой матери, и все — будь что будет. Чувствую себя распоследней дурой… Похоже, это ощущение со мной теперь надолго…
— Да ну, причем тут это, нашел к чему привязаться… просто… все навалилось сразу, атаки, трупы эти и вообще… А давай не будем об этом? Хочется хоть на пару часов забыть о проблемах.
— Для этого мы сюда и пришли, — Джай прищурился и подцепив пальцами подбородок, поднял мое лицо к себе. — А я и пытаюсь сделать все, для того, чтобы отвлечь тебя от тяжелых мыслей, — он расплывается в лукавой улыбке, и я не могу не улыбаться ему в ответ. — Ну же, детка, поцелуй меня...
Он тянется ко мне, а я изо всех сил стараюсь выбросить из головы аромат леса, бодрящую свежесть речной воды на коже, терпкий запах травы и сильное мужское плечо, в которое мне так нравилось утыкаться во время ночной прохлады... Как теперь жить с этим дальше, как вернуться в обычную колею, если все это было! Были надежные руки, притягивающие
меня к себе, мягкие губы, пленяющие и твердые, одновременно дарящие столько нежности, что перехватывало дыхание. Как забыть обволакивающее томное золото, ласково окутывающее, кружа голову. И как теперь заставить себя снова поверить, что губы целующие меня сейчас, родные и самые необходимые...— Да что с тобой, Люс! — отстранившись, вспыхивает Джай. — Ты устала или просто не в настроении?
— Я, вообще-то, голодная, ясно? И, если я не ошибаюсь, ты обещал мне ужин!
— Сейчас всё будет, — с готовностью поднялся бесстрашный и расплылся в очаровательной улыбке, делающей симпатичное лицо еще более привлекательным, превращаясь в милого растрепу, забывающего порой о расческе и ножницах. Потер ладонью лоб. — Надеюсь, вкусы у тебя не изменились? Небось, что-то сладкое хочешь? — вот знает же, как облупленную. И чего это у меня изменилось, интересно, на что это он намекает, умник?
— Сладкое, чипсы, газировку, — стала я перечислять, загибая пальчики. — Только ты недолго, а то весь фильм пропустишь.
Смешно фыркает, давая таким образом понять, что плевал он на этот фильм. Не умеет он долго унывать.
— Я мигом, любимая, не скучай, — короткий хохоток, и мужчина исчезает с крыши, ловко перебравшись на железную лестницу, ведущую вниз, оставив меня одну. Нет, он совершенно неисправим!
Вокруг неторопливо шелестит летний ветерок, становится немного прохладно, а еще темно. Я не боюсь темноты, но сейчас появилось какое-то неуютное ощущение, что я непроизвольно оглядываюсь по сторонам. Наверное, я отвыкла от одиночества за время, проведенное с Ризом за стеной, но гоню эти мысли прочь, подавляя их кучей правильных и верных убеждений, диктуемых рассудком. Почему мне так плохо? Без него плохо… Даже дышится по-другому. Черт подери, а вдруг, я правда в него влюбилась… Такое ведь может быть? Могла ли детская связь, дружба, привязанность — перерасти во что-то большее, всего за пару недель? Или же это все оттого, что мне дико приятна симпатия Риза? Особенно, после поцелуя…
Он сдержанный, рассудительный, умеющий держать себя в руках. Совсем не такой, как Джай — небо и земля. Даже идеалист и романтик, что для меня как-то не привычно. Никогда не наложит лапы на желаемое, если та, которая ему нравится, не ответит взаимностью, скорее, будет держать все в себе, не давая и намека на то, что у него творится в душе на самом деле. Интересно, как долго он выдержит? А как долго выдержу я? Все чаще и чаще я ловлю себя на предательской мысли, что очень хочу вернуться за стену, хотя бы на одну ночь. Просто сидеть у костра, поджав ноги и тихо переговариваться, подшучивать над ним беззлобно и видеть как меняется лицо Риза от переизбытка эмоций. Отнимать у него самые лакомые кусочки, перемазавшись до ушей, а потом отмываться холодной водой, набирая ее в пригоршни, окатывать его брызгами и смотреть, как он смеется. Или лазить по деревьям.
Я помню, как он насыпал мне в ладони землянику и, Боже ты мой, она мне казалась слаще и вкуснее всего, что я только когда-либо пробовала. А еще принес охапку цветов, конечно, тогда чтобы вылечить и подколоть, а я разозлилась… Откуда ему было знать, что редко кто из бесстрашных придерживается всяких церемонных ухаживаний и прогулочек за ручку под луной, а цветами меня никто не баловал… А это, оказывается, приятно! А засыпая рядом, мы смотрели на темное небо с россыпью крупных, серебряных звезд, вот таких, как сейчас. Таких, как он посылал мне в образах…
«Думаю о тебе», — внезапно доносится до меня знакомый, мягкий голос. Я вздрагиваю, сердце сжимается и бьется оглушительно, а рассудок никак не хочет мириться с эмоциями.
«А я о тебе…» — и отчаянье, надежда и тоска снова прочно обосновались в душе.
Вы оба такие разные… но похожи в своих желаниях… Джай хочет, чтобы я была с ним. Ты хочешь быть со мной. И вот что мне делать с вами обоими? Определенно, правильнее было бы в первую очередь решить, чего я хочу сама. Вот только это оказалось непросто.