В прятки со страхом

— Это был приказ, бл*дь! — припечатывает Эрик, а в голосе столько желчи и яда. — А я все еще твой лидер! Ты знаешь что в Бесстрашии бывает за неисполнение приказов?

Мимо нас пронесся остальной бесстрашный караван, но мужчина не торопился заводить двигатель. Стало очень обидно. Сволочные, предательские слезы наворачивались на глаза. Кончик носа стал пощипывать. Сделав несколько медленных, глубоких вдохов я решилась повернуться к нему и посмотреть в глаза.

— Что с тобой? Ты все еще злишься или просто хочешь поиздеваться?

Дуга из бровей стремительно ползет вверх, губы искажает кривая линия.

— Я сказал, проваливай, твою мать, или как еще тебе сказать, чтобы ты съебн*ла уже с моих глаз, никчемная тварь?

Тяжелый вдох. Вот честно, я выпала в осадок, а от злости даже не знала, что сказать этому придурку. Душа замерла от обидных и резких слов. Деспотичная маска непреоборимого диктатора, снова прилипла к лицу командира. Ну что ж, хочешь пободаться — вперед.

Откидываю голову назад и закрываю глаза. Вдох-выдох, вдох-выдох...

Гребанная любовь...сука настоящая такая, любовь к этому бездушному и ожесточенному тирану. Я не хочу больше нехрена чувствовать. Это уже просто нестерпимо, похоже на побочный эффект. Картинка расплывается. Боже... не дай только разреветься. Огромное желание устроить ему концерт за все, одним разом, усмиряет только внезапно навалившаяся усталость и легкая дрожь в руках. Не знаю, отчего больше... от обиды или от обрушившейся на меня его близости. Ничего-ничего, ты у меня еще поскрипишь зубами за каждую мою слезинку, за каждую свою надменную фразочку, за каждую мою искалеченную переживаниями нервную клетку. Ответишь. Пусть потом, но ответишь.

— Так, значит, приказ? — довольно серьезно уточняю у командира. — Если ты настаиваешь, могу и удалиться. Буду прыгать по дороге, орать матерные песни, но дойду до Бесстрашия стерев ноги в кровь и подвывая кентервильским привидением.

Злится. Смотрит насупив брови, но молчит. Меня коробит от его презираемого взгляда, а он с явным удовольствием за этим наблюдает. Очередной полустон от душевной боли, благополучно тонет в сжатых и жалко запрыгавших губах. Ну молодец. Давай, зареви еще... прям при нем. Ну что ж, герой, долбанул в самое сердечко. Хорошо так попал. Все приступы слез душу прям на корню. Изо всех стараюсь выдать непроницаемую улыбку, боясь, что получится только изувеченный, печальный и вымученный оскал. Как у умирающего зверька. Довольно...

— Я признаю твою власть, мой лидер. — наконец, собравшись, четко прочеканила я. Голос стал каким-то осипшим. Повернувшись, снова посмотрела в суровое лицо и заехала ему кулаком в челюсть. Пальцы противно хрустнули, но внутри все пело и плясало, так что даже боли не чувствовалось. После чего дернула на себя ручку, открыла дверь и вылезла из высокой махины, посильнее шмякнув дверью. Даже не взглянув в сторону этого деспотичного идиота, пошла по обочине, дорога куда-нибудь да выведет, а он пошел на йух со своими лидерскими замашками.

Однако, буквально через полминуты, когда я довольно уже далеко утопала, мотор внедорожника взревел и машина обогнала меня, перегородив дорогу. Эрик выбрался с водительского сидения и попытался схватить меня за руку, обогнув кузов.

— Все, кончай дурить и полезай обратно. — отчеканил он, блокируя все мои попытки обойти его по касательной.

— Это опять приказ или это твое самодурство? — ехидненько спрашиваю его, вырывая у него руку, — может быть лидер уже определится, что же все-таки он хочет от своей неофитки, а то мы так до утра будем прыгать...

— Да захлопни ты уже пасть, и поехали, мы и так сильно отстали из-за твоих выкрутасов!

— Моих? — я даже опешила, — не ты ли меня, припечатав приказом, выгнал из машины?

— А ты мне врезала, тем самым показывая, что на х*ю ты вертела мои приказы, так что мы квиты. Полезай, сказал, в машину, пока не скрутил и не приковал к сидению наручниками!

Взглядом продемонстрировал возмущение и недовольство, дав понять, что шутки больше неуместны. Одним рывком заталкивает меня обратно и заводит мотор.

— А ты знаешь, очень неплохо у тебя удар поставлен!

— У меня был хороший учитель, — буркнула я, все так же отвернувшись и пялясь в окно.

— Главное, от души. — сказал он через несколько секунд и потрогал свою челюсть.

— Я старалась. Так мы закончили показательные выступления или ты еще немного проэкспонируешь своё всемогущество, я даже поплачу, еще разок дам тебе в морду и, наконец, спокойненько пойду пешочком? Эрик я прекрасно помню, что ты лидер.

— Хорошо. — согласно кивнул мужчина и совершенно серьезно продолжил, — Я хочу от тебя одного, ты должна уяснить, что нельзя игнорировать приказы. Даже самые, на твой взгляд, дурацкие. Поняла? — он пристально глянул, на слегка нахмурился, — я не хотел тебя прогонять. Но приказ...

— Зачем ты на меня Вайро натравил? — решила я воспользоваться моментом его откровенности и сменить уже тему. Нежелание Эрика отвечать, только убедило меня в своей правоте. — Ну и как я справилась? Ты доволен?

Думает что ответить или подбирает слова? Трет широкой ладонью свой гладко выбритый подбородок и, наконец, выдает:

— В тебе слишком много самоотверженности, — пожимает плечами, оставив при себе более подробные комментарии. — Помогая другим в ущерб себе, ты рисковала своими результатами состязания. Так делать нельзя.

— Разве? — удивилась я такой оценке. — В одной ли фракции мы с тобой, Эрик? Что гласит манифест Бесстрашия?

— Бесстрашные прежде всего солдаты. А у каждого солдата есть боевая задача. И не всегда цель заключается в том, чтобы спасти как можно больше людей. Ты можешь спасти своего друга, но если ты не выполнишь боевую задачу, с тебя спросят, и еще как. Твоя слабость в твоей безголовости, — снова надменная и презрительная физиономия. — Но ты храбрая, быстрая, ловкая, иногда очень изворотливая, этого не отнять. — стал перечислять он мои сильные стороны.

— Это комплимент или обвинение? — я даже немного растерялась. Кажется у меня от усталости с крыши черепички стали съезжать, унося с собою остатки мозга.

Опять безразлично пожимает плечами: думай сама. Но его серьезное лицо стало выглядеть неестественно загадочно. Когда-нибудь Эрик окончательно задавит меня своим напускным равнодушием и холодным презрением. Но приходится делать непроницаемую мурзилку, мол: мы и не такое видали, слыхали и даже щупали. Ну не признавать же свой провал, перед этим надменным узурпатором? Тем более сейчас. Сердце подскакивает с места и упорно порывается сломать мне ребра. Немного поелозив по сидению, я все-таки перебираюсь ближе к командиру и ухватываю его за руку. Он шумно выдыхает воздух, будто раздраженно и не отрывает взгляда от дороги, но вдруг поглаживает мою ладошку большим пальцем. Сильный, гордый лидер, но очень ожесточенный и никому не доверяющий циник. Не того я мужчину себе выбрала. С ним я буду страдать и постоянно находится в подвешенном состоянии истерии. Но вот поделать с собой я ничего не могу. У пессимистов сбываются кошмары, а у оптимистов — мечты!