В ритме танца

— Давай, ты глупостей делать не будешь. Это мама моя. — очень серьёзно и проникновенно начал говорить, я уже оскалилась и ответить хотела соответственно, он остановил те резкие слова в горле, дёрнув меня на себя за ворот куртки.

— Между нами всё будет, как в танцах, мужчина ведёт, женщина следует. Поняла? — он говорил это серьёзно, глядя мне прямо в глаза, и было бы смешно, если бы не было так страшно.

Судя по всему, Артур за меня заступаться не станет, сам всучил в руки этой сволочи, и рвать за себя придётся только самой. Но он же сука меня притащил к матери, зная, что тут я действительно не стану скалить зубы и ведёт себя сейчас как хозяин положения. Только вот я это хавать не собиралась.

— Что ты мне сейчас за херню втираешь? Ведёт тот, кто знает, куда идти, а не мужчина. Следует тот, кто доверяет, а не женщина. Половы признаки тут значения не имеют. Я никого не веду и за тобой следовать не стану! У нас с тобой никакого танго не выйдет уже. В задницу такое танго. Другую идиотку ищи, а я трайбл потанцую. — оттолкнула его, даже удивительно, что силы на это нашлись и стала подниматься, лишь бы на рожу эту злобную не смотреть.

— Всё ясно, обида да? Ну ты, покусайся пока, это нормально. — снисходительно, можно сказать, разрешил Смолин.

Вот же тварь наглая и сволочь без совести совершенно! Так ведёт себя словно и не виноват вовсе! Охренеть!

— Я тут с тобой, только потому, что у меня выбора нет. Будет случай, я свалю. — предупредила, отплевавшись про себя, чтоб иллюзий не питал особо.

— Куда пошла? Второй этаж. — Смолин остановил меня, когда я уже на третий собиралась.

Нехотя развернулась и спустилась на площадку для четырёх квартир.

Даже гадать не пришлось какая. У сто первой была самая цивильная дверь, почти такая же, как в квартире Смолина, туда он и позвонил.

Мама у этой сволочи, как назло, милая, добрая. Мечта детдомовца. Несмотря на шесть утра, нас встретила с радостью. Именно нас. Меня ничуть вниманием не обделила, и даже если бы я захотела назло Смолину огрызнуться или повести себя как-то некультурно, я бы не смогла этого сделать.

Нина Викторовна, несмотря на ранний час, развела бурную деятельность на кухне. Я помогала накрывать стол, пока та пекла оладушки, Смолин переоделся в домашнее, похожее на пижаму и тоже явился на небольшую кухню сев почти на входе, чтоб не мешаться под ногами. В груди так тревожно ёкнуло, стало жаль.

Всё же могло сложиться, не будь он таким жестоким, но теперь точно нет. Насмотрелась я ещё в детском доме на детей таких вот папаш Олегов. У одной из девочек отец убил мать в запале ревности. Опоздала домой с работы, автобус сломался, а он даже без слов сломал ей шею. Та девчонка всё видела, и каждую ночь мы просыпались вместе с ней. Она из-за кошмаров, а мы, от её криков. Из тяжёлых мыслей вырвалась, когда поняла, что разглядываю Смолина в его серой футболке с клетчатыми рукавами, а он довольно лыбится.

Посмотрела на него максимально злобно, и он помрачнел, тут же закатав губу.

 — Так, ты говоришь, в аварию попали? — обратилась Нина Викторовна к Смолину с подозрением в голосе, и не дождавшись ответа от сына, тут же спросила меня; — Настенька, он врёт? Поди подрался с кем-то? — с обезоруживающей улыбкой спросила, хотела бы, правду сказать, но пожалела мать.

Пусть думает, что её сынок адекватный, настоящий мужчина, мне-то от её мыслей всё равно ни холодно ни жарко, не найдя смысла в правде, безбожно соврала.

— Нет-нет, правда, в аварию попали. Просто Олегу не повезло, у меня подушка безопасности сработала, а у него нет. — сочинила на ходу душещипательную историю на заданную Смолиным тему, с фальшивой тоской глядя на милую женщину.

Она же вновь обратилась к Олегу.

— Аккуратнее надо быть на дороге! Вот ничему тебя жизнь не учит! Забыл, как в больнице месяц пролежал?

— Мам не начинай. Мы, вообще, на светофоре стояли, это в нас жигуль врезался. — без запинки соврал Смолин, стырив оладушку с тарелки, выставленную Ниной Викторовной на стол.

— А что случилось? Почему Олег в больнице лежал? — спросила с явным интересом, только чтоб его позлить.

И о да! Ему моё любопытство не понравилось, но при маме он слова не сказал, молнию только метнул в меня своим чернеющим взглядом.

— Ой да это давно было. Он у отца, царствие ему небесное, ключи стащил от уазика. А ездить-то толком не умел, отец его за руль-то неохотно пускал, вот он и врезался в столб на высокой скорости. Закрытая черепно-мозговая травма. Ходить не мог, его штормило. Я тогда...

— Мама хватит. Настя устала с дороги, спать хочет. — оборвал Смолин материнский рассказ.

Ну всё ясно, он как Артур пробитый, только без справки.

После завтрака Нина Викторовна отправила меня в душ, а когда я из него вышла, показала мне комнату, где я могу поспать. Всё бы ничего, только на единственной кровати в этой комнате уже развалился Смолин. А таблеток у меня с собой нет, да и что-то не понравилось мне под снотворным ужасы смотреть.

— Сунешься ко мне, я так заору, твою маму сердечный приступ хватит. — предупреждая, улеглась с самого края, обернувшись покрывалом.

Смолин засмеялся задорно, потом резко заткнулся и спросил;

— А если серьёзно, подумай, кому ты дорогу перейти успела? Да так, что тебя убить хотят. — он, так и лежал не двигаясь, и я немного расслабилась, вытянулась на кровати, положив руку под голову.

— Если считать, что этот тип только исполнитель, как те гоп-стопщики, то может училка наша, Людмила Сергеевна. Так-то её из-за меня уволили, я её больше не видела, не знаю, что с ней стало.

— Артур про неё знает?

— Понятия не имею, я ему рассказывала, но он тогда в слюни был. Не помнит, наверное.

— Ясно.

На этом «ясно» он заткнулся. Я долго не могла уснуть, всё думала над его вопросом и пришла к выводу, что о том типе, которому конец прокусила ничего не знаю. Всё это время я лишь могла догадываться, что он уже труп, ведь кровищи было море, наверняка от потери крови и скопытился. Наверняка, но не факт и для мести причина вполне веская.

В сон провалилась от усталости, проснулась от головной боли. За окном ещё было светло, а вот Смолина уже не было. Нину Викторовну нашла на кухне, та лепила пельмени.