В рядах борцов

Мэри рывком отодвинула засов и толкнула дверь.

— Вы к кому? — спросила она, не разглядев в темноте фигуру мальчика.

— Я просто к вам в квартиру. Ко всем сразу.

Но Мэри не так легко было сбить с толку. Она привыкла обороняться и от мелких торговцев, и от агентов по продаже крупных вещей в рассрочку.

— Тут никто ничего не купит. Ни на один цент. — Мэри отступила с порога, пытаясь прикрыть дверь. — Так что вы можете проваливать.

— А я ничего и не продаю.

— В рассрочку здесь тоже никто ничего не возьмет. Ни один человек в квартире. — Мэри хотела захлопнуть дверь, но мальчик шагнул вперед.

— Ну и не надо, — сказал он. — Я совсем по другому делу. Я живу в этом доме, через двор, на первом этаже. Меня зовут Гарри Ландсберг. У меня мать работает на авиационном.

При свете коридорной лампочки Мэри рассмотрела его. Сероглазый с черными волосами мальчишка в полосатой рубашке. Кажется, она действительно видела его во дворе.

— Ну, если так, в чем же дело, Гарри? — спросила Мэри смягчаясь. — Дом такой большой, что всех соседей и не запомнишь. Нас эти продавцы просто из себя вывели. — Она посторонилась, чтобы пропустить мальчика. — Тут не на что кусочек масла купить для детей, а они лезут со своими холодильниками.

— Я бы хотел поговорить с вашими жильцами, — сказал Гарри. — На кухне кто-нибудь есть?

Он пошел по коридору, и Мэри последовала за ним. Конечно, мальчик был из этого дома. Он знал, что кухни здесь общие.

— Послушай, Гарри, может быть, ты хочешь пригласить людей на молитвенное собрание? Тут всё равно никто не пойдет.

— Да нет, — ответил мальчик. — Я совсем по другому делу. Я хочу, чтобы здесь подписали Стокгольмское Воззвание. Вы, наверное, слышали о нем. Это против атомной бомбы и против войны.

— А-а!.. — протянула Мэри. — Против войны? Тогда я позову мужа, он больше в таких вещах разбирается. А ты подожди минуту.

Мэри повернулась и пошла назад, в конец коридора, в свою комнату. Издали она крикнула:

— Берт пришел с ночной смены. Он сейчас переоденется.

Когда Мэри с мужем вошли в кухню, мальчик стоял рядом с сапожником Баркером. Баркер только что отложил в сторону башмак, который подбивал, сидя здесь у окна, и теперь медленно вытирал руки о передник. Потом он осторожно взял из рук мальчика листок Воззвания.

— Давай-ка я тоже прочту, — сказал Берт, муж Мэри. Он быстро пробежал листок глазами. — Стокгольмское Воззвание? Я о нем слышал у нас в цеху.

— Оно самое, — сказал мальчик.

— Это я могу подписать. Есть у кого-нибудь карандаш?

— Вот, пожалуйста. — Мальчик подал ему карандаш.

Берт подписался.

— Твоя очередь, Баркер. — Он кивнул сапожнику. — Это честное дело. Против войны, против атомной бомбы.

Баркер покачал головой:

— Сначала я должен прочесть. — Он читал медленно, произнося вслух каждую фразу: — «Мы требуем безусловного запрещения атомного оружия как оружия устрашения и массового уничтожения людей». — Баркер поднял глаза на мальчика. — А кто это пишет?

— Комитет сторонников мира. Вот смотрите, тут написано.

В кухню вошла жена сапожника, Фрэда. Она стала у плиты, прислушиваясь к разговору.

— «Мы считаем, — медленно читал Баркер, — что правительство, которое первым применит против какой-либо страны атомное оружие, совершит преступление против человечества и должно рассматриваться как военный преступник».

— А что потом будет с нашими подписями? — спросила Мэри. — Куда ты понесешь листки?

— В комитет, — пояснил мальчик. — Там подсчитают, а в газете напечатают, сколько народа подписалось. Сразу будет видно, хотят люди войны или нет.

— Да кто ее хочет-то, господи! — вздохнула Мэри.

Баркер потянулся за карандашом, но Фрэда схватила его за руку.

— Майк, не подписывай!

— Почему? — Мэри обернулась к ней.

— Да потому, что тех, кто его подписывает, арестовывает полиция. Помните, что было на площади в городе?.. Сторонники мира устроили митинг, а их избили и многих потом засадили в тюрьму.

— Они не имеют нрава арестовывать за эти подписи, — сказал Берт. — Вот если они найдут, к чему придраться, тогда арестуют. А только за подписи…

— Да уж полиция всегда найдет, к чему придраться, — со злостью сказала Фрэда. — Не подписывай, Майк, — и всё тут.

Мальчик возмущенно поглядел на Фрэду:

— Вы что же, хотите, чтобы людей убивали атомной бомбой?

— Дурак ты! — крикнула Фрэда. — Что у меня, атомные заводы, что ли? Это Моргану невыгодно, если ее запретят.

— Не кричи! — остановила ее Мэри. — Гарри тебе вежливо говорит.

— Так в чем же дело? — сказал мальчик. — В других квартирах подписывают…

— А в шестнадцатой квартире кто-нибудь подписал? — спросил Берт.

— Подписали, — сказал мальчик. — И в шестнадцатой и в пятнадцатой! Я тут все шесть этажей обошел. Ваша квартира последняя.

— А тебе за это платят? — спросил Баркер.

— Чудак ты, Майк, — сказал Берт. — Ему заплатят… Резиновой дубинкой в полиции!..

Несколько мгновений все молчали. Потом Фрэда взяла табурет.

— Сколько мужчин на кухне и никто не предложит стул человеку.

— Ничего, — улыбнулся мальчик, — я постою.

— Хорошо, я подпишу, — сказал Баркер. — А что если и за это арестуют? — Он посмотрел на Берта.

— Я подписал и отказываться не буду, — твердо сказал Берт. — Дай-ка мне, Гарри, еще листок! Я покажу его ребятам на заводе.

Дверь скрипнула, и на кухне появился новый жилец — котельщик Керби. Он быстрыми шагами прошел к плите и поднял крышку кастрюли.

— А Керби подпишет? — спросила Мэри. — Она испугалась за Берта. Вдруг его выгонят с работы или хозяин дома откажет им в квартире!

— Ясно, подпишет, — сказал мальчик и подошел к Керби.

— Послушайте, мистер, вот тут Воззвание…

— Да он не слышит, — перебила Мэри. — Он работает в котельном цеху и там оглох.

— Керби! — закричала Фрэда, — ты подпишешь листовку?

Керби смущенно улыбнулся и приложил руку к уху.

— Листовку против атомной, бомбы! — кричала Фрэда.

Котельщик продолжал улыбаться.

Мальчик подал ему листок. Керби быстро прочел Воззвание.

Лицо его стало серьезным, он взял карандаш, подписался и отдал листок мальчику. Потом выключил горелку на плите и вышел.

— Ладно, пусть будет по-твоему, — сказал Баркер и взял карандаш.