В самое сердце

– Лили останется пока. А тебя это заводит, Алан? – ухмыльнулся Майкл. – Купленная с потрохами женщина-рабыня, которая выполнит любое твое желание, и желательно из другой страны, чтобы бежать было некуда. Ты поэтому мне их даришь? Хочешь приобщить к своей секте?

– Брось, Майк, какие секты. Просто я и пара друзей-единомышленников. Но разве тебе не нравятся мои девочки? Я выбираю их для тебя с особенной тщательностью. Поверь, мальчик. Так всегда было. С древних времен. Мужчина полновластно владел женщиной. А сейчас? Оборзели. Брюки носят. – Алан рассмеялся. – Вот честно, поеду в Эмираты. Куплю гарем. И буду жить, как всегда мечтал.

– Ты кое, о чем забываешь, дядя. Жен даже в гареме нужно любить, иначе они могут с тобой развестись, сославшись на то, что ты их не любишь, или одну любишь меньше, чем другую.

– Поверь, я буду любить каждую одинаково, – улыбнулся Гетти. Майкл со вздохом покачал головой. Алан неисправим. Этот мужчина даже в девяносто будет волочиться за юными нимфами.

Майкл, возвращаясь домой на новеньком спорткаре, думал о том, каким странным вышел у них с Аланом разговор. Он очень наделся, что не обидел его, дав понять, что подарки в виде живого товара ему не нравятся. Не хотелось бы, чтобы между ними появилась напряженность. Особенно сейчас. Дальше уже оттягивать вступление в семейный бизнес не получится. И Майкл уже чувствовал, как на его плечи давит груз ответственности. Так просто жить, пользуясь деньгами и ни за что не отвечать. Но на самом деле Майкл боялся. Боялся, что не справится, что налажает. Боялся, что все, что говорят об Алане Гетти – правда. И про криминал, про заказные убийства, связи с мафией, наркопритоны. Он, конечно, понимал, что игорный бизнес чистым не бывает, но теперь ему предстоит узнать – насколько сильно погряз Алан Гетти.

Майкл вернулся домой не в самом лучшем расположении духа. Он хотел позвонить Роману или Стивену, своим приятелям, но почему-то передумал. Если он воспользуется советом Алана, и три дня будет гулять и веселиться, то вряд ли появится в понедельник в офисе. Нужно собраться морально, подумать, что, да как. Разобраться с текущими делами, в доме навести порядок. За последний месяц несчастный особняк пережил столько вечеринок и пьяных оргий, что впору заново начинать ремонт. Все, что можно, перебили, изломали, выкинули в окно.... Жесть. В принципе Алан прав. Пора умнеть. Нельзя собственный дом превращать в бордель.

Закрывая за собой входную дверь, Майкл Гетти прошелся пытливым взглядом по огромной гостиной-студии, оформленной в черно-белом стиле модерн известным дизайнером. М-да, полысело заметно…Нужно позвонить приятельнице дяди, пусть закажет уничтоженные элементы декора. Полы тоже в нескольких местах нужно поменять.... Взгляд Майкла остановился на черном пианино, натертым до блеска. Он попытался вспомнить имена домашней прислуги. Домработницу он помнил, Паола. Старая дама, которую Алан передал племяннику по наследству. Майкл знал Паолу с детства. Латиноамериканка работала много лет в семье Гетти. И воспитывала еще мать Майкла. Женщина была добра и очень трудолюбива. Делала по дому почти все, но вот убраться везде не успевала, да и силы были не те. Ей в помощь наняли девушку. Мэгги или Мэри. Майкл помнил ее смутно, так, как редко появлялся трезвым, и она старалась не попадаться на глаза. И в отличие от Паолы, Мэгги-Мэри жила не в доме. Приходила на часы, так сказать. И, видимо, недавно убиралась, судя по блестящей поверхности пианино, глядя на которое невозможно было не вспомнить еще об одной обитательнице его холостяцкой двухэтажной берлоге. Возможно, стоит уволить Мэри-Мэгги, и возложить на подаренную добрым дядей певичку обязанности уборщицы. Это было бы правильным и справедливым решением, не унижающим никого из участников. Если Алан мало заплатил, то Майкл готов платить, но за работу, а не бессмысленное шатание по дому. А Алану не обязательно знать, чем она здесь занимается.

Сам не верящий в собственное благородство, Майкл самодовольно улыбнулся. На лестнице послышались шаркающие шаги, потом вспыхнул свет.

– Майк? Это ты? – Паола всегда сокращала его имя на одну букву, или заменяла ее на "и". И сколько бы Майкл не отвоевывал свое полное имя, она не унималась.

"Нет, блин, это не я. Воры взломали мощнейшую систему безопасности, и топчутся тут, как дураки", раздраженно подумал Майкл. Иногда ему не хватало этого – одиночества, самостоятельности. Хотелось быть хозяином в собственном доме. Все детство Майкл прожил под опекой Алана, теперь он специально отправил в новый дом Паолу. Штатный шпион. Конечно, Майкл мог с ней договориться, и она не болтала Гетти старшему лишнего, но ему не хотелось бы каждый раз просить ее молчать.

– Ложись спать, Паола. Я хочу побыть один, – довольно грубо бросил Майкл.

– Да, пожалуйста. Больно надо, – обиделась женщина и зашаркала по коридору к своей спальне.

– Лили позови мне, – вспомнив, про только что принятое решение, крикнул Майкл. Шаги замерли. Паола недвусмысленно хмыкнула, что-то проворчала под нос, про современные нравы. Она не удосужилась ответить, но Майкл не сомневался, что Паола выполнит просьбу. Странно, но ей единственной позволялось разговаривать в таком тоне с Майклом и Аланом Гетти. Наверное, потому что за столько лет немного ворчливая, но добрая женщина стала для этих двух одиноких мужчин родным человеком.

Тем временем Майкл прошел к бару и, взяв бокал, достал бутылку виски, наполнил до краев. Еще пять минут назад он убеждал себя в том, что не будет пить и устраивать вечеринки. Но не смог удержаться. Тяжелый день и не оставляющее ни на миг напряженные, связанное с предстоящим вступлением в бизнес, выматывали и погружали мысли в полнейший хаос. Выпивка всегда помогала Майклу прозреть, расслабиться. Просто нужно знать меру. Он свою черту знал, и переступал ее всегда осознанно. Скоро с легкомысленными тусовками придется завязать, как и со многим другим.

Сделав большой глоток, Майкл покинул зону бара, прихватив с собой бутылку. Плюхнувшись на белоснежный кожаный диван, он, прикрыв глаза, тяжело вздохнул, расслабляя мышцы плеч и шеи. помнится позавчера на этот диван пролилось немало красного вина и много-много всего еще.... Мэри-Мэгги молодец. Он выпишет ей отличное выходное пособие. Может, даже трахнет на прощание. Она вроде бы не очень страшная.... Усмехнувшись своим мыслям, Майкл открыл глаза, и вздрогнув от неожиданности, расплескал виски, снова заляпав диван.

– Черт. Как приведение, – пробормотал он, глядя на Лили. Она стояла позади пианино, опустив голову. Черт… Все в том же платье. Ее белокурые волосы были распущены по плечам. Он впервые видел ее без косы. Наверно, она уже спала и не успела заплести. Хотя нет.... Он вспомнил. Светлые локоны, рассыпавшиеся по подушке. Испуганные отрешенные глаза. Короткий образ из той ночи, которая начисто стерлась из памяти.

– Я не слышал, как ты спустилась, – неожиданно смутившись, что было парадоксально для любого из Гетти, проговорил Майкл. – У тебя нет другой одежды? – его прошелся по белому платью. Ей богу, она выглядела бестелесной лесной нимфой или феей. Неземное создание. Кто бы мог подумать, что она продала себя с потрохами.

– Нет, мистер Гэтти, – она не поднимала глаза, говорила тихо. Черт возьми, Лили не была похожа ни на одну из подаренных Аланом женщин. Все они были шлюхами, дорогими или не очень, образованными и нет, с разными характерами и происхождением, но все равно откровенно заинтересованными в его внимании и обществе. Они осознавали кто они, и за что им заплачено.

– Вы хотите, чтобы я сыграла для вас, мистер Гэтти? – снова раздался тихий голосок. Майкл невольно почувствовал раздражение.

– Какой на хрен мистер Гетти? – рявкнул он. – Мы говорили об этом. Я Майкл. Ты Лили.

– Хорошо, Майкл. Что вы хотите, чтобы Лили сделала для вас?

И это стало последней каплей. Помимо необоснованной злости, Майкл почувствовал внезапный приступ возбуждения. Примитивная реакция на женскую покорность. Несмотря на это, Майкла возмущала подобная реакция. Ему казалось, что он уподобляется Алану. Или как будто подтверждает то, что дядя знает его, как свои пять пальцев. Он же выбрал эту девочку. Но Майкл не хотел рабыню! Или хотел? Ведь в этом что-то есть. Запретное, завораживающее. Он может сделать с ней все, что захочет, а она будет терпеть, потому что … потому что у нее нет выхода, черт побери. Словно очнувшись, Майкл взял себя в руки. Ему захотелось встряхнуть Лили, вывести из состояния молчаливой жертвы.