В самый темный час

Иан пригляделся к изображению. Все трое и в самом деле стояли в общей толпе, облаченные в униформы «АВВ».

– Вы работаете на эту организацию? – спросил он.

Маркос нахмурился.

– Твоя мать нам не разрешила оставить одежду себе. Сказала, мы все попадем в кино. А потом уехала – и больше мы о ней ничего не слыхали.

Иан медленно втянул воздух.

– Моя мать, – начал он, забирая у них фотографию, – всегда лжет.

Глава 25

Эми тяжело приземлилась во дворе обсерватории, у самой стены. Ногу пронзила острая боль, но девочка даже внимания не обратила. В темноте слышно было, как спрыгивают Джейк, Дэн и Аттикус.

Эми замерла, ожидая, что вот-вот пронзительно взвоет сигнализация. Ни звука.

– Отличная работа, Дэн!

– Спасибо моему наставнику по вопросам безопасности, Ловкому Ларри, – усмехнулся мальчик.

Часы Эми показывали 9.47. Дорога через соседствующее с обсерваторией кладбище заняла чуть ли не несколько часов, но Эми рассудила, что иначе к цели незаметно не подобраться.

– У нас ровно один час и три минуты, – прошептала она и рванула вверх по склону, на бегу перепрыгнув через низкий бортик ограждения.

Дверь к секстанту Фахри маячила наверху в обрамлении густо усыпанного звездами неба.

– Думаешь, Улугбек простит нам вторжение? – спросил Аттикус.

– Посвятим его в почетные Кэхиллы, – хмыкнула Эми.

– А ну посторонись, – отрывисто велел Джейк и картинно ударил ногой дверь чуть выше щеколды.

Дверь приоткрылась.

– Где ты такому выучился? – полюбопытствовал Дэн.

– У своего наставника по боевым искусствам, Грозного Гарри, – хмыкнул Джейк.

– Идемте!

Эми распахнула дверь и первой прошла внутрь. Джейк посветил в туннель фонариком, направляя луч на скат секстанта.

Стылая сырость пробирала до костей. Эми передернулась. Точно призраки у самого носа роятся! Вытащив из кармана список стихотворения, она поднесла листок к свету.

– «В Гурганском зидже Тарагай незавершенный труд скрывал: несовершенный инструмент – хоть и могуч, но все же мал», – это наша первая зацепка. Астролябия – небольшой инструмент. Мы с Джейком думаем, она спрятана где-то здесь.

Голос Эми разносился по пещере зловещим эхом. Она представила, как слова выплывают из обсерватории, парят над могилами мертвецам на потеху.

– Давайте потише, – добавила она.

– А дальше что? – прошептал Дэн, вчитываясь в стихотворение. – «Вел бесконечного учет шах Улугбек – и вот, смотри: огромен каталог его, но множителей в нем лишь три».

– Перечень звезд, общим числом тысяча восемнадцать, – отозвался Джейк. – Но разложить его получается только на два множителя: два и пятьсот девять.

Шагнув к ведущей к секстанту лестнице, Эми отодвинула веревочное заграждение.

– У нас еще не было случая присмотреться к стенам. Там он вел учет звездам. Может, там и нужные числа найдутся.

Она спустилась по ступеням, вглядываясь, не написано ли где цифр 509 или двойки. Джейк шагал за ней по пятам, подсвечивая стены фонариком.

– Эми, все давным-давно выветрилось. Тут ничего нет.

Девочка кивнула. Джейк прав.

– Дэн, прочти остаток стихотворения.

Не зажигая света, Дэн повторил наизусть последние строчки:

– «Их, с апекса Фахри начав, взять по уклону надлежит: спуск, и подъем, и спуск опять – там сердце мастера лежит».

– Как это у тебя так получается? – поразился Джейк.

– Память хорошая, – пожал плечами Дэн.

– Спуск и подъем! – воскликнул Аттикус. – Как закат и восход – солнце и луна! Вы там никаких символов солнца или луны не видите?

– Тссс! – Эми выхватила у Джейка фонарик и принялась водить им по стенам.

– Эй, народ? – Дэн зашагал вниз по ступенькам. – Вообще-то солнце и луна – тут не единственное, что поднимается и спускается.

– Лестница! – встрепенулся Аттикус. – Дэн, ты гений! Может, эти числа означают количество ступенек?

– Но тут меньше пятисот девяти ступенек, – возразила Эми.

Аттикус нахмурился.

– Эх, досада.

Эми мучительно соображала. Кое-что в стихотворении не давало ей покоя.

– Я вот чего не понимаю. Почему там говорится, множителей в нем лишь три, когда у количества звезд совершенно явно есть только два множителя?

– Может, тогда делили как-то иначе? – спросил Дэн.

– Или, – вторил ему Джейк, – с числом звезд вышла ошибка?

Эми кивнула.

– Точно! Помните, на экскурсии – не говорил ли Умаров, что были еще какие-то звездочеты и другие вычисления?

– Тысяча двадцать два! – выпалил Дэн.

– Что-что? – не понял Джейк.

Дэн стоял, прижав пальцы ко лбу.

– Сейчас вспомню… Вот, точные его слова: «Ну, некоторые утверждают, тысяча двадцать две, но кто знает?» Да, точно! Попробуйте так!

– Вот это память! – восторженно завопил Аттикус.

– Тссс! – шикнула на них Эми, придерживая фонарик подбородком и вытаскивая смартфон. Через миг ответ уже был у нее в руках.

1022 = 2 x 7 x 73

– Три простых множителя.

Она еще раз прочла последнее четверостишие:

– «Их, с апекса Фахри начав, взять по уклону надлежит: спуск, и подъем, и спуск опять – там сердце мастера лежит».

– По уклону… Наверное, это значит: начинаем с самого большого значения, то есть с семидесяти трех.

– Апекс Фахри, тогда – вершина дуги, – подхватил Джейк. – Но левая сторона или правая?

– Попробуем обе! – решила Эми. – Семьдесят три вниз, семь вверх, две вниз.

– Чур, мы с Аттикусом!

Дэн схватил фонарик. Отсчитывая на ходу ступени, они с Аттикусом начали спускаться с левой стороны дуги. Через семьдесят три ступеньки они оказались на самом дне. Семь ступенек наверх. Две вниз.

– И дальше что? – пробормотал Дэн.

Эми с Джейком бросились к ним. Эми опустилась на колени. Ступеньки были сложены из маленьких продолговатых камней, похожих на пальцы или клавиши пианино. Девочка принялась поочередно тянуть за них. Джейк занялся тем же самым чуть правее.