В сарае
Шрифт:
– Ну, спи, спи...
– Тебе говорю, страшно!
– Что тебе страшно? Экой баловник!
Помолчали.
Алешка вдруг выскочил из саней и, громко заплакав, подбежал к деду.
– Что ты? Чего тебе?
–
– Воет!
– Кто воет?
– Страшно, дед... Слышь?
Кучер прислушался.
– Это плачут, - сказал он.
– Ну, поди, дурачок. Им жалко, ну и плачут.
– Я в деревню хочу...
– продолжал внук, всхлипывая и дрожа всем телом.
– Дед, поедем в деревню в мамке; поедем, дед, милый, бог тебе за это пошлет царство небесное...
– Экой дурак, а! Ну, молчи, молчи... Молчи, я фонарь засвечу... Дурак!
Кучер нащупал спички и зажег фонарь. Но свет не успокоил Алешку.
– Дед Степан, поедем в деревню!
– просил он, плача.
– Мне тут страшно... и-и, как страшно! И зачем ты, окаянный, меня из деревни выписал?
– Кто это окаянный? А нешто можно законному деду такие неосновательные слова? Выпорю!
– Выпори, дед, выпори, как сидорову козу, а только свези меня к мамке, сделай божескую милость...
– Ну, ну, внучек, ну!
– зашептал ласково кучер.
– Ничего, не бойся... Мне и самому страшно...
Скрипнула дверь, и показалась голова дворника.
– Не спишь, Степан?
– спросил он.
– А мне всю ночь не спать, - сказал он, входя.
– Всю ночь отворяй ворота да запирай... Ты, Алешка, что плачешь?
– Страшно, - ответил за внука кучер.
Опять в воздухе ненадолго пронесся воющий голос. Дворник сказал:
– Плачут. Мать глазам не верит... Страсть как убивается.
– И отец тут?
– И отец... отец ничего. Сидит в уголушке и молчит. Детей к родным унесли... Что ж, Степан? В своего козыря сыграем, что ли?
– Давай, - согласился кучер, почесываясь.
– А ты, Алешка, ступай спи. Женить пора, а ревешь, подлец. Ну, ступай, внучек, иди...
Присутствие дворника успокоило Алешку; он несмело пошел к саням и лег. И пока он засыпал, ему слышался полушепот:
– Бью и наваливаю...
– говорил дед.
– Бью и наваливаю...
– повторял дворник.
Во дворе позвонили, дверь скрипнула и тоже, казалось, проговорила: "Бью и наваливаю". Когда Алешка увидел во сне барина и, испугавшись его глаз, вскочил и заплакал, было уже утро, дед храпел и сарай не казался страшным.