В сердце Азии. Памир — Тибет — Восточный Туркестан. Путешествие в 1893–1897 годах

Прошли 22-го необычайно мало: всего 3,6 километра. Столь поспешный привал объяснялся тем, что мы хотели воспользоваться последним пастбищем. Держась левой стороны открывавшейся с востока долины, мы поднялись на площадку, где останавливался со своим караваном Лит-ледэль, и здесь разбили палатки. Караванные животные Литледэля оставили здесь столько помета, что в топливе недостатка не предвиделось. Помет сохраняется в этих областях удивительно хорошо, и мы сначала приняли его за свежий помет куланов. А между тем он лежал тут более года. Это доказывало, что в этих высоких поясах никогда не выпадает дождя, а только снег и град. Иначе помет скоро измельчился бы, высох и его развеяло ветром.

И сегодня около часу дня начался град. Злейший наш враг, однако, ветер, который подымается почти всегда в одно и то же время дня ежедневно, приносит градовые тучи и продолжается до вечера, а часто даже и всю ночь. Холодные струи его проникают в палатку и грозят задуть огонь, как ни стараешься защитить его. Да и ложе становится таким холодным, что, заползая в него, попадаешь как будто в ледник и долго, долго лежишь и щелкаешь зубами, пока наконец не согреешься.

23 августа. Рано утром меня разбудила вьюга. Я разбудил людей, и скоро караван был готов. Сегодня нас ожидал трудный переход. Предстояло перейти через Арка-таг по перевалу Литледэля, к которому взялся проводить нас Гамдан-бай.

Тихо подвигались мы гуськом по речной долине. В двух местах долина разветвлялась. Около первого разветвления нашли остатки одного из членов экспедиции Литледэля: высохший труп осла. Его мумиеобразное тело не подверглось разложению; целость его свидетельствовала также, что ни волки, ни хищные птицы не знали сюда дороги.

Итак, ясно было, что до сих пор мы от самого лагеря № VII шли по пути Литледэля.

Я с Эмин-Мирзой взошли на небольшой второстепенный перевал (5580 метров), находившийся севернее или левее первого; мы, к изумлению нашему, увидели, что следы наших лошадей, по обыкновению шедших вперед, направлялись к северу по боковой долине. Я тотчас понял, что Гамдан-бай, бывший теперь путеводителем, ошибся. Караван, однако, был уже настолько далеко, что окрики наши не могли достигнуть до слуха людей.

Гамдан-бай был очень смущен своей грубой ошибкой. Не думая ни о чем, они шли, пока не наткнулись на свои же собственные утренние следы, описав таким образом полный круг, да еще зря перейдя через перевал. Гамдан уверял, что Литледэль как раз здесь ненадолго уклонился к северу и что он, Гамдан, сворачивая в долину, был уверен, что она скоро снова завернет к востоку и югу. М не еще не приход ил ось видеть такого неуменья ориентироваться, и я дал нагоняй и Гам-дану и другим за то, что они, как бараны, пошли за ним.

Вечер, против обыкновения, выдался чудесный; воздух был совершенно прозрачен. Снеговой покров и легкие облачка сияли при свете месяца ослепительной белизной. Во мраке тихо, величественно бродили, подобно призракам, наши верблюды, освобожденные от вьюков и тщетно искавшие подножного корма. Лошадей и ослов привязали, так как их нельзя кормить, пока они не отдохнут часа два. Люди, исключая поваров, тоже прилегли отдохнуть после того, как разбили палатки.

Когда подошел час кормежки лошадей и ослов, они принялись ржать и топать. Им подвесили торбы с маисом, и они с хрустом стали пережевывать сухой, жесткий маис. Затем их отпустили до утра бродить на свободе.

Как тихо, безмолвно на этих высотах. Мы здесь словно гости на чужой планете. Темно-голубая мировая бездна сияет перед нами за снежной вершиной Арка-тага. Лишь мерцание ночных звезд, медленный полет облаков и сверканье снежинок вносят оживление в этот мертвый пейзаж. Единственный звук здесь — металлический плеск струй речки о льдинки.

XVII. Через Арка-таг. Первое соленое озеро

Только 24 августа совершилось радостное событие — перевал через Арка-таг. Двинулись мы в путь только после того, как Гамдан-бай, убедившись сам, уверил нас, что маленькая долина вела действительно к гребню хребта. Перевал оказался, однако, не тем, по которому перешел Литледэль; тот находился несколько западнее. Обстоятельство это Гамдан-бай мог констатировать тем легче, что на том перевале люди Литледэля сложили небольшой холмик из камней. Вероятно, в этой части хребта много удобных для перевала пунктов. Каждая долина ведет, по-видимому, к какому-нибудь перевалу. Разница в высоте между самым перевалом и соседними частями гребня незначительна. Абсолютная высота равнялась 5544 метрам.

Мы двинулись вниз по южному склону перевала. Мы вступили на почву Северного Тибета, этого высочайшего горба земли. К востоку от нас простиралась безвестная страна; нам только в двух местах предстояло пересечь маршруты: 1) Бонвало и принца Генриха Орлеанского и 2) Дютрейля-де-Рина и Гренара. Последний из названных маршрутов шел, должно быть, где-нибудь по соседству, но нам так и не удалось с достоверностью определить его положение. Маршрут Литледэля мы уже покинули. Но до областей, воды которых стекают в Тихий океан, было еще далеко. Еще долго предстояло нам пробыть в областях, не имеющих стока вод в океан.

Скоро разразился настоящий ураган. Все мои люди ухватились за веревки палатки, которую иначе унесло бы. Град посыпался с такой силой, что в воздухе засвистело. Животные наши, испуганно озираясь, перестали щипать траву. Но через пять минут все прошло. Ураган пронесся к востоку. На западе не виднелось новых туч. Спокойствие восстановилось, и настал чудный звездный вечер. Но и это продолжалось недолго: к полуночи окрестность окуталась необычайно густым туманом, который скрыл от нас даже гору, у подошвы которой расположен был наш лагерь.

25 августа. Мы направились к юго-востоку и подвигались более трех часов по почти ровной поверхности; лишь текущий к юго-западу ручей выдавал незначительный уклон местности по направлению маленького озера. Мы перешли через три ледниковых потока, разветвлявшихся на множество мелких, то расходившихся, то опять сливавшихся ледяных струек. Ни одна из них не вырыла себе сколько-нибудь определенного, значительного русла. Около каждой струйки почва была пропитана сыростью настолько, что так и хлюпала под ногами лошадей, которые часто вязли в грязи.

Следующий, пересекавший нам путь, ручей уже тек к востоку; таким образом, мы перешли водораздел, даже не заметив его. Там и сям попадались небольшие площадки с подножным кормом, на которых часто виднелся помет куланов и антилоп. Впереди виднелось озеро, крайне неправильной формы, не больше двух километров в длину и со всех сторон изрезанное длинными, узкими заливами. Сюда впадали все окрестные ручьи. Это был второй бассейн, встреченный нами на пути, и мы уже с уверенностью могли заключить, что вся область к востоку между Арка-тагом и южной горной цепью представляет ряд таких небольших изолированных бассейнов.

Мы продолжали путь в том же направлении. Позади нас и налево от нас еще сияли ледники Арка-тага, и расстояние между ими и нами увеличивалось крайне медленно. Южная цепь гор была теперь видна лишь с вершин холмов. Ручьи струились в разные стороны, словно сами не знали хорошенько, куда течь. Выступал здесь лишь кое-где черный сланец; плиты его высовывались иногда из земли, словно могильные камни.

Дальше мы достигли довольно значительной долины с рекой, на берегу которой пасся дикий як, первый увиденный нами. Река делала удивительно крутые завороты к востоку, югу и юго-западу, омывая гору с очень крутыми склонами. Взойдя на ее вершину, мы не знали, в какую сторону направиться, так как всюду виднелась сильно пересеченная поверхность — настоящий лабиринт гор и холмов, между которыми по всем направлениям извивались ручьи. В конце концов они, однако, сливались, образуя порядочную реку; река эта, вырыв себе глубокое русло, текла к юго-западу. На нас, привыкших в Восточном Туркестане к одному определенному направлению всех ручьев и речек, стремившихся к одной цели — Лобнору, эта неправильность и разнообразие орографических условий производили странное впечатление. Здесь воды текли то к востоку, то к западу, то к югу, то к северу.