В сетях шпионажа
Шрифт:
№ 458
Совершенно секретно
5 апреля 1940 года, 17 час. 05 мин.
Берлин, министерство иностранных дел,
советнику фон Гейден-Риншу (лично)
Норвежское министерство иностранных дел согласно с тем, чтобы Бенеке и Опитц… покинули страну в течение восьми дней начиная с 4 апреля. По просьбе Бенеке, его жене с ребенком разрешено остаться в Норвегии еще на месяц.
Пока развертывались эти события, радиопередатчик, находившийся в доме на улице Сульвиквейен, работал с полной нагрузкой. Опитцу даже некогда было спокойно перекусить. Наспех проглатывая пищу, он не снимал наушники, чтобы быть уверенным, что из Берлина не поступило новых запросов, на которые требовалось отвечать немедленно и точно. Непрерывно шла шифровка и расшифровка сообщений, ни на минуту не прекращался монотонный писк аппарата Морзе.
В первой половине того же дня Бенеке посетил доктора Брэйера и с глазу на глаз сообщил ему, что 9 апреля Норвегия будет оккупирована германскими войсками. При этом Бенеке заметил, что он не имел права извещать посланника об этом, но, учитывая происходящий обмен нотами между миссией и норвежским министерством иностранных дел, он не мог больше молчать.
Для доктора Брэйера это известие было подобно грому средь ясного неба. Берлин ни единым словом не намекал ему о подобных вещах. Посланника держали вне игры. Разумеется, он был очень благодарен майору за такое сообщение.
К концу дня германская миссия направила норвежскому министерству иностранных дел вторую ноту, в которой сообщало, что помощник торгового атташе Бенеке покинет Норвегию 11 апреля.
Итак, поединок был выигран. Чтобы не вызывать ненужных подозрений, Бенеке оставил свою жену с ребенком в критическую ночь на 9 апреля в вилле на Блумменхольме. Дом пользовался правом экстерриториальности и, следовательно, был надежно защищен от всяких случайностей. Кроме того, в доме помимо жены с ребенком и прислуги жили повариха и ее муж. Но Бенеке решил, что этого мало, и попросил свою секретаршу фрейлейн Хюллеман переночевать эту ночь в его вилле. Эта девушка была прислана в Осло адмиралом Канарисом за несколько дней до указанных событий и жила в пансионате в районе парка Фрогнер, где останавливались главным образом британские подданные.
В капкане, но поздно!
Новержская тайная полиция и полиция по делам иностранцев работали довольно энергично. Уже с конца 1937 года они не спускали глаз с германского подданного Бертольда Бенеке, называвшего себя инженером, директором и даже доктором. Этот подвижной господин, манипулировавший званиями, явно просчитался. Указывая в анкетах при посещении городов различные профессии, подозреваемый иностранец должен был вызвать подозрения полиции при просмотре анкет гостиниц и частной корреспонденции иностранцев.
Однако только после начала войны, в сентябре 1939 года, было признано необходимым установить систематическое наблюдение за действиями и маршрутами движения этого таинственного человека. Не прошло и двух недель, после того как западные державы объявили Германии войну, как в германское торговое представительство в Осло, где господин Бенеке уже давно числился помощником атташе, прибыл новый сотрудник, некто господин Опитц. В течение весны и лета Бенеке слишком редко находил время для решения вопросов торгового сотрудничества между Норвегией и Германией. Он был страстным путешественником, ездил по стране, и у него просто не хватало времени для того, чтобы заниматься многочисленными и весьма запутанными торгово-политическими делами.
Довольно скоро обнаружилось, что за помощником торгового атташе везде и всюду следует и новый сотрудник — господин Опитц. Но по-прежнему никто не знал, каковы истинные цели деятельности «коммерсанта» Бенеке.
Некоторое время Бенеке и его правая рука Опитц жили в «Гранд-отеле», затем они переселились в роскошную гостиницу поблизости от королевского дворца, но полиция никак не могла ничего заподозрить.
В течение осени были арестованы несколько норвежских немцев, которые действовали по заданиям Бенеке. В то время помощник торгового атташе вместе с Опитцем развили весьма бурную деятельность в доме по улице Конглевейен, используя для каких-то неясных целей коротковолновый радиопередатчик.
Вероятно, они узнали, что норвежская тайная полиция засекла работу радиопередатчика, так как вскоре их по этому адресу уже не оказалось. Но не прошло и нескольких дней, как полиция и спецслужба министерства обороны Норвегии снова запеленговали их, на этот раз уже на Блумменхольме. Было установлено, что в обоих этих случаях радио передавало одни и те же кодовые сигналы и шифрованные позывные. И все же норвежцы не решались побеспокоить германских «коммерсантов», потому что располагали пока еще недостаточным количеством фактов. Важно было не
только покончить с незаконными действиями немцев на территории Норвегии, но, собрав веские и неопровержимые доказательства вины, поставить германскую миссию в такие условия, чтобы ей нечего было бы возразить. Действовать более решительно руководители министерства иностранных дел Норвегии в то время не хотели, пытаясь балансировать между великими державами. На этом этапе норвежцам была очень выгодна политика нейтралитета, а она требовала, чтобы с сильными державами игра велась осторожно.Так проходили недели и месяцы.
Шведская полиция в этот период была тоже целиком занята распутыванием подобных дел. Адмирал Вернер Штеффан, военно-воздушный и морской атташе Германии в Стокгольме, в течение осени 1939 года создал широко разветвленную шпионскую сеть во всех крупных скандинавских портах. Это давало Германии возможность следить за действиями Норвегии и Швеции в торговой войне между крупными державами. Шведская полиция безопасности довольно рано напала на след предприимчивого военно-морского атташе и держала в поле зрения не только его самого, но и его агентов. И все же профессиональный опыт подсказывал норвежским и шведским руководителям, что нельзя переходить к решительным действиям раньше времени. Это, рассуждали они, наверняка помешало бы устранить зло вместе с его корнями; другими словами, преждевременные действия не дали бы возможности раскрыть всю шпионскую организацию немцев в Скандинавии. Ведь как бы там ни было, а предоставление шпионам, после того как они уже засечены, возможности продолжать еще некоторое время свою деятельность помогает лучше и полнее узнать структуру и методы действий шпионской организации.
Через некоторое время в сети, расставленные шведской полицией, попались две весьма крупные рыбы: инженер Мюллер, который обосновался в одном из железорудных районов Швеции, и врач германского посольства в Стокгольме Михаэль. Оба шпиона были преданы суду. В процессе разбирательства удалось установить, что в сентябре 1939 года «специалист» германского посольства по мореплаванию господин К. посетил Нарвик и передал инженеру Мюллеру симпатические чернила, а в марте 1940 года он же доставил германскому вице-консулу в Нарвике коротковолновый радиопередатчик. Все нити шпионажа, как сообщили шведы своим коллегам — норвежцам, явно вели к резиденции адмирала Штеффана в Стокгольме.
Но шведы считали, что им необходимо действовать очень осторожно. Положение Швеции и Норвегии в эту полную событий зиму было весьма критическим. Западные державы оказывали на них давление с целью добиться пропуска своих войск через их территорию. Эти войска предназначались для оказания помощи Финляндии в ее вооруженном конфликте с Советским Союзом. В то же время министр иностранных дел Швеции постоянно предпринимал шаги к тому, чтобы немцы оказывали со своей стороны большее давление на Москву, стремясь таким образом помочь финнам. Поэтому разоблачение адмирала Штеффана все время откладывалось. Только 21 марта, спустя восемь дней после заключения Московского договора [8] , положившего конец зимней кампании, министр иностранных дел Швеции Гюнтер вручил германскому послу в Стокгольме меморандум, в котором содержалась просьба о замене в ближайшем будущем военно-воздушного и морского атташе Германии в Швеции «К сожалению, — говорилось в меморандуме, — оказалось и это можно подтвердить многими достоверными данными, имеющимися в распоряжении шведской полиции что все нити торгового шпионажа сходятся в канцелярии господина адмирала Штеффана. Министр иностранных дел Швеции желает уладить это дело миром не предавая его гласности. Однако он не рекомендовал бы германскому посольству задерживать адмирала в Швеции слишком долго. Есть опасение, что об этом деле узнает общественность и назовет вещи своими именами».
8
Договор о мире между Советским Союзом и Финляндией. — Прим. ред.
Когда немцы 9 апреля начали вторжение в Данию и Норвегию, адмирал Штеффан все еще оставался на своем посту в Стокгольме. При таком коренном изменении обстановки шведы не решились больше настаивать на высылке адмирала, хотя они имели в своих руках неопровержимые улики против него. Таким образом, наказаны были только сообщники Штеффана.
Ни норвежским, ни шведским властям не удалось изгнать из своих стран главных резидентов германской разведки. Но нужно признать, что дело с выдворением майора Бенеке уже близилось к завершению, правда, с большим опозданием. Конечно, это нисколько не меняло положения: лису нужно было посадить в клетку значительно раньше. Слишком долгое выжидание в подобных делах никогда себя не оправдывало.