В шаге от вечности

Испуганные лица команды показались ему похожими на лица детей, хотя младшему из них было хорошо за тридцать. Тут восьмилетние редко играли, это тебе не “Lifecraft”. Его приходу они были явно рады.

– Хорошо, что ты здесь, чувак, – приветствовал его Ящер. – WTF, босс?[1]

– OMG! Почему стоим? – вторил ему Раджа.

– Хз, – ответил Виктор Семенович alsoknownas «Слепой» кратко. – Сейчас выясню.

– IMHO, сервер заглючил и упал от той гранаты, – разумно предположила Мэй, тихая домохозяйка из Китая.

Многие интернациональные выражения транслятор оставлял в латинице.

– Возможно, – согласился Виктор Семенович. – Или его вырубили. Сейчас, наверное, объявление вывесят. Тормозят админы.

И в этот момент плашка «ТЕХНИЧЕСКИЕ РАБОТЫ НА СЕРВЕРЕ!» появилась у них перед глазами. И таймер.

Посетители чата переглянулись. И их можно было понять. Таких сбоев не случалось уже много лет.

Им было лет по сорок-пятьдесят – и выглядели они далеко не такими орлами, как рейдеры пустыни в камуфляже, армейских ботинках и бронежилетах. Тот, кого в игре звали Слепой, давно не удивлялся контрасту между брутальностью аватаров и заурядностью самих игроков. Они были разбросаны по миру от Индонезии до Колумбии и от Норвегии до Южной Африки, говорили и писали на разных языках (хотя транслятор приводил для него поток их речи к нормам РРЛ – русскому разговорно-литературному, а для каждого к его родному языку или наречию), но что-то в них было неуловимо общее. Какая-то неприкаянность. Впрочем, он допускал, что это временное состояние, когда они только вывалились из игры и еще не адаптировались к реальному миру. В реальной жизни не он один был успешным.

Худые и толстые, мужчины и женщины. За спиной у тех, кто включил камеру, если приглядеться, можно было разглядеть интерьер их комнат. Но судить по нему об их достатке было бы опрометчиво. Богач мог играть, сидя в пустой голой комнате, а живущий на пособие – нарочно поставить в зону обзора камеры все ценное, что есть в доме. Где-то там у каждого валялся и шлем с костюмом, а у тех, кто победнее – очки. Но все они умели заходить в игру и через экраны, чего молодежь вообще не делала.

Две домохозяйки – китаянка из Гонконга и гречанка с Кипра – играли мужскими персонажами. Раньше была в команде боевая девка, которую по манерам можно было принять за лесбиянку, коротко стриженная и накачанная, любимым ее оружием был метательный нож. Таким был персонаж. А оказалось, что играл за нее длинноволосый манерный хлыщ лет тридцати пяти из Осло, Норвегия. Но все знали пункт №8 пользовательского соглашения: «Пол персонажа может не совпадать с реальным полом игрока». Вроде он говорил, что натурал.

Игра была независимая и не попадала под «Лос-анджелесскую конвенцию о равной представленности в произведениях искусства». Процент женщин, расовых типов и наличие меньшинств тут не регулировалось ничем, кроме желания самих игроков. Но поскольку по сюжету действие происходило в Калифорнии после глобального потепления и таяния полярных шапок, да и среди аудитории были люди со всех континентов – их аватары в игре тоже отличались разнообразием оттенков кожи. Но почему-то сейчас в команде все персонажи принадлежали к сильному полу. Хотя это словосочетание давно уже было не в ходу.

Виктор Семенович пусть и изображал из себя иногда типичного “male chauvinist pig”, ничего не имел против негров и азиатов. Привык кое-как и к тому, что на свете есть геи и трансгендеры… хоть это далось ему нелегко, а в пору его молодости для их обозначения имелось другое слово. За женщинами он тоже, убедившись в этом на практике, признавал равный интеллект.

Но перегибы политкорректности раздражали его до сих пор, хоть и меньше, чем сорок лет назад. Поэтому во многие популярные вирки – сюжеты к которым, наступив себе на горло, писал, чтобы заработать на хлеб с маслом – сам он был ни ногой. Видеть чернокожего крестьянина в Венгрии тринадцатого века или лесбиянку-капитана пиратской галеры берберов на Средиземном море без усмешки не мог. Одно дело, когда это старая игра начала века с угловатыми моделями персонажей, мало похожая на жизнь. Или вирка, но про будущее или выдуманный фентези-мир. И совсем другое, когда вирка претендовала на достоверность и историчность. Для него это разрушение реализма портило весь кайф даже при хорошем сюжете и сеттинге.

Скрипты он все же писал – деньги, увы, не растут на деревьях. Григорьев еще помнил те времена, когда у слова «скрипт» было другое значение, и его знали только программисты. Теперь так называли любой сценарий.

В команде почти все были «поздней зрелости», а он был среди них самый старший, настоящий патриарх, даже уже вышедший на пенсию, до которой не каждый из них доживет. Это тебе не начало века, когда на нее выходили и в шестьдесят. Халява кончилась.

Но своим team mates разрешал обращаться к нему не только по игровому нику, но и просто по имени, без отчества. От других, кроме близких знакомых, Виктор Семенович все же привык слышать имя-отчество и обращение на «вы» в русском, а в английском фамилию и слово “mr.” – mister. Рассуждая: пусть его считают замшелым ретроградом, но странно, когда десятилетний называет глубокого старика – «эй ты, Витёк!». А новое поколение выходило в сеть почти с рождения и никакому такту они не были обучены. И он не миллиардер, чтобы запросто называть себя Джефф или Боб. С чужими людьми надо держать дистанцию.

В чате команды собрались все, даже убитые, которые заспавнились в стартовом городе, который неофициально звался Нубоград, и куда попадали все новички нулевого уровня. Не было только Палача, которого звали Родриго, как недавно выяснилось, и который имел какие-то терки в реальном мире с одним из этих ушлепков. Знать бы еще, в чем дело…

– Ты офф, босс? – спросил его чех по имени Мартин. Известный в игровом мире как пустынный налетчик Ящер.

– Да, на сегодня все, – ответил Виктор Семенович, вытирая пот со лба и краем глаза следя за собакой, чтобы не перемахнула забор. – У меня дела. Ты порули, пока Палач… то есть Родриго, не выйдет на связь. Буду часов через 12. Goodbye!

Просто минуту назад включился напоминатель. Значит, уже 13:00, и надо проверить почту.

Он вышел из чата. То есть оффнулся окончательно. Усилием воли заставил себя закрыть вкладку с самой игрой, все такую же черную.

Дела, дела, надо заняться делами. Проверить почту, ответить на письма.

Почта у него не обновлялась в реальном времени. Специально, чтобы не отвлекать от творческого процесса постоянным назойливым прилетом писем. Большинство из них не стоили его внимания, хоть и были письмами от людей, а не спамом от ботов (последний отсеивался еще на дальних подступах). У него стоял самый лучший софт, который определял с 95-процентной вероятностью, что перед ним в Сети – бот. Даже если тот вел себя, совсем как человек.

Виктор Семенович вручную просматривал почту три раза в день. Иногда еще реже. Все, кто с ним работал, знали об этой причуде скриптора – о том, что он не всегда онлайн. Ему при его статусе и не такое прощалось. Да и все же он не оператор термоядерной электростанции, чтобы всегда быть наготове.

У вас 7 непрочитанных сообщений.

«Ну-ка, посмотрим, что там есть».

Ага! Два из них – рекламная чепуха от людей, предлагающих свои услуги издателя или агента. Надо отписаться, чтобы не доставали. В черный список.

Третье – от ремонтников фирмы «Робофикс». О том, что починили дрона-выгуливателя… важно, но может подождать.

Четвертое от сына. Пишет, что надо встретиться. Ничего, тоже потерпит. Все имущественные вопросы они уже обговорили, но так и не пришли к общему мнению. Говорил же один бизнесмен, что дети – худшее вложение капиталов. Они не вернут инвестированное в них время, силы и внимание. А о процентах и говорить нечего. Конечно, он любил сына по-своему, как напоминание об Ольге, и гордился его достижениями. Но видеть часто не хотел.

«Как это не заводить детей? – шутил в молодости. – А кто в старости подаст стакан огненной воды?». Но после смерти дочери мысль о том, чтобы стать родителями еще раз в голову даже не приходила. Хотя тогда уже было и искусственное вынашивание, и подробные генетические тесты. А сейчас поздно даже усыновлять. Разве что робота, ха-ха. Воды мог подать умный холодильник, который приезжал на голос, как собака. Даже лучше собаки.

Пятое – письмо поважнее - от издателя, замечания по сюжету «Викинга-мстителя». Подумать над образом антагониста, сделать его менее сложным и противоречивым. Тоже подождет. Завтра подумает. Слишком сложный, значит? Говорят, любой персонаж, в которого автор вкладывает душу, похож на него самого. А злодей там получился колоритный.