В шаге от вечности

Эта уверенность начала бесить даже спокойного Рихтера. Видно было, что этот человек никогда не имел дела с настоящей войной, настоящими врагами. И настоящих дикарей, на каких военспец насмотрелся, этот лощеный корп тоже не видел. Он не мог представить, что пленных не только допрашивают, но избивают, убивают, насилуют (независимо от пола), а иногда еще расчленяют и едят.

– Вашингтон был рабовладельцем. Как и вы! Вашим миром правят такие же господа, как во времена Рима, – сказала вдруг своим чеканным голосом София, ее глаза сузились, будто змеиные. – Над вами царит прибавочная стоимость, за которую вы убьете родную мать!

В ответ на это англичанин рассмеялся.

– А вы хотите стать новыми господами, товарищи комиссары? – в тон ей презрительно бросил он. – Посмотрите за окно. Хотите, чтоб такое творилось во всем мире? Может, вы и добьетесь. Будут новые Темные Века. Читали про взятие Рима Аттилой? Потомки вас проклянут. Чертовы зомби. Ведь этот ад устроили вы. Мы объявляли вам четкий ультиматум. Требовали дать возможность вывезти оборудование. И всё. Все эти люди были бы живы, если бы вы не пересекли черту.

Он смотрел так надменно, будто совсем не боялся смерти.А может, думал, что может воздействовать на них своим НЛП, демонстрируя уверенность.

– Этих людей убили вы, – возразил Рихтер. – Мы не стреляли по жилым кварталам.

– А ты эксперт в баллистике, я верно понял? Starshina. Но даже если так, какая разница? – пожал плечами корп. – Не важно, кто куда стрелял… важен результат.

– Нас поддерживает народ. А вас только забугорные толстосумы.

– Народ… это лемминги. они давят друг друга в очереди за новыми VR-костюмами. Они не знают, что им нужно. Так в чем разница между нами?

– Большая! – похоже, Хименес распалялся, а, зная его характер, этот типчик очень рисковал. – Чертовски большая, «амиго»!

Видно было, что Нефтяник сцепил руки в замок, чтоб ненароком не врезать ему уже всерьез. На лице его ни дернулся ни мускул, но Макс видел, что тот с трудом сдерживается.

– Мне жаль вас разочаровывать, – продолжал пленный. – Но мы стерли из данных все, кроме мусора. Хотя вы и его декодировать не сможете.

– А если ты ошибся? – спросил Рихтер.

– Да он блефует, не обращай внимания, – махнул рукой Хименес. – Я много таких видел. Придется отдать его loschequistas. Я тоже умею выбивать правду, но боюсь перестараться. Воротит меня от таких сволочей.

– Я не блейфую. Я сам все стер. Вы получили пустую обертку от конфеты. Читайте своего Маркса дальше… или кого вы там читаете… А меня отвезите к главному, я не буду говорить с мелкой сошкой.

– Мы отвезем тебя к кому захотим. А сначала в штаб к генералу Хулио Ортеге.

– Ортега солдафон. Доставьте меня к Леону Ванцетти. Я только с ним буду говорить. У меня есть для него важное предложение…

Сильвио аж дар речи потерял от такой наглости. И все трое на время потеряли из виду Софию. И напрасно. Максим услышал какой-то шорох сбоку.

Но его отвлек экран обзора. Он видел, что впереди мигают красные огни и натянута желтая лента. Перед ними две машины ремонтников свернули налево и поехали в объезд. Но Сильвио, видимо, решил срезать дорогу, и они снесли ленту и помчались через поле руин. Тут недавно рухнул небоскреб. Должно быть спутники постарались. Дорога была в выбоинах. Обломки бетона громоздились высоко, но на широкой авениде оставалось место для проезда. Танк объезжал предметы на дороге. Раздавленные машины. В том числе такие, в которые лучше бы не смотреть. Ход у «Призрака» был очень ровный, а ходовая часть выше всяких похвал, поэтому казалось, что они едут по ровному шоссе. Но это было не так. Просто колеса-трансформеры сами подстраивались под состояние дороги.

Снова шорох и какой-то щелчок. Наконец, Максим обернулся. Но слишком поздно.

– Аттила Рим не брал. Его взял Аларих. И Гейдерих. А Маркса такому дебилу как ты не понять никогда. И хватит уже твоей демагогии!

С этими словами девушка, крепко державшая обычный 9-мм пистолет, выстрелила пленному в голову. Сильвио заметил ее движение слишком поздно. С гортанным криком ударил ее по руке, но пуля успела покинуть ствол.

– Дура! – заорал Хименес и отвесил своей пассии пощечину. Она отлетела и чуть не упала с кресла.

А мертвец рухнул на пол, на лице его застыло все то же надменное выражение, разбавленное удивлением. Из аккуратной дырки во лбу потекла кровь. Выходного отверстия не было; пуля осталась в черепе, отразилась от противоположной стенки и превратила содержимое головы в фарш. Кровь ручьем текла по полы кабины.

Максим потерял дар речи. Он видел всякое, но такое спонтанное убийство до этого чаще встречал в вирках и в вестернах. Даже в Корпусе всегда существовал какой-то формальный протокол. И никто бы не позволил невесте или жене полевого командира своевольничать.

Он сам лишил жизни в этот день много людей, даже добивал поверженных и уже обезоруженных… но при совсем других обстоятельствах. То, что допустимо в горячке боя, когда каждая секунда на счету, совсем не годится в тылу и в моменты затишья.

– Какого хрена ты творишь?!

– Он идиот, что толку тратить время на идиота? – София поднялась и вытерла кровь из разбитого носа платком, от которого пахло духами. – Повторял заученные фразы. Как робот.

– Все равно. Это не наши методы. Где приговор? Это, мать его, убийство. Самосуд!

– Это не самосуд, а казнь. Казнь того, кто пролил реки крови наших товарищей. Я могла поручить ее кому-то из крутых мучачос вроде тебя. Но я взяла на себя. Ты слишком мягкий. И даже Си слишком мягкий. Верно, любимый?

Хименес промолчал, стиснув зубы и кулаки, наверняка до боли. И смотрел в экран переднего обзора, хотя электронный водитель вел машину без его участия. Видимо, очень хотел ее придушить. Ведь ему теперь попадет. Конкретно попадет. Сквозь зубы он прошипел что-то очень сексистское: мол, все бабы такие. Начиная с Евы… которая, мол, сама все придумала, а дьявола подставила.

Рихтер ничего не сказал. Ему было тошно видеть такую некомпетентность. И пол тут был не при чем. Конечно, это не регулярная армия, но он и представить не мог, что они дадут глупым эмоциям ставить под угрозу общее дело.

– Ну хватит, Максим, хватит, – попыталась она увещевать его, – Мы живы, он мертв, о чем тут спорить? И какая к дьяволу может быть жалость к тому, кто наших убивал без счета?

– Он был администратор, а не солдат, – попытался возразить Рихтер. – Я же умею отличать. Командиром был кто-то другой.