В шесть тридцать по токийскому времени

— Как? — вытянул настороженно голову Янагита.

— Тысячи, только тысячи.

Маленькие колючие глазки Янагиты беспокойно забегали

— Почему только тысячи?

— Да потому что дело идет о сообщениях чрезвычайной важности. Ради таких сообщений и шел поиск Корреспондента в ОКДВА.

— Конечно, конечно, но оценка стоимости должна быть объективной.

— Господин полковник, я приехал сюда не для того, чтобы торговаться. Мне поручено передать условия, условия же таковы, что их примет любая разведка — английская, немецкая или американская. Англичане весьма интересуются военным потенциалом советского Дальнего Востока. Весьма… Сейчас они обеспокоены созданием так называемого колхозного корпуса.

— Как вы сказали?

— Колхозного корпуса. Мероприятие, связанное с привлечением сельского населения к обороне Приамурья.

— Постойте! Что-то упоминалось об этом в немецкой прессе. Какие-то военные занятия в пограничных селах…

— Немцы не поняли сути дела. Военные занятия проводятся постоянно, и газеты полны сообщений подобного рода. Тут никакой тайны нет. Немецкая пресса своей информацией лишь заострила внимание, но не ответила на вопрос, что же происходит на самом деле.

Янагита навалился грудью на стол и изменившимся вдруг голосом спросил:

— А что же происходит на самом деле? У вас есть какие-нибудь данные об этом корпусе?

Поярков полез во внутренний карман пиджака и под пристальным взглядом Янагиты извлек оттуда листок бумаги с человеческую ладонь.

— Только общего порядка.

Полковник выдернул из рук Пояркова бумажку и стал торопливо читать.

— Но здесь — голый факт. Принятые решения о создании корпуса. А остальное? Где остальное?

Поярков протянул руку, чтобы вернуть бумажку:

— Остальное в Хабаровске… В сейфе, господин полковник.

— У Большого Корреспондента? — понял Янагита. — За это уже заплачено?

— Что вы! Тут лишь характеристика одного из документов, способных нас заинтересовать. Сам документ засекречен.

— Есть еще характеристики?

— Словесные, господин полковник.

— Он умный человек, этот Корреспондент, — заметил Янагита и почему-то пристально посмотрел на Пояркова. — Очень умный. И хитрый.

— Просто осторожный, господин полковник.

— Не слишком ли?

— Он рискует жизнью.

Взгляд Янагиты еще некоторое время держался на лице Пояркова, но это был уже спокойный взгляд, без настороженности. Что-то уяснил для себя полковник и от чего-то отказался. От подозрения, должно быть. Он, кажется, поверил Пояркову.

— И как же высоко он ценит свою жизнь? — спросил Янагита.

Вызов, прозвучавший в вопросе полковника, не коснулся Пояркова. Он попросту отбросил его. Нужно было говорить о главном.

— Колхозный корпус — частица большой перестройки всей обороны левобережья, — вернулся к сказанному ранее Поярков. — Если мы остановимся на частном, оно обойдется нам недорого. В какую-нибудь тысячу или полторы тысячи рублей.

— Полторы тысячи! — оробел Янагита.

— Когда меня бросали на ту сторону, подчеркиваю, бросали, я получил заверение: денег будет столько, сколько нужно для дела… Я думал, что у секретной службы они есть!

Поярков вроде бы усомнился в возможностях японской разведки и тем обидел ее и самого Янагиту.

— Действительно есть!

— Но вы не уполномочены ими распоряжаться?

Янагита вспыхнул:

— Вы разрешаете себе слишком многое, господин Поярков.

— У меня на это есть право. Я сделал то, что секретная служба не могла сделать за пятнадцать лет. Сделал почти невозможное…

Рука Янагиты предостерегающе поднялась.

— Мы участвовали в этом.

— Каким образом?

— Обеспечили ваш выход к цели. Прикрыли Сунгарийца тридцатью жизнями…

Это прозвучало на высокой ноте. И она была оттенена укором и обидой, словно сам Янагита жертвовал собой.

— Их могло быть больше!

Резким движением Поярков стянул галстук и расстегнул сорочку. На левом плече краснел след недавно затянувшейся пулевой раны.

— Как? — смутился Янагита. — В вас стреляли?

— Стреляют во всех, кто переходит рубеж с оружием в руках. У меня был наган.

Сочувствие и даже скорбь отразились на лице Янагиты. Он покачал, словно заводной идол, небольшой лысеющей головкой и сказал грустно:

— Секретной службе не было ничего известно… Ничего не было известно. Вы заслуживаете вознаграждения. Я доложу…

Поярков застегнул сорочку и вернул на прежнее место галстук.

— Разве в этом дело… — Он был обижен и не скрыл своего, чувства: — За деньги под пули не идут… во всяком случае, офицеры.

— О, мы понимаем это… И все же вы имеете право на вознаграждение.

— Не обо мне речь, господин полковник. То, что достигнуто, не должно быть потеряно.

— Да-да-да… — снова, как заводной идол, покачал головой Янагита.

Пояркова осенила мысль: Янагита сомневается в существовании Корреспондента! Японская секретная служба сомневается. Слишком легко, видно, пройден последний этап — от Благовещенска до Хабаровска. Ведь они, японцы, не раз шли по этому пути и не доходили до цели. А этот Сунгариец пробежал его за какой-нибудь месяц. Даже месяца не прошло.

Пользуясь тем, что Янагита забыл о листке с донесением, выпустил его из рук и тот покоился безмятежно на столе, Поярков накрыл его ладонью и потянул к себе:

— Корреспондент еще не начал работать…

На пути листок перехватил Янагита и вцепился в него пальцами. Короткими и крепкими.

— Разве мистер Поярков не вручил Корреспонденту аванс, те три тысячи, что получил от нас в Харбине?

— Корреспондент себя не продает, я же предупредил вас. Мы оплачиваем только информации. Полные сведения о колхозном корпусе оценены в тысячу пятьсот рублей. Приказ о предстоящей передислокации войск на территории края и насыщенности их огневыми средствами — десять тысяч…

— …рублей, — закончил чужую фразу Янагита.

— Нет. Исчисление идет в золоте и иностранной валюте. Фунты и доллары, менее желательны франки и марки… Лиры вообще отпадают.

— Корреспондент — коммерческий человек, — иронически заметил Янагита.

— Деловой человек, — поправил полковника Поярков. — Он знает, что хорошая погода не постоянна. Даже чистое небо заволакивают когда-то тучи.

— Есть основания ожидать изменения погоды? — насторожился Янагита.

— Для него — да!

— Значит, он наш человек?