В шоке

Слон вышел на крыльцо и оглядел нас, он задержал свой взгляд на Кате.

– Что надо?

– Слон, послушай, не сердись, у нас очень тяжелая ситуация…

– Не хочу я тебя слушать, марамойка поганая! Идите на хер!

– Слон! – закричала Катя. – Я тебя очень прошу! Помоги нам! Нам просто некуда идти! А за прошлое не надо сейчас! Не время! Я потом всё объясню!

Слон презрительно посмотрел на Катю, затем ещё раз внимательно оглядел нас с Ольгой и сказал:

– На хер идите!

Всё бы ничего, мало ли, что там Катя раньше натворила, возможно, мужик имеет право на неё так сердиться, но я заметил у этого кабана небольшую, едва уловимую улыбку и налёт превосходства во взгляде. Этот урод явно получал удовольствия от того, что послал нас, от того, что не получив его помощи, мы остаёмся наверняка в безвыходной ситуации.

Мне стало физически плохо, настолько мерзко и тошно, что избавить меня от этого могло только одно – драка со Слоном. Но я понимал, что надо было держаться, по крайней мере, пока.

– Слон! Я очень тебя прошу! Эта девушка умирает! – Катя показала на Ольгу. – Ей просто нужно где-то отдохнуть! Если злишься на меня, то разреши хотя бы им остаться. Или хотя бы раненой! Хотя бы до утра! Будь человеком, Слон!

Было видно, что Кате с трудом даются эти слова. Но Слон человеком становиться не торопился. Ухмылка на его роже уже стала совершенно демонстративной, он оглядел Ольгу и процедил:

– Да пусть она хоть сейчас сдохнет. Что мне с того? Какого хера я должен помогать какой-то шмаре?

Так, всё, я больше не могу. У меня не то, что кулаки чешутся, у меня по всему телу зуд нестерпимый пошёл.

Смотрю на Катю, на которую, к слову, без слёз уже смотреть не возможно и спрашиваю:

– Катя, ты скажи, вот этот сарай реально самое лучшее убежище, что ты знаешь?

– Там внизу бункер, под домом, берлога, – не поднимая глаз, отвечает она.

Ну что ж, это меняет дело, и очень даже сильно. Спрашиваю дальше:

– И выходит, если бы он нас пустил, мы бы там могли полноценно отдохнуть?

Катя кивает.

– А так как этот урод нас не пускает, то мы не можем…

– Хайло залепи, петушара! – не даёт мне договорить Слон.

А вот это уже лучше, хоть и обидно. Это меня заводит, без куража на такого бугая рыпаться не с руки. Только вот, что за феня? Сидел что ли Слоник наш? Тогда надо аккуратнее, такой и заточкой пырнуть может, не задумываясь.

– То есть, – игнорирую урода и опять обращаюсь к Кате. – Этот упырь – единственная преграда, между нами и местом, где мы можем отдохнуть? Я правильно понимаю?

Катя снова кивает, снова не поднимая глаз. Ну что ж, Слон, извини, если что. Ты просто оказался на нашем пути и сделал не правильный выбор. Ничего личного!

Делаю резкий небольшой шаг к Слону и в продолжение движения, прямо от бедра, согнутой в локте рукой, с размаху наношу ему прямо в челюсть практически идеальный хук. Причем, метился я в висок, однако немного не рассчитал. Но и в челюсть тоже хорошо прилетело. Слон заваливается назад и падает, прислоняясь к стене дома.

– Ничего личного, Слон! – повторяю я свои мысли уже вслух. – Нам просто надо где-то спрятаться!

Слон, опираясь на стену, пытается встать. Осознавая разницу в наших комплекциях, понимаю, что допускать этого нельзя. Прямой ногой бью его в грудь, прибивая обратно к дому. Катя от ужаса закрывает глаза, видимо мой поступок – это крах всем её надеждам на примирение с товарищами. Ольга, наоборот, с огнём в глазах наблюдает за тем, как её мужчина пытается обеспечить ей временный кров и убежище. Спасибо, Оленька, этот твой взгляд сейчас для меня дорогого стоит!

Заношу руку, чтобы припечатать Слону кулаком в череп, но он резко дёргается в сторону и перекатом уходит вправо от меня. Делаю шаг к нему, прикидывая, куда бы лучше нанести удар ногой. Уже мало что соображаю, адреналин зашкаливает. Заношу правую ногу для удара уже не важно куда. В эту же секунду получаю по опорной левой черенком от лопаты, который Слон каким-то чудом нащупал в траве возле дома. Падаю, боль в ноге дикая, прикидывая шансы на перелом. Слон же чудесным образом резко вскакивает и замахивается черенком, намереваясь со всей своей дури заехать им мне по голове. Я резко одёргиваю назад голову, черенок проходит в паре сантиметров от головы, цепляет козырёк бейсболки и сбивает её с головы вместе с фольгой. Я делаю пару шагов назад и в ту же секунду получаю сообщение:

ВНИМАНИЕ! ВЫ В ОПАСНОСТИ! ВЫ АТАКОВАНЫ НЕИЗВЕСТНЫМ ИГРОКОМ! ВЕРОЯТНОСТЬ…

Что там была за вероятность, я не узнаю, так как, отвлекшись на надпись, пропускаю мощнейший удар черенком по плечу. Урод целился явно в голову, но в последний момент я смог-таки отклонить её и рефлекторно подставить под удар плечо. Так, правая рука сегодня тоже уже ни на что не годится. Это вывод номер один. А вывод номер два – Слон для такого здорового кабана не умеет драться. Видимо всю жизнь брал массой. И сейчас лупит черенком наотмашь и особо не глядя. И это надо использовать. Я отхожу от противника на небольшое расстояние. Он перехватывает черенок двумя руками и движется на меня, как был натряпку.

– Убью, сука! – глаза его наливались злобой.

Парень оказался не оригинален в плане высказываний перед заключительной схваткой. Он в ярости и, что самое главное, не имеет плана на драку. Впрочем, как и я. Поэтому не тяну время и не раздумываю, а резко бросаюсь на Слона и в прыжке наношу ему удар ногой в грудь, который принадлежащем исполнении можно было бы назвать джампинг-кик. Но я не кик-боксёр и поэтому получилось, как получилось, но и этого оказалось достаточно, чтобы здоровяк отлетел к стене дома и, падая, ударился об неё головой.

Не теряю времени и тут же подлетаю и начинаю наносить частые и сильные удары ногами по лежащему на земле противнику. Да, знаю, пинать лежачего не красиво, но Слон сам «отсушил» мне черенком правую руку, поэтому выбора у меня нет, дерусь как могу.

Поверженный противник лежит на земле и пытается закрываться от моих ударов, которые я всё наношу и наношу. Я же просто не могу остановиться, я чувствую, как с каждым ударом меня отпускает навалившееся за последние дни напряжение, уходит стресс, испаряется страх.

Я уже отвоевал себе и своим женщинам убежище, чистый бизнес уже закончился, теперь начинается то самое «личное».

Это тебе, урод, за «пусть она хоть сейчас сдохнет» и за «шмару» – пинаю Слона в печень. Это тебе за«марамойку» и за Катины унижения – пинаю в живот. Это тебе за «петушару» – пинаю по голове.

Пинаю, пинаю, пинаю. Не замечаю испуганных лиц Ольги и Кати, не слышу криков Слона и его просьб остановиться, не чувствую ни жалости, ни моральных угрызений. Получаю необъяснимое удовольствие и какое-то непонятное, но приятное ощущение, сродни освобождению. Словно я окончательно освобождаюсь от сковывающего меня эти дни страха, словно какие-то предохранители во мне перегорели, и я больше не хочу ни бояться, ни прятаться.