В сиреневом саду

– Я очень люблю этот дом, – вздохнула мисс Селия. – Десять лет назад меня привезли сюда совсем еще девочкой. Вот прямо здесь, под этими кустами, я плела цепи из сирени. Собирала мокричник для своей птицы. Катала по этим дорожкам Торни в коляске. Здесь тогда жил мой дедушка. Чудесное было время. Увы, теперь нет в живых ни дедушки, ни родителей. Только мы с Торни остались.

На лицо мисс Селии легла тень. Так облако порой ясным днем вдруг наплывает на солнце.

– У нас тоже нет папы. – Бэб, поняв ее состояние, поторопилась разделить с ней чувство сиротства.

– А у меня есть первоклассный отец. Знать бы только, куда он девался, – отозвался Бен и глянул на дорожку, которая шла к воротам, с затаенной надеждой.

– Все богаты по-своему. Ты, Бен, отцом, а вы, девочки, замечательной мамой. С первого взгляда на вас понимаешь, до чего же она хороша. – И стоило молодой леди посмотреть на аккуратных розовощеких сестер, как свет ясного утра вновь засиял на ее лице.

– Можете взять немного нашей мамы себе, – с чувством сказала Бетти.

– Так и сделаю. А вы будете моими младшими сестричками. У меня никогда их не было, а так хочется испытать, каково это.

И пухленькие ладошки сестер оказались в руках мисс Селии, готовой этим своим первым утром здесь, которое, как по заказу, выдалось теплым и солнечным, любить всех и вся и убежденной, что начинается очень счастливая полоса ее жизни.

Бэб, энергичным кивком изъявив согласие, принялась разглядывать кольца на тонких белых пальцах Селии. А Бетти, обхватив свободной рукой названую сестру за шею, с такой нежностью поцеловала ее, что голодному сердцу девушки досталась наконец пища, в которой оно давно испытывало нужду. Прижав к себе Бетти и поигрывая ее золотистыми косами, она принялась рассказывать о немецких девочках в забавных шапочках из черного шелка, платьях с высокой талией, которых видела за поливкой длинных льняных полотнищ, расстеленных на траве выгорать под солнцем до белизны, или за выпасом стада гусей, или когда они гнали свиней на рынок и одни из них на ходу одновременно вязали, а другие пряли.

Вскорости появилась упитанная горничная мисс Селии по имени Ранда.

– Мастер Торни больше ждать ни минуты не хочет, – объявила она.

Мисс Селия поторопилась в дом, чтобы в самом прекрасном расположении духа позавтракать с братом, а дети поспешили к миссис Мосс, на которую тут же обрушился поток слов, и говорили все трое одновременно.

– Фаэтон к четырем… Такая милая в потрясающем белом платье!.. Приглашены к чаю! Вместе с Санчо и всем нашим кукольным! Нам можно надеть наши выходные платья?.. У Литы такая красивая новая сетка!.. Она сама любит кукол!.. Здорово! Здорово! Вот будет здорово!

Миссис Мосс изрядно пришлось постараться, прежде чем ей удалось получить хоть какое-то представление о грядущем празднике. И еще больших усилий ей стоило усадить дочерей за завтрак. Перспектива провести время ярко, как никогда, совершенно вскружила им головы.

Учебный день представлялся им бесконечным, и они скрашивали томительные часы, так усердно смакуя удовольствия, которые обещал им вечер, что подруги их страшно расстроились. Их-то в Сирени не приглашали.

Днем ма едва удержала дочерей от стремления забежать в Старый Дом, сказав:

– Нечего там всем мешать.

Пришлось сестрам ограничиться походом к кусту сирени, до которого долетали запахи из кухни, где кухарка мисс Селии готовила что-то очень аппетитное к чаю.

Бен так усердно работал до четырех часов дня, будто на кону была его жизнь, а затем принялся помогать Пэту, пока тот не выскреб шерсть Литы до шелкового сияния, после чего уже самолично препроводил ее в каретный сарай и с удовольствием запряг.

– Мне подъехать к главным воротам и там вас ожидать? – спросил он, когда все было готово, у молодой леди, которая, надевая перчатки, наблюдала за ним с крыльца.

– Нет, Бен. Большие ворота до октября не откроют. Так что покуда стану выезжать и въезжать мимо сторожки. Оставим траве и одуванчикам еще немного времени понаслаждаться Аллеей вязов, – ответила она, садясь в экипаж и ловким жестом беря поводья.

Бен вытряхнул новый пыльник и аккуратно расправил его у нее на коленях, но мисс Селия трогаться с места не торопилась.

– Что-то не так? – с тревогой поинтересовался он.

– В общем-то, да, – ответила она. – Мне кое-чего не хватает. Может, сам догадаешься?

И мисс Селия проследила с улыбкой, как обеспокоенный его взгляд пронесся от кончиков Литиных ушей до задних колес экипажа. «Что я упустил? В чем моя оплошность?» – читалось на растерянном лице мальчика.

– Тебе не кажется, что в поездках мне бы не помешал юный грум? – наконец, не в силах длить больше его замешательство, спросила она, явно предназначая эту высокую честь ему, Бену.

Лицо кандидата в юные грумы сперва порозовело от удовольствия. Но следом брошенный взгляд на порядком уже истрепавшиеся рукава синей рубашки и босые ноги вынудил его, запинаясь от расстройства, пробормотать:

– Неподходящий я видом, мэм. А одежды другой не имею.

Но мисс Селия улыбнулась и тоном, который свидетельствовал убедительней слов, что ее решение неизменно, ответила:

– Один великий человек сказал, что латами ему были два рукава рубашки. А один милый поэт воспел босоногого мальчика. Ну и с чего же мне так возгордиться, чтобы не ехать с одним из них? Залезай-ка, мой верный грум Бен, на свое сиденье – и скорее в путь. Иначе опоздаем на важное чаепитие.

Одним прыжком оказавшись на положенном ему месте, свежеиспеченный грум уселся там очень прямо: ноги застыли, руки сложены, нос задран вверх. Все точно так, как Бен наблюдал у образцовых грумов, сопровождавших шикарные экипажи важных господ. Проезжая мимо сторожки, он увидел миссис Мосс и в соответствии с обретенным своим положением самым достойнейшим образом дотронулся для приветствия до полей рваной шляпы, хотя широкой улыбки все же сдержать не смог, а когда Лита на гладкой дороге, ведущей к городу, перешла на рысь, и вовсе залился смехом.

Какая же малость способна принести ребенку счастье! Жаль, взрослые редко вспоминают об этом. Иначе разбрасывали бы крупицы радости перед юными существами так же обильно, как хлебные крошки голубям, и мир расцветился бы огромным количеством сияющих лиц. Мисс Селия знала, сколь сильное удовольствие доставила Бену, и он мог бы много всего ей об этом сказать, не лиши его нахлынувшее воодушевление дара речи до такой степени, что он был способен лишь улыбаться каждому встречному да похихикивать, когда концы длинной серой вуали молодой леди задувало ветром ему на лицо. И ох, как же хотелось ему обнять ее так же крепко, как Мелию, когда та бывала особенно расположена к нему и добра.

Когда они ехали мимо школы, там как раз завершились занятия, и могу вас заверить, сцена вышла достаточно выразительная. Ученицы и ученики таращились изумленно на Бена, а он проплывал над ними, меряя их с высочайшего своего положения равнодушным взглядом небожителя, взирающего на презренную толпу где-то там внизу. Может быть, Бен точно таким же образом пронесся бы даже мимо Бэб и Бетти, сделав вид, что не заметил их в толпе других школьников, но сестры стояли под старым кленом – хранителем их тайной «библиотеки», одна мысль о которой побудила его забыть о своем высоком статусе и самым дружеским образом их поприветствовать.