В след за луной

Паэн положил в опустевшую миску деревянную ложку и поставил ее на стол. Да, ему было приятно сознавать, что они вовремя покинули Бретань, и еще приятнее видеть рядом прелестную женщину, которая в эту минуту торговалась вместо него со старой черноглазой аббатисой, чтобы потом проделать вместе с ним весь путь к Уитби. Конечно, он предпочел бы любую адскую пытку отказу от близости с ней, однако все равно не мог отпустить ее от себя, как бы ни было велико искушение совершить подобную глупость.

Паэн допил остаток эля и направился к конюшне, чтобы избавить старую аббатису от неясного упрямства Джоанны.

Глава 18

Когда Паэн снова вышел во двор обители, Джоанна уже сидела верхом на великолепной кобыле с приличной сбруей и дамским седлом - довольно изящной конструкцией с двумя стременами и прочной подставкой, на которую можно было поставить ногу. С передней и задней луки седла свисала серебристо-зеленая бахрома, искрившаяся в лучах солнца, пока грациозная кобылка гарцевала по двору аббатства.

Джоанна осадила миниатюрное животное рядом с Паэном и протянула к нему руки, чтобы он снял ее с седла.

– Во сколько она вам обошлась?
– осведомился Паэн. Джоанна улыбнулась.

– Поставьте меня на землю и поскорее седлайте вашу лошадь. Нам пора в путь.

– Сколько?
– не отступал Паэн.

– Я отдам вам золото, как только мы доберемся до Уитби, - уклонилась она от ответа.

Аббатиса уже направлялась через весь двор в их сторону.

– Мне нужно будет хоть что-нибудь ей дать, - буркнул Паэн.
– Скажите мне, сколько я ей должен.

– Двадцать денье.

Он опустил ее на землю.

– Двадцать?!
– изумился он.

– Она славная кобылка, к тому же такая красивая. Я оставлю ее у себя и буду ездить на ней дважды в год по дороге между фермой и Уитби, чтобы она не застоялась без дела...

– Положим, она и впрямь хороша, но все же не стоит двадцати денье.

– А седло?

– Седло будет привлекать воров, как мед мух, - отозвался Паэн.
– Разве вы не могли купить одну лошадь, без седла? Я найду вам другое, ничуть не хуже...

– На нем нет драгоценных камней, - возразила Джоанна.
– Просто оно по краям покрыто росписью и позолотой.

– Лучше объясните это грабителям, когда те набросятся на вас, выскочив из чащи леса, и тогда, быть может, они оставят вас в покое и будут ждать другого, менее тщеславного путешественника.

Аббатиса уже стояла рядом с улыбкой предвкушения на губах. Зажмурив глаза, Паэн протянул ей мешочек с деньгами.

– Вы можете взять себе все золото и кошелек в придачу, - пробурчал он, - если дадите моей супруге кусок ткани попроще, чтобы она могла прикрыть всю эту.., роскошь.

Он не успел еще договорить, как аббатиса уже опустила мешочек в ящик для пожертвований и скрылась в аббатстве. Вскоре из-за дверей показалась молоденькая послушница с отрезом коричневой ткани.

– Это хорошая материя, - пояснила она, - сотканная специально для наших облачений.

– А теперь она будет украшать седло, предназначенное для дамы совсем иного сорта, - пробормотал себе под нос Паэн. Он обернулся к Джоанне, которая почесывала загривок кобылы, и прошептал ей на ухо:

– Мне казалось, что такая здравомыслящая женщина, как вы, к тому же дочь торговца шерстью, не позволит этой вредной старухе всучить вам седло куртизанки.

– Оно досталось мне вместе с кобылой по разумной цене, - ответила Джоанна, - и подходит ей как нельзя лучше.

– Так вот как вы распоряжались дома вашим серебром? Мне с трудом верится, что у вас осталось хотя бы су на ваше приданое.

– Нет, - ответила Джоанна.
– Такое случилось впервые. Что-то в ее голосе заставило Паэна всмотреться внимательнее в ее улыбающееся лицо.

– То есть?

– Я никогда раньше не тратила деньги на собственные удовольствия. Джоанна погладила серебристую гриву кобылы.

– Но ведь вы же носили платья из узорчатой шерсти и шелка...

– Только потому, что этого требовало мое положение. Если бы я оделась во что-нибудь попроще, мой дядя стал бы возражать, а муж счел бы себя оскорбленным. Эта лошадь, - продолжала Джоанна, - настоящая красавица, к тому же на вид смирная, и я купила ее потому, что она пришлась мне по душе.
– Она неожиданно смутилась и посмотрела на него.
– Я собиралась расплатиться с вами в Уитби. Если не ошибаюсь, вы говорили, что у вас где-то поблизости есть тайник.

Паэн с улыбкой кивнул. Если Джоанне и впрямь так хочется приобрести это вычурное седло для своей кобылки, он позаботится о том, чтобы оно попало в Уитби, не доставшись наглым разбойникам.

– Как удачно, не правда ли, что мне пришло в голову зарыть деньги в землю именно здесь, недалеко от северной дороги? И нам не придется ехать до самого Джипсуика мимо придорожных таверн, кишащих конокрадами, чтобы забрать их у какого-нибудь подвыпившего ремесленника, который может вспомнить, а может и не вспомнить о том, что я отдал ему свои деньги на хранение.

Джоанна улыбнулась:

– Да, это большая удача. Готова держать пари, что, если бы посаженное в землю золото давало всходы, ваши тайники превратились бы к этому времени в пышные сады, с которых любой из окрестных жителей мог бы собрать себе целое состояние.

Даже в их келье в крепости тамплиеров она не улыбалась так весело и непринужденно. Он положил руку на загривок лошади.

– Вы не шутите, Джоанна? Неужели до этой кобылы вам ни разу не довелось купить себе что-нибудь просто ради собственного удовольствия?

Она отрицательно покачала головой.

– Но ведь вы же богаты! Вы принесли в приданое Ольтеру Мальби полные сундуки золота...

– И никогда за всю жизнь не видела более бездарной траты денег. Даже если бы мой дядя выбросил их в море, я и то чувствовала бы себя куда более счастливой. Так что теперь, когда у меня больше нет сундуков с золотом, дожидающихся, пока в Уитби нагрянет очередной алчный до чужих богатств вельможа, я могу позволить себе купить любую вещь, которая мне приглянулась. Если я снова выйду замуж, у меня уже не будет приданого.