В СМЕРШе. Записки контрразведчика
Шрифт:
Новый предколхоза (неграмотный старик) проявляет необыкновенную кипучесть и здравый смысл в руководстве колхозом.
С помощью попа собирают средства в фонд Красной Армии.
Фронт подошел к деревне на 30 км. Сын старика дезертирует и приходит к отцу. Старик решается сам расправиться с изменником сыном. Он расстреливает его. Это кульминационный момент драмы.
Возможно, что село подпадет под оккупацию и т. д.
Знаменательно то, что с глубоким и злободневным содержанием будет сочетаться народность, деревня, русская песня.
Второстепенные линии: переписка девушек
В Покшеньге старухи смотрят на бой двух петухов, белого и красного, и говорят:
– Если красный победит, крышка Литру – Гитлеру. Дай-то бог.
Тщедушный красный петушок стал сдавать. Старухи, вопя и ухая, забросали белого камнями.
Написать ст. о мл. командире.
– Наш командир ни бога, ни черта не боится.
Войну-то ребятишки наворожили. Ведь только играли в одну войну. – Замечают старухи.
Момент из спора:
– У немцев хорошая связь, транспорт. Это причины наших неудач первой фазы войны. У немца машины, хороший транспорт, а у нас что.
– Позвольте, но ведь немцам нужен был хороший транспорт для того, чтобы наступать. А ведь мы держали оборону. Не отступать можно и без транспорта.
Франция завоевана немцами за 37 дней, под Одессой немцы топтались 69 дней.
Немцы бомбили Одессу часто до сигнала «Воздушная тревога». Одесситы изобрели особое наименование такой тревоги:
«УБ» – уже бомбили.
«Черная туча», «черные дьяволы» – так немцы называют морскую советскую пехоту.
Девочка немцу:
– Дяденька, не убивай меня, мама меня заругает, если я умру.
10 мая 1945, гор. Петрозаводск
Мы живем второй день в мире. Война окончена! Германия безоговорочно капитулировала!
Для памяти записываю события последних дней.
Еще днем 8 мая по всему Петрозаводску распространились слухи о капитуляции Германии. Ссылались на самые разные, однако авторитетные источники.
В столовой военторга один офицер говорил, что в ЦК КФССР получена телеграмма из Москвы. Другой утверждал, что одной радиостанцией в Петрозаводске было перенято сообщение белгородской и лондонской радиостанций о капитуляции Германии перед союзниками и нами.
Разговоры не переставали на эту тему в течение всего дня. Настроение у всех было приподнятое, взбудораженное, лихорадочное. Ортодокс Михайлов менее всего верил этим слухам и ожидал официального сообщения из Москвы. Лично я собственным анализом событий был уже подготовлен к восприятию этой вести, но, зная грехи за заграничными радиостанциями, также с нетерпением ждал правительственного сообщения.
Как бы то ни было, но 8 мая, как показалось мне, люди уже знали, что конец войны – дело нескольких дней. Русский менее других народов поддается на приманку сенсационно-громовых сообщений, но в этот день он не сомневался в возможной правдивости этого сообщения.
Каждый знал, что не сегодня-завтра радио возвестит о победе. За несколько минут до 3 часов, когда мы обедали
в столовой, по радио раздались позывные ст. «Коминтерна». До сих пор все привыкли слышать позывные в 4. Все офицеры вскочили из-за стола и бросились к репродуктору. Позывные продолжались долго. Никто не сомневался, что за ними последует желанное сообщение. Михайлов, совершенно распарившийся на жаре, стоически выжидал.Но каково было у всех разочарование, когда в 3 диктор заговорил будничным голосом и стал передавать о займе?
Тем не менее слухи к вечеру стали еще более упорными. Многие утверждали, что в 8 вечера будет возвещена победа. Все жили как в лихорадке.
Вечером накануне великого дня я читал «Радугу» В. Василевской. Хотя я отдыхал после обеда, но меня клонило ко сну. В 1-м часу я лег в постель. Михайлов в соседней комнате допрашивал арестованного. Не помню, о чем думал, но вскоре я заснул.
Вдруг слышу ночью отчаянно-радостный крик Михайлова: «Федька, вставай! Война окончена!»
Меня словно подбросило на постели. В доме стоял невероятный переполох, сумасшедшие крики радости. По радио гремели победные марши.
Я быстро оделся. Подошел к вахтерам. В дверях меня встретили отчаянные крики: «Тов. лейтенант, война окончена!»
Итак, я заснул во время войны, а проснулся в мирное время. Все сбылось, как предсказывали или желали К. Симонов и его почитательница Янина Левкович. Проснулся – и трава зеленая и небо голубое.
Красноармейцы-вахтеры бросились целоваться со мной – такой обычай на нашей Руси. Чувства радости, небывалой радости взламывают и уничтожают всякие иерархические грани.
Вот что мне сообщили: в 11–12 часов был передан приказ о взятии нашими войсками Дрездена. Затем стали передаваться народные песни, бодрая победная музыка. Вероятно, нетрудно было догадаться, что они являются вестником доброго события.
В 2.10 диктор торжественно объявил, что в 2.30 будет передано важное сообщение. И действительно, в 2.30 указом Презид. Верх. Сов. было возвещено о победе. Пакт о безоговорочной капитуляции с нашей стороны подписан Жуковым.
Часов в 5 ко мне в комнату вошел пьяный вахтер. Радость русского всегда находит выражение в вине. Извинившись за визит, он вышел в коридор и по своей примитивности заорал, быть может, единственную песню, которую он знал: «Шумел камыш». Значит, радость может выражаться в песенной форме любого содержания.
Все утро 9-го по городу раздавались выстрелы. Это опьяненные радостью офицеры приветствовали день победы. Приятно сознавать, что мы с Михайловым первыми в Петрозаводске салютовали великому дню.
9-го я встал в 9 часов. Оба с Михайловым мы прочистили глотки несколькими песнями.
Выйдя на улицу, мы увидели, что город разукрашен флагами.
Кругом сновали празднично одетые люди.
Ресторан с раннего утра был обложен толпой. У управления железнодорожного депо шел митинг. Праздничная толпа стояла под открытым небом. Кто-то трафаретными фразами возвещал о победе. Впрочем, сегодня говори как угодно: все поймут, никто не осудит.
Подвыпивший мужчина у всех на виду целовал другого, вероятно, поздравляя с победой.