В спецслужбах трех государств
Шрифт:
Мне кажется, что в своей книге «КГБ, ФСБ, взгляд изнутри» Иосиф Леган (бывший сотрудник УКГБ по Закарпатской области) подробно изложил происходящее в центральном аппарате КГБ в дни ГКЧП. Будучи ответственным работником Инспекторского управления КГБ СССР, Леган отмечает, что сотрудники воспринимали Крючкова как жесткого руководителя. Но вместе с тем «как только пришлось возглавить ГКЧП, Крючкова парализовало, и он потерял волевые качества, а как показали события августа 1991 года — никогда их не имел. За действия, если бы они были, членов ГКЧП уважали бы, хвалили. Но Крючкова нужно осуждать за бездействие, которое можно квалифицировать, скорее всего, как возможное преступление».
23 августа на последнем в истории советского периода заседании Коллегии КГБ СССР многие члены и участники выступили с осуждением провалившего заговора со стороны ГКЧП, признали утратившими силу указания, подписанные Крючковым о поддержке
Я хочу подчеркнуть, что на это заседание Коллегии КГБ СССР меня и начальника Ленинградского УКГБ Куркова как ее членов в Москву не пригласили. Начальники управлений не могли понять, что происходит и как поступать в этой ситуации сотрудникам КГБ. Все сидели и ждали. А время работало против ГКЧП. Наверное, это самая откровенная оценка бездействия руководства КГБ СССР, бездарно втянувшего органы безопасности страны в политическую авантюру. Отсутствие должной решительности в своих действиях члены ГКЧП объясняли тем, что для подготовки, обоснования и разъяснения своих задач и целей у них было слишком мало времени, поэтому они вполне резонно полагали, что более жесткие меры могут дать обратный эффект. Повторюсь, Крючков заявлял, что ГКЧП допустил серьезную ошибку, не раскрыв с самого начала народу глаза на то, какая опасность надвигается на нашу страну. Люди тогда многого не знали, они были сбиты с толку демократической демагогией. Запоздалое понимание постигших последствий — это какая-то наивность самого Крючкова, не разъяснившего даже своему мощному коллективу, тогда способному выполнить самые сложные (но законные) задачи, поставленные ГКЧП. Он признается, что главным была необходимость избежать силового противостояния, кровопролития и жертв, и как только реальная опасность возникла, Комитет по чрезвычайному положению немедленно прекратил работу.
Продолжает существовать версия, что Крючков понимал безнадежность применения силовых методов, не давал команд действовать, тем самым пытался смягчить последовавшие удары по сотрудникам госбезопасности. Во время августовских событий он якобы намеренно опирался на наиболее приближенный круг, остальные подчиненные ничего не знали о его планах. Мне не известны действительные намерения Крючкова, но думаю, что это оправдательная версия больше для следствия. Он прекрасно представлял себе, в каком тяжелом положении оказались, как были раздавлены органы госбезопасности в социалистических странах Восточной Европы. После ГКЧП в отношении многих сотрудников КГБ наступил настоящий произвол, над ними пытались расправиться как над «противниками демократии»; многие из нас тяжело переживали наступившее критическое состояние общества, отразившееся для многих на сугубо личном положении.
Оценку своим действиям Крючков дал в письме на имя Бакатина: «Обращаюсь к Вам… и через Вас… к коллективу КГБ со словами глубокого раскаяния и безмерного переживания по поводу трагических августовских событий в нашей стране и той роли, которую я сыграл в этом. Какими бы намерениями ни руководствовались организаторы государственного переворота, они совершили преступление… Осознаю, что своими преступными действиями нанес огромный ущерб Отчизне. Комитет безопасности ввергнут по моей вине в сложнейшую и тяжелую ситуацию».
Тем обиднее осознавать, что после поражения ГКЧП многое в дальнейшей жизни страны пошло прахом, а в качестве чуть ли не главных виновных в «государственном перевороте» пытались назвать сотрудников КГБ.
С ликвидацией союзного КГБ ломались судьбы многих сотрудников госбезопасности, преданно служивших стране и закону. Многие из них оказались вне своих родных мест, притесняемые новыми «демократическими» властями. Народный депутат СССР, председатель КГБ Туркмении Петр Архипов, родственные корни которого в Литве, не мог вернуться на Родину. Заслуженный чекист, много лет проработавший в резидентурах в капиталистических странах, территориальных органах Литовской ССР и Чечено-Ингушской АССР, не имел возможности выехать из Ашхабада, личный багаж вынужден отправить окружным путем через Каспийское море в Азербайджан, оттуда в Москву.
Обстановка вокруг сотрудников КГБ в связи с последствиями уничтожения КГБ была тяжелой. На жительство в Украину мною было принято несколько семей сотрудников советского КГБ Литвы. У себя дома они оказались лишними, подвергались люстрации и нападкам. В Прибалтике не щадили ветеранов, которые участвовали
в борьбе с фашизмом и послевоенным бандитским вооруженным подпольем — «лесными братьями».Молодого и талантливого Павла Маснева, сотрудника КГБ Литвы, я взял в Киеве к себе референтом. Он стал гражданином независимой Украины, после ГКЧП вынужден был уволиться из органов, окончил экономическую академию и как специалист со знанием литовского языка стал советником посольства Украины в современной Литве.
Так ломались и так формировались личности.
Тревожные и разрушительные события коснулись сотрудников КГБ Украины после ГКЧП, но особенно волнующа судьба десяти оперативных работников, оказавшихся в горячих точках. По разнарядке из Москвы они направлялись в распоряжение органов госбезопасности Азербайджана и Армении для участия в локализации вооруженного конфликта в Нагорном Карабахе. В числе уезжающих чекистов Украины все оказались добровольцами; перед их отъездом я встретился с ними в Киеве, сказал слова напутствия и вручил каждому памятный подарок — наручные часы. Запомнил сотрудника Днепропетровского управления КГБ Лебедева, ставшего начальником горотдела КГБ в Сумгаите после трагических событий. Он пользовался заслуженным авторитетом среди жителей города, избирался депутатом Верховного совета Азербайджанской ССР. Поддерживаю дружеские отношения с Владиславом Гасумяном, бывшим оперативным сотрудником из Ивано-Франковска. Он исключительно с положительной стороны зарекомендовал себя на Кавказе, затем на работе в Министерстве безопасности России. В последующем он стал одним из первых руководителей ведомства Госрезерва России.
К сожалению, я не смог отследить судьбу остальных достойных украинских чекистов, направленных в горячие точки страны незадолго до ГКЧП.
Последствия развала страны затронули не только действующих сотрудников КГБ, но и нашу будущую смену — молодых курсантов учебных заведений органов госбезопасности. В их числе был Павел Астахов, ставший известным адвокатом, телеведущим программ на правовую тематику на центральном ТВ. Он окончил учебу в Высшей школе КГБ СССР и вспоминает о себе и молодых офицерах: «Нас называли горбачевским набором, мы были уже совсем другие: обсуждали выступление Ельцина на XIX партийной конференции, когда он выходил из партии, ругали партию, правительство, соцстрой, чего всего несколькими годами раньше в этих стенах было бы просто невозможно представить. На выпуск молодых сотрудников пришлись ГКЧП и развал СССР, поэтому половина курса осталась без Родины, и после распада страны в Молдавии, Прибалтике, закавказских республиках и так далее выпускников Высшей школы КГБ уже никто не ждал. Когда я увольнялся из системы, честно сказал, что на зарплату, которую мне предлагают, со своей семьей я прожить не смогу, и уволился из органов переводом в народное хозяйство».
Подобная судьба постигла выпускников военных и пограничных училищ, оказавшихся в трудном положении после ГКЧП.
На закате советской власти социалистическое общество подошло к глубокому политическому и экономическому кризису: коммунистическая идеология и вера в светлое будущее были разрушены, а только силовыми методами страну удержать было невозможно. В экономической сфере нарастали недовольство и недоверие к коммунистической риторике на фоне пустых прилавков. Начальник экономического управления, член Коллегии КГБ СССР Н. Савенков во все возможные адреса направлял тревожные записки о том, что жители Москвы уже несколько месяцев не могут отоварить талоны на продукты самой первой необходимости. На Украине с продуктами получше: правительство вводило ограничительный порядок вывоза товаров за границы республики. Для населения изобрели купоны, так что сосед-белорус не мог без них ничего приобрести на украинской территории. КГБ Украины «зверствовало» на государственной границе, не допуская незаконного вывоза товаров за рубеж. Ивашко (небывалый случай!) на Пленуме союзного ЦК КПСС упомянул положительную работу КГБ республики, предотвратившего вывоз за границу продуктов питания и других товаров на несколько миллиардов рублей.
Благодаря политике горбачевской перестройки к политической власти пришли новые люди, но многие из них оказались разрушителями страны. На протяжении многих лет некоторые из них безнаказанно и целеустремленно, злоупотребляя вседозволенностью и гласностью, призывали к изменению политической системы в стране, саботировали принимаемые решения по преодолению национальных, экономических, идеологических противоречий, провоцировали недовольство народа.
У новых правителей проявлялись негативные качества: лицемерие, приспособленчество, корысть, удовлетворение личных интересов, отсутствие ответственности перед страной и народом. Когда распался великий Союз, они с радостью разъяснили простому люду, что социализм противоречит самой природе человеческого общества, а вот рыночный капитализм — вершина желаемого общественного развития.