В стародавние годы

— Так вот почему он так говорит, — сказал Ярославов воин и, обратившись к нему, продолжал — А разве Святополк не убил вашего князя древлянского Святослава, как он убил и двух других своих братьев, Бориса и Глеба? А если уж он убил родных братьев, чего же ожидать другим? Он хочет удержать вас, язычников, Бога истинного не знающих, на своей стороне и потому выказывал вам всякие милости, но это до поры до времени, и как же вы не можете понять, что от того, кто братьев своих умертвил, никому добра ждать нельзя?

— Братьев не он убивал, — ответил Камень, — а люди его, и дело это семейное, княжеское, а нам он зла не сделал.

— Да и не только братьев своих он убил, а сколько людей погубил, — раздались голоса.

— Нам он зла не делал, — повторил Камень и, хлестнув лошадь, поехал из села.

Приехав домой, он рассказал о слышанном волхву.

Последний очень встревожился.

— Надо помочь Святополку, — заговорил волхв, — надо собрать людей, да только уж мало у меня людей верных. Не хотят люди верить в богов наших! Но все-таки надо собрать, сколько удастся, людей в помощь Святополку. Он обещал восстановить веру нашу и сам говорил мне, что непременно восстановил бы, но мешал ему его тесть с латинскими попами, которые хотели ввести свою веру латинскую. Теперь, значит, ушел его тесть с латинянами, и он сделает то, что обещал. Надо бы послать на север узнать, не идет ли уж Ярослав. В Новгороде из наших уж нет никого. Новгородские-то священники и чернецы, которых много у Ярослава, потому что он очень привержен к новой вере, всех там окрестили, но вблизи Новгорода по Волхову еще есть наши: надо узнать скорей про Ярослава…

XIX

Неистовства Святополка и Болеслава в Киеве были в самом разгаре, когда в Новгород прискакали отроки Федор, Холм и Гавриил, которым удалось вместе с Ярославом избегнуть смерти и плена под Берестьем. Всех уехало вместе с Ярославом шестнадцать человек. Человека три отстало вскоре, а остальные вместе с Ярославом доехали благополучно до Изяславля [18] по реке Свислочи. Здесь Ярослав остался на день отдохнуть, с тем чтобы дальше ехать в возке, предложенном Ярославу богатым гостем изяславским Крылом, а Федору и Гавриилу приказал безостановочно ехать в Новгород сообщить о случившемся…

18

Изяславль — город в прежней Полоцкой земле. Основан при Владимире. Впоследствии получил название Заслова и существует под этим названием до настоящего времени, как местечко в нынешней Минской губернии.

Приехав в Новгород, они явились к посаднику Константину передать слова Ярослава.

— Подождем приезда князя, — ответил задумчиво Константин, — а пока молчите.

Дня через три приехал Ярослав.

* * *

«Бум, бум!» — грянул вечевой колокол на Новгородской площади, а в одной из горниц хором воеводы Грозного в ответ колоколу раздался плач ребенка.

— Господи, только что убаюкала младенца; уж сколько времени мучаюсь с ним; а тут этот звон. И чего им нужно только, — вздыхала усталая женщина, принимаясь укачивать разбуженного ребенка.

«Бум, бум!» — протяжно гудел колокол, созывая новгородцев на вече, и под звуки этого колокола Василиса Борисовна, жена боярина Грозного, укачивала маленького Олега. Скоро малютка заснул; тогда боярыне захотелось узнать, что делается в городе и по какой причине созывается вече. «Пошлю к соседке Марфе, она все городские вести всегда первая знает», — подумала боярыня и сейчас же послала к соседке свою прислужницу.

Вскоре на пороге показалась дородная боярыня Марфа. Глаза её были заплаканы, и полное лицо — все в красных пятнах от недавних слез.

— Что с тобой, Марфа? — участливо обратилась к ней боярыня Грозная. — Какое горе у вас приключилось?

— Ах, свет ты мой Василиса, ничего ты, видно, еще не слышала, о чем все в Новгороде только и разговаривают. Ведь сегодня чуть свет вернулся наш князь, и как вернулся-то! Вернулся разбитым. Из наших новгородцев, почитай, все, что пошли с ним, там остались. Деверь мой Скала остался на поле под Берестьем. Воевода Будый пропал без вести.

— Так вот почему созывают вече, — печально проговорила боярыня Грозная. — Вот почему муж как вышел с утра, так и обедать не приходил, а уж скоро и к вечерне звонить должны. Теперь я уж его ждать не буду. Сама бы, кажется, побежала сейчас послушать, что говорят на вече. Вот какой срам потерпел наш князь и все мы, новгородцы.

— Да уж правду ты говоришь, что стыд нам, новгородцам, бежать перед ляхом да братоубийцей окаянным.

— Я думаю, Марфа, что если бы князь ходил со своей новгородской дружиной, не так бы он вернулся. Это все киевляне виноваты. Наши не вернулись бы разбитыми. Ох, если бы я была посадником! Сейчас бы, кажется, собрала новую дружину. В Новгороде оставила бы лишь подростков, чтобы было кому за младенцами да за дряхлыми стариками присматривать, а всех остальных, кто только может лук и стрелы носить, всех бы повела защищать нашу честь новгородскую.

— И они уж решат там на вече не иначе, Василиса. Честь-то нашу вернут, да вот не вернуть нам сыновей и мужей наших. Жаль мне сестру свою: уж так она горюет о муже своем, смелом Скале.

— Что делать, Марфа, и мужья, и сыновья нам даются не навек, и наша жизнь не вечна; всех нас, и сыновей наших, и внуков, и правнуков наших переживет наш вольный город. Для его славы не должны мы щадить жизни своей.

— Знаю я это, знаю, родимая, да болит сердце по кровным своим. Ну, прощай, боярыня. Как времечко улучишь, — заходи утешить сестру мою горемычную. Поклон тебе, боярыня.

Боярыни поцеловались, и Марфа ушла.

Между тем на Ярославовом дворище у вечевой башни собралось почти все население Новгорода. Народ был крайне взволнован желанием Ярослава ехать за море к варягам. Князь, потерпев поражение с киевской дружиной, не доверял и новгородцам. Посадник Константин старался убедить князя не ездить к варягам, а народ убеждал не волноваться и не торопиться.

— Тише едешь, дальше будешь, — говорил он. — Соберем, не торопясь, дружину и воинов, вооружим их получше и все дружно пойдем биться с Болеславом.

Много говорил посадник, говорил князь, говорили и другие именитые люди, но ни на чем окончательно не порешили и разошлись.

Через несколько дней собрано было другое вече, на Торговой площади. Теперь в вече участвовали не только бояре, богатые гости, старосты городские, но и меньшие люди.

Много говорили, много спорили и разошлись, порешив ввиду наступления осенних распутиц и затем зимних морозов, отложить поход до весны. А пока надо было обучать молодых воинов. Князь настоял на том, чтобы в учителя взяты были варяги.

Настала осень. В Новгород собрались «зимние гости», иноземные купцы из Скандинавии, привозившие сукна, вина, металлические изделия, хлеб и деньги. С востока приехали купцы византийские с шелковыми товарами, воском, пряностями. Новгородцы поставляли лен, хмель, мед. Торговая жизнь в Новгороде закипела. Зимой были свои, «зимние» гости; летом приезжали другие, «летние».

Новгородцы жили в дружбе со своими иноземными гостями. Эти купцы, хотя жили в отдельных частях города и управлялись своими начальниками, но бывали в домах у новгородцев и сами устраивали для них пиры и забавы. В эту зиму были, как всегда, веселые пиры и в княжеском детинце, и у богатых бояр, и у «добрых» купцов; так же, как всегда, заключались торговые сделки. Но и на пирах, и при сделках торговых, и в домашней жизни новгородцы помнили главную думушку свою — о предстоящем походе. На пирах и в домашних беседах обсуждался этот предстоящий поход, а при торговых сделках откладывались на него гривны и куны.