В стране литературных героев

Раздается добродушный, запинающийся от робости голос. В зале поднимается толстенький, кругленький человек.

Толстяк:

Смысл вашего сравненья, сударь, ясен.

Но я с ним, извините, не согласен…

Что делать? Пусть меня осудит свет

За то, что в спор посмел ввязаться сдуру.

Ну что плохого в копии?.. Поэт -

Он тоже ведь копирует натуру…

Не всем дано возвыситься до звезд!

Иной, как я, бесхитростен и прост,

Однако, да простит меня создатель,

По-своему неплох и подражатель…

Гена: Архип Архипыч, а это еще кто такой?

А.А.: Это и есть кондитер Рагно. Хозяин дома, в котором мы все сейчас находимся…

Гена: Кондитер?.. Ну и ну!

А.А.: Тебя удивляет, что кондитер решил принять участие в литературном диспуте?

Гена: Ну да!

А.А.: В этом как раз ничего удивительного нет. Ведь Рагно – не только кондитер… Он еще и… Впрочем, он кажется, сам собирается нам это разъяснить.. Давай послушаем!

Рагно:

Я, господа, прошу у вас прощенья…

Я, господа, в смятенье…

Я в смущенье…

Но чувствую, что дольше не стерплю:

Вниманьем вашим злоупотреблю.

Моя стихия – тесто да варенье,

Конек мой – крем-брюле, а не сонет.

И все ж в душе – поверьте – я поэт.

Позвольте я прочту… (смущаясь) стихотворенье…

О боже, я сгораю от стыда…

Рецепт в стихах!.. Он краток, господа…

Дон Кихот: Не смущайтесь, мой добрый Рагно! Я в особенности рад вам – вы так напоминаете мне моего Санчо. Читайте, мой друг!

Рагно (откашлявшись, торжественно объявляет):

Рецепт приготовленья

Миндального печенья!

Голоса:

– Ого!

– Вот так сюжет!

– Не мешайте, господа! Пусть он читает!

– Просим!

Рагно (подвывая, как и полагается настоящему поэту, начинает читать):

Прежде – в пену сбей белки.

Натолки

Вместе с сахаром ванили,

Всыпь в белки душистой пыли

И миндальным молоком

Это все разбавь потом.

После легкою рукою

Замеси миндаль с мукою

И скорей

Тесто в формочки налей.

И, гордясь своим твореньем,

Ты, дыханье затая,

Абрикосовым вареньем

Смажь края…

В зале – хихиканье, смех. Рагно, ничего не замечая, самозабвенно продолжает читать.

После сбитые белки

В пирожки

Влей по капле осторожно,

Там и в печь их ставить можно.

Если выйдут из печи

Пирожки твои душисты,

Как брюнетки – горячи,

Как блондинки – золотисты,

То скажи себе тогда

С тайным вздохом облегченья:

Вот миндальное печенье,

Господа!..

Голоса:

– Ха-ха-ха!

– Ай да кондитер! Ну и спек же стишки!

– Что за чепуха!

Гена: Архип Архипыч, я не понял. Это он всерьез написал? Или это тоже пародия?

Смех в зале все усиливается,- и вдруг разом смолкает. Шутники струхнули, увидев разгневанного Сирано де Бержерака, который спешит на помощь своему верному Рагно.

Сирано:

Ах, вы смеетесь? Бедный мой Рагно!

Ты не поэт, я признаю… Однако

О том прекрасном, что тебе дано,

Пусть спросят у меня! У Сирано

Де Бержерака!

Ты не поэт, увы! Ты не поэт.

Зато сердец таких на свете нет!

Зато ты чище и добрее всех…

А подражанье – что ж, не смертный грех…

Умерьте ваши страсти, господа!

Сдержите ваше радостное ржанье!

Я, право, ни обиды, ни стыда

Отнюдь не вижу в слове "подражанье"!

А.А.: Господин де Бержерак! Что я слышу! Вы ли это?! Вы не видите ничего дурного в слове "подражанье"? Разве не вы сказали о драматурге Баро:

"Не стоит ни гроша почтенный ваш Баро!

Все то, что пишет он, нелепо и старо!"?

Разве не вы со шпагой в руке прогнали со сцены актера Монфлери, который декламировал эпигонские, подражательные стихи этого самого Баро?

Сирано:

Э, нет, мой друг! Баро – вопрос иной!

Он в паре с этой круглою луной,

С пузатым Монфлери, с бездарнейшим актером,

Морочил публику бессмыслицей и вздором…

Но, помнится, мы собрались сюда