В стране наших внуков
Шрифт:
— Я не трус, ты сама знаешь! Я не боюсь за себя! Но три года тебя не видеть! Я умру там без тебя…
— То, что ты говоришь, не любовь. Это только короткая вспышка загоревшейся бумаги! Настоящая любовь — это страшный огонь ожидания, в котором сгорает все мелочное и лишнее. В ожидании выковывается верность возлюбленных и жен! Сколько есть таких, испытанных временем! Количество месяцев и лет не имеет значения! Чем дольше ожидание, тем сильнее любовь…
— Если бы я не встретил тебя, — сетовал Петя, — мне нечего было бы жалеть. Но без тебя — я не могу! Все это теряет смысл!
— Я обещала тебе и еще раз обещаю: я буду ждать, всю свою жизнь буду ждать тебя! Буду смотреть на звезды, уверенная, что ты там, когда
— …я вернусь или не вернусь…
Но Ольга не хотела слышать сомнения и насмешки в его словах. Она разгорячилась от волнения.
— Но ты подумай о возвращении! Когда ты будешь возвращаться, ты ли это будешь?
— То есть… — попробовал возразить Петя. Но Ольга не дала ему договорить.
— Петя! Ты заколебался! Я понимаю! По крайней мере я теперь вижу, как ты меня любишь. Но существует еще более сильная любовь! Именем этой более сильной любви я приказываю тебе: лети! Ты полетишь завтра! Ты должен! Должен!..
Ее серые глаза безжалостно сверлили его — они были суровы и холодны, как застывшая сталь…
У Пети подкосились ноги.
— Поздно! — простонал он. — Уже решено. Мое место занял другой. — И он поспешно начал рассказывать ей об утреннем посещении Доминика Эрбана. Он выложил ей все, ничего не утаив. Голова девушки опускалась все ниже и ниже. Ее гордая мечта осыпалась, как слишком сильно распустившаяся роза. Правда, то, что Петя сообщил ей, немного, только совсем немного оправдывало его поступок, но не хватало главного! Если бы Петя отказался участвовать в экспедиции ради того, чтобы уступить свое место человеку, способному на такие жертвы, человеку, одержимому страстным желанием «узреть», — в этом случае она, пожалуй, смирилась бы перед необходимостью, смогла бы еще оправдать поступок Пети, то, что он пожертвовал своей мечтой…
Но Петя еще раз признался, что он только из-за девушки хочет остаться на земле, и не имеет никакого значения, что эта девушка она сама! Она ищет оправдания для него и не находит, не может примириться с его отступлением! Ей кажется, что именно ради любви к ней он должен был проявить стойкость! Она не знает того пылкого юношу, победившего Петю, но как она понимает его!..
— Вот это герой! Таким я представляю себе завоевателя новых планет! Таким я считала и тебя, Петя…
— А я думал, что обрадую тебя, — протянул Петя подавленно.
— Мне здесь не нравится, — сказала Ольга вместо ответа, — у меня нет настроения смотреть на эти игрушки и безделушки. Как это все смешно и грустно — даже при свете ночного солнца! Пойдем отсюда!
— А куда ты хотела бы пойти?
— Пойду домой. Я так устала…
Но Пете совсем не хотелось идти домой, он уговаривал Ольгу, упрекал, упрашивал, но все напрасно…
Когда они прощались на лестнице у подъезда ее дома, Ольга протянула ему руку и сказала с тоской в голосе:
— Прощай, астронавт печального образа! Еще и крыльев не успел распустить, а уже очутился внизу! — И быстро взбежала по лестнице к открытой двери.
— А как же завтра? — закричал он ей вслед. Где мы встретимся? Где ты будешь завтра?
Она все-таки оглянулась на последней ступеньке:
— Где я могу быть? Там, где будет весь мир…
Петя ложился спать с тяжелым чувством неопределенности и смятения. В голове у него был полный сумбур. Было о чем подумать! Непонятные и неприятные мысли роем теснились в мозгу, я нужно было перебрать их, обдумать и привести в определенный порядок.
«И опять я не сказал ей главного», — с грустью подумал он. Она должна меня понять, все дело только в том, как мне убедить ее! Конечно, научными соображениями, как ученый; жаль, что мне это раньше не пришло в голову! Не театры, не картины,
не музыка, а 'Природа! Я должен был начать с ней говорить о природе, о том, что мне близко и понятно! В наших водах и в земле живут удивительные существа, которые вряд ли мог бы придумать человеческий мозг. Зачем нам добиваться познать фауну и флору других планет, раз мы еще в достаточной мере не знаем фантастических обитателей дна океанов? И в капельке воды, и в пылинке земли кишат удивительные живые существа. Мы находимся только на начальном этапе наших экскурсий в микрокосм, на ядерные солнца и планеты электронов, а что если и на них будет открыта жизнь в той или иной форме? Зачем лететь на звезды, если любой кусочек материи содержит в себе целый мир солнечных систем? Не будет ли предательством по отношению к Земле покинуть ее именно сейчас?..Такой представлялась Пете его защитительная речь, перед тем как он заснул. Петя обладал счастливым свойством: он мог спать, когда ему хотелось. Он умел заставить свое воображение рисовать только приятные и милые ему картины. Проблемы упрощались, решения были почти найдены. Все волнения разом улеглись, и он, словно через замочную скважину, проскользнул в неведомую страну грез, над которой покачивалась не луна, а земной шар.
Благодатная страна, девственная почва для ботаника. Каждый листик уже сам по себе является удивительным художественным уникумом; можно подумать, что его вырезала из бумаги тонкая рука гениального китайского мастера. И все было синим, а потом вдруг фиолетовым, а дальше светлорозовым, таким, как если смотреть на долину через цветные стеклышки.
Петя рвал в траве цветочки и приходил в восторг — просто рай для ботаника! Все неизвестные, невиданные растения — как он придумает столько названий? И вдруг он почувствовал, что кто-то закрыл сзади ему ладонями лицо:
— А ну-ка, отгадай!
— Иван! — закричал Петя.
— Опять ошибка! — раздался за его спиной звучный бас, в котором теперь слышалась угроза.
За ним стоит человек в скафандре — через окошечко шлема Петя моментально узнает его: инженер Покровский!
— Несчастный! — кричит Покровский. — Как вы втерлись к нам?
— Где Ольга?
— Там, на Земле! — Покровский показывает на небо, на котором сияет кровавый шар полной луны.
Петю окружают люди в скафандрах, они угрожающе наступают на него:
— Прочь отсюда! Прочь отсюда!
— Ты не наш!
— Ты наша ошибка!
Они бросаются на него, но Петя уже сидит в «Золотой мушке» и догоняет «Путника». Вот он уже приближается к нему, вот-вот коснется его, но «Путник» всякий раз подпрыгивает и проносится мимо Петиного носа. И снова Петя догоняет его.
Из иллюминатора «Путника» нагибается Ольга, там ще и мама, и бабушка…
Ольга смеется и восклицает: «Никогда!» А Владя издевается: «А ну-ка, догони!» «Давай поспорим!» — кричит Иванек.
Потом Петя под бурные овации сходит на землю, его встречают с музыкой, осыпают цветами. Но не могут снять у него с головы шлема, он чувствует, как шлем сдавливает ему горло. Люди спешат на выручку Пете, но напрасно механизм испортился.
Приходят специалисты, мастера, пытаются снять шар с помощью инструментов, но шар не двигается, словно он прирос к Петиной голове. Публика удивляется:
— Такого еще не бывало!
— Теперь он будет жить с шаром на голове. Особый случай…
— Он умрет с голоду!
И Пете действительно захотелось есть! Ему показывают вазу с фруктами. Петя берет яблоко, открывает рот, но между яблоком и ртом — стекло Шлем пробуют ра. шилить, бьют по нему молотом — каждый удар отдается у Пети в голове, но шлем держится крепко. А удары сыплются все настойчивее, пока Петя не просыпается. Он открыл глаза, однако ему кажется, что сон еще продолжается, он слышит гулкие удары, но ударяют уже не в голову, а в дверь. Наконец он начинает воспринимать и звук голосов: