В страну волхвов

— Ну и кто?

— Я, — гордо ответил его секретарь. — На сегодняшний день я превосхожу Яноша и по скорости и по качеству.

— Не знал за тобой таких талантов, — улыбнулся Вацлав.

— Это не талант. Это просто следствие моей колоссальной лени. Любую работу я стремлюсь закончить как можно скорее, раз уж все равно начал, и делаю как можно лучше — чтобы не переделывать.

— А в чем же тогда проявляется лень? — поинтересовался маг.

— В том, что я не тороплюсь начинать работу. И никогда не делаю то, что за меня могут сделать другие.

Вацлав улыбнулся и промолчал. Ему бы и в голову не пришло поручить своему секретарю стирку. Все это следовало обдумать и обсудить, но не сейчас, когда голова такая тяжелая, а горло словно обработали рашпилем.

На следующее утро Вацлав почувствовал себя гораздо лучше. Первым признаком этого он посчитал свое нежелание расстаться с теплой постелью. В самом деле, больному даже лежать неприятно — там давит, здесь — болит, а здоровому — в самый раз. Так что маг без прежнего энтузиазма думал о предстоящем разговоре, и, наконец, решил для начала переговорить с Миланом. Про себя он тут же отметил, что подобная нерешительность признак того, что он еще не совсем здоров. В самом деле, при чем тут Милан? Это же он, Вацлав, купил зачем-то мальчишку, ему и думать, что теперь с ним делать.

Тем не менее, вернувшись в постель после завтрака, Вацлав сказал:

— Милан, составь мне компанию.

Милан придвинул стул.

— Побудь пока у себя, Янчи, — попросил он.

Янош вышел, Вацлав задумчиво проводил его глазами и спросил:

— Ты можешь мне объяснить, чего ради вы затеяли вчера стирку?

Милан пожал плечами, помолчал, потом улыбнулся и ответил:

— Зачем это понадобилось Янчи, я толком не понял, а я — из вполне естественного честолюбия. Буду потом внукам — правнукам рассказывать, как я однажды стирал княжеские шмотки, и что у князей одежда пачкается в тех же местах, что и у простых смертных, несмотря на всю их голубую кровь.

— Постой, а в каких местах она должна пачкаться? — удивился маг.

— А мне откуда знать? У меня-то кровь красная. Да что я рассказываю, вы же сами видели, даже пробовали! И, кстати, теперь я на собственном опыте могу подтвердить тезис о том, что все князья — кровопийцы.

— Так — так! — засмеялся Вацлав, привстав на локте.

— Лежите, вам нужно отлежаться пару — тройку дней. И не думайте, что мы задерживаемся. В результате будет быстрее, если вы сначала выздоровеете, а потом продолжите путь со свежими силами, — Милан досадливо махнул рукой. — Честно говоря, я думал, что вы не торопитесь переодеться потому, что у вас есть заклинания на все случаи жизни, в том числе и на случай мокрой одежды. Следующий раз буду за вами присматривать!

Вацлав с интересом оглядел своего секретаря.

— И давно ты догадался?

— О вашем темном прошлом? Догадывался давно, а в Угории вы же сами подписали признание. Правда, я так и не заметил обещания исправиться и в будущем не допускать подобного. Кроме того, Венцеслав, Вацлав, Венцель — это же одно имя.

Вацлав хмыкнул.

— Знаешь, я не представился полным именем в основном потому, что боялся излишней почтительности со стороны своего спутника, а в путешествии я все же хотел бы хранить инкогнито. А оказывается, дело обстоит с точностью до наоборот. Пока ты не был уверен в моем темном, как ты выразился, прошлом, ты проявлял ко мне больше почтения.

Милан принял серьезный вид и рассудительно проговорил.

— Знаете, Вацлав, есть золотое правило — чем меньше начальник, тем большего уважения к себе он требует. Нетрудно заметить, что самые важные люди — портье и гардеробщики. Сейчас, когда вы путешествуете инкогнито, у вас есть возможность сделать такое наблюдение. Нужно только перестать раздавать чаевые в размере трехмесячного жалования среднего служащего. А во-вторых, вы — князь, у вас работа такая. Вам сам бог велел терпеть недостатки ближних. В самом деле, ну куда вы денетесь? А уволить меня вы уже давно обещали...

— По-моему, я уже сто раз говорил, что не уволю.

— Уволите, — усмехнулся Милан. — Для представительства я вам не нужен, а другой работой вы меня не загружаете.

— У тебя все впереди, мой мальчик, — пообещал маг.

Милан сделал испуганный вид, но не выдержал и рассмеялся.

— Но я хотел поговорить с тобой о Яноше, — продолжил Вацлав. — Не знаю, что делать — тащить его с собой в Трехречье, или попробовать отправить прямиком в Верхнюю Волынь. Отвез бы письмо брату...

— Мне кажется, что лучше бы отправить в Верхнюю Волынь. Мальчишка измучен неопределенностью своего положения, ему бы не повредило пожить на просторе. Тем более что за камешки, которые ему сунул дядя, можно выручить неплохие деньги.

— А может, я хочу их оставить себе? — усмехнулся Вацлав.

— Перебьетесь, — отозвался его секретарь. — Только не упрекайте меня за непочтительность. Это я для конспирации, что б форму не терять. Единственное, он сам может не захотеть ехать в Верхнюю Волынь один. Он там никого не знает, что он там будет делать? Разве что вы расскажете ему правду о вашем брате.

— Нет, мой мальчик, с правдой придется пока обождать. В отличие от тебя, мальчик воспитан в почтении к начальству. Кто знает, может он и князьям относится с надлежащим пиететом?

— А может он, наоборот, революционер — анархист?

— Все может быть. Посему подождем с этой историей до Верхней Волыни. Ладно, зови его сюда, поговорим.

— После обеда, Вацлав. Сейчас у вас устало горло. Выздоравливайте скорее, а то лежите, а мы с вами носимся, как с писаной торбой, честное слово!

Явившись к обеду, молодые люди застали Вацлава одетым в обычный для путешествия полуспортивный костюм. Янош счел это добрым знаком в смысле выздоровления, а Милан подумал: «Выпендривается. Как же, князь-батюшка собирается провести душеспасительную беседу. Разве можно это сделать в халате?»

Вацлав, кажется, угадал его мысли, потому как он мило улыбнулся Милану и сообщил:

— Знаешь, я спускался вниз. Раздобыл парочку романов из жизни гуцулов и свежий полуинфернальный журнал. А ты вы с Яношем завалили меня журналами с эротичным названием с продолжением истории о бедных и убогих, как правило, в умственном отношении, а читать про это совершенно невозможно. Эта история неплохо звучит в изложении нашего Яноша, в основном благодаря его редакторским вставкам. А когда я пять раз подряд прочитал изложение одного и того же пустячного эпизода в изложении различных действующих лиц, информирующих для какой-то непонятной мне цели своих собеседников, я даже выволочки от вас не убоялся — встал и пошел искать что-нибудь более удобочитаемое.

Милан смущенно улыбнулся, а Янош возликовал:

— Я же говорил — это замечательная история. Какие-то полчаса чтения, и болящий встал с постели. Я бы даже сказал, с одра.

— Почему ты решил, что я читал твой журнал полчаса?

— Если бы вы читали его час, то наткнулись бы не на пять пересказов, а на десять, а еще через час, после просторного описания перехода одного из героев из одной комнаты в другую, встретили бы следующую милую историю, которой, с некоторыми ремарками, в смысле замены одного слова другим и добавлением разнообразных колоритных паразитов типа «ну», «как бы», «на самом деле», «однако», «типа» и некоторых других слов полублатного жаргона, которые я не привожу из опасения получить выволочку, вы могли бы смело наслаждаться весь следующий час.