В свободном полете

— Пожалуйста, не злись. — Сглатываю комок в горле. — У меня был трудный день.

— Да ну? Иметь постоянную работу оказалось не так здорово? Я мог бы тебя предупредить.

— Меня уволили.

— Ха-ха. Очень смешно.

— Я серьезно.

— Даты что?

— Правда.

Пауза.

— Сейчас приеду.

Час спустя Джейк появляется в дверях. И когда я вижу его, в той самой серой рубашке, в которой он был в день нашей первой встречи, сердце мое замирает. Я вовсе не собираюсь расспрашивать о том, как он провел день, или посвящать в подробности моего дня. Не говоря ни слова, даже не закрыв входной двери, бросаюсь к Джейку, приникаю к нему в крепком объятии и просовываю язык в его рот. Он подхватывает меня на руки — я не шучу меня! — и несет в спальню. Может, он закрыл дверь, а может, и нет. Какая разница?

По моей комнате проносится ураган, расшвырявший одежду, разбросавший по полу одеяла и подушки. Когда шторм наконец, успокаивается, смотрю на Джейка, на его сильное обнаженное тело, нависшее надо мной. С нежной улыбкой он отводит волосы с моего лица и тихонько целует в губы. Впиваюсь пальцами в его плечи, привлекая еще ближе к себе.

Джейк нежно поглаживает меня по лицу, прижимается к ложбинке между шеей и плечом. Прикрыв глаза, чувствую, как его пальцы тихо ласкают меня за ухом.

— Я люблю тебя, — шепчет он.

Мы оба замираем и отстраняемся друг от друга. И оба со страхом ждем моей реакции.

И я разражаюсь слезами.

Глава 21

На следующее утро просыпаюсь от стука собственного сердца. Несколько мгновений стараюсь связать смутные воспоминания, осознаю, что просыпалась раньше от нежного прикосновения губ Джейка к моей щеке, припоминаю его шепот, обещание позвонить позже. Все остальное в тумане.

Таинственное облако, скрывающее воспоминания, пугает меня. Нет, конечно, я помню, что случилось прошлой ночью, хотя кое-какие моменты остаются болезненно неясными, но меня гораздо больше беспокоит то, как я к этому отношусь. Этого я не знаю.

Звонок телефона не выводит меня из ступора. Снимаю трубку только потому, что руки запрограммированно совершают это движение. Словно я автомат, произносящий записанное приветствие.

— Сара, мне таааак жаль, — начинает Лори.

— Ты о чем?

— Я слышала о Марианне Лангольд. Я же говорила, что она стерва!

— А, это. Не переживай. Все отлично.

— Что ты имеешь в виду? Что отлично?

И тут до меня доходят, обрушиваются на меня и поражают все яркие, живые подробности того, что случилось ночью. Прижимаю прохладную ладонь к пылающему лбу и съеживаюсь.

— О нет… — выдыхаю я.

— Что? — волнуется Лори. — В чем дело?

Стараюсь рассказать о своей ночи с Джейком, используя эвфемизмы для описания моментов, которые вгоняют меня в краску.

— А потом… — Вздрагиваю при мысли о необходимости повторить это. — А потом он сказал, что любит меня.

— Иди ты!

— Да я понимаю.

— Когда он это сказал?

— Ну, знаешь, во время…

— Во время секса?

— Да. — Можно подумать, вы не знали. Я снова краснею.

— Ну-у! — Лори понижает голос. — А что ты сделала?

— Заплакала.

— О нет.

— Да.

— А секс был хороший?

Краснею еще гуще, щеки просто наливаются кровью.

— Был… э-э… — Вздыхаю. — Да. Хороший. Очень, очень хороший. — И более в детали я не вдавалась.

— О Сара! — Лори укоризненно прищелкивает языком. — Ты что, не знаешь, что плач — это обычная реакция на хороший секс? — Звонит домофон. — Это дверной звонок?

— Э-э, да, думаю, да. — С подозрением выглядываю в коридор.

— Нужно открыть?

— Не знаю. Все, кого я знаю, на работе. Который, кстати, час?

— Десять.

— Ошиблись дверью. Как по-твоему, если я не отвечу, может, они просто уйдут? — Но звонок повторяется. — Похоже, нет.

— Иди и открой. Мне все равно тут тоже звонят. Перезвоню позже.

— Если я еще буду жива. — Кладу телефон и открываю дверь.

— Доставка на дом!

Впускаю посыльного.

Распахиваю дверь, и меня приветствует охапка гербер. Нагромождение цветов и стеблей мешает рассмотреть посыльного, но кто-то из-под букета протягивает мне ручку и квитанцию. Растерянно расписываюсь. Квитанция исчезает, вслед за ней и ручка, а потом я слышу радостное «пока». А потом звук удаляющихся шагов. Как странно. Быть так близко к кому-то, иметь возможность прикоснуться — и даже не разглядеть его лица. Часто ли это происходит? Сколько раз совершенно незнакомые люди проскальзывали мимо, слегка касаясь меня лишь затем, чтобы вновь неузнанными раствориться в толпе?

Вздыхаю и возвращаюсь в квартиру, ногой захлопывая за собой дверь.

Я люблю тебя, а теперь и цветы? Простите. Я знаю, что должна прыгать от радости. Все девушки любят герберы. И тем не менее, меня тревожит мысль, что, возможно, я ступаю на карусель, вращающуюся слишком быстро. Не поймите меня неправильно. Я люблю суматоху карнавала, как любой нормальный человек. Но если она продолжается очень долго, краски тускнеют, музыка становится сумбурной и вы помните лишь то, как вас вырвало праздничным пирогом.

Кладу цветы на столик и разворачиваю открытку.

Моей дорогой девочке, которая идеальна во всех смыслах. Всегда есть еще и юридическая школа!

С любовью, мама.

Снова звонит телефон.

— Да, привет, все в порядке, — отвечаю я.

— Сара?

Упс. Это не Лори. Голос знакомый, но не могу сразу понять чей.

— Да, говорите, пожалуйста, — прошу я.

— Сара, это Келли Мартин из «Эспен куотерли». Мы разговаривали с вами около месяца назад.

— Конечно, я помню.

— У меня для вас хорошие новости!

Я получила работу.

Принимать важное решение — это все равно, что срывать присохшую повязку. Лучше делать это быстро, чтобы избежать лишних мучений.

К сожалению, я по натуре человек нерешительный. Завидую людям, которые могут войти в незнакомую квартиру, окинуть ее взглядом и заявить: «Беру». Людям, которые, обедая в ресторане, еще прежде, чем официант перечислит фирменные блюда, прерывают его: «О, вот это я и закажу!» Или молодоженам, которые в приливе страсти шепчут на ухо возлюбленному: «Давай обойдемся сегодня без презерватива».