В тебе есть всё. Психология полноты жизни

Дети, которых слишком часто виноватили, вырастают во взрослых, в которых вины так много, что, с одной стороны, они перестают ее идентифицировать, а с другой – торги «виноват – не виноват» становятся фундаментом их существования.

По сути, они живут сами с собой, не в силах быть открытыми в контакте, проявляться, сожалеть, сострадать. Всю свою тень им приходится выносить – «вы во всем виноваты» – наружу и переживать «я полное ничтожество» внутри. Война как способ жизни.

Самые зрелые, самые истинно душевные люди, встречавшиеся мне в жизни, были людьми, совершившими не самые хорошие поступки и прошедшие путь от детского «я виноват» к зрелому «я сожалею, что так было; это мой груз, мой поступок, с которым мне дальше жить».

Это сожаление делает душу зрелой, умеющей сочувствовать, принимать других, видеть за дурными поступками других – себя, свою человеческую природу, свою неидеальность, порой испуганность, невозможность не совершать иногда ошибки, не приносить боль.

Мне кажется, только прощая себя, только научившись переходить от поверхностного и тупикового переживания вины к глубинному человеческому милосердию к себе же, мы становимся душевно взрослыми, устойчивыми, зрелыми.

10. Быть или казаться

В желании спрятать от других не принимаемые собой части себя же, в надежде создать у Второго лучшее о себе впечатление, заключается очень забавный феномен – получить зачастую категорически обратный результат.

Ведь когда мы прячем некие внешние изъяны (как мы их субъективно оцениваем) – косметикой, одеждой, освещением, фильтрами, – мы и правда выглядим лучше, пусть на время. Но когда мы прячем то, что считаем внутренними изъянами, – руководствуясь тем же желанием показаться в чужих глазах лучше, – по факту для любого более-менее видящего человека мы выглядим с точностью до наоборот: неустойчивее, двуличнее, напряженнее, глупее, чем есть.

Совсем не обязательно для распознавания подмены быть психологом. Достаточно контакта с собственной интуицией, которая аккуратно шепнет на ухо: «Что-то тут не так, не хочу подходить близко».

У Арнольда Минделла есть понятия первичного и вторичного процессов. Если очень упрощенно, то первичный процесс – это транслируемая нами информация (набор сигналов, движений, мыслей, интонации, слов и т. д.), с которой мы отождествляем собственное Я, а вторичный – то, что мы также сигнализируем наружу (коль скоро несем это внутри), но с чем отождествляться не хотим, боимся, стыдимся. Так вот, чем больше вторичного (то, что показывать и даже знать про себя не хочется), тем больше оно фонит, выпячивается, считывается. И никак иначе.

Бывает, разговариваешь с человеком и замечаешь, что он активно не хочет показывать того, что боится, или широко улыбается, а ты телом чувствуешь все раздражение, хранящееся чуть глубже улыбки. И, вероятно, смысл такого поведения – показать себя лучше, чем есть, тем самым теоретически вызвав больше доверия и расположения. Но в любом диссонансе между первичным и вторичным процессом много напряжения, много усилия быть кем-то и оттого мало устойчивости, опорности и, главное, покоя. Таким образом общее ощущение от человека остается, наоборот, неоднозначнее, чем могло бы быть, разреши он себе присутствовать всем собой.

Нам часто кажется, что быть слабыми, испуганными, раздраженными или стыдящимися – не комильфо, но именно сокрытием неприятных себя мы теряем в чужих глазах доверие.

В спокойном «мне страшно», «я против», «мне не по силам», «я злюсь», «мне стыдно» и так далее много устойчивого знания себя. И именно это спокойное предъявление себя, разрешение себе быть тем, кто я есть, именно сама отвага быть и делают нас опорными (хоть и испуганными), широкими (хоть и стыдящимися), устойчивыми (хоть и отчаявшимися), безопасными (хоть и раздраженными).

Получается, что не отсутствие сложного: страха, стыда, злости, потерянности, бессилия – делает нас привлекательными, вызывающими доверие, а как раз бесстрашие показать себя такими, как есть.

Безусловно, все не так просто. Нельзя взять и вдруг разрешить себе спокойно чувствовать и при желании предъявлять вовне то, что десятилетиями отвергалось внутри. Приходится заново долго учиться «быть, а не казаться».

Но в конечном итоге «быть» всегда менее энергозатратно, чем «казаться», и именно «быть» внушает ощущение плотности и настоящести, тогда как «казаться» оставляет лишь неприятный флер пустоты и обмана.

11. У каждого внутри своя война

Я не верю, что однажды она полностью закончится, залечатся все раны и наступит тотальный мир без страха и сомнений. Потому что это про смерть.

У каждого внутри своя реальность.

Я не верю, что кто-то, будь то даже самый уважаемый мной гуру терапии, не говорю уже о себе, видит реальность объективно. Нет ее объективной и в помине. Есть миллиарды секунд, складывающихся в часы, дни и годы личного опыта, эту самую реальность формирующие.

У каждого внутри свой космос.

Я не верю, что можно быть только Солнцем. Или только Марсом. Внутри есть все планеты. Поэтому вместе с радостью за другого я могу завидовать, а вместе с сопереживанием злиться. Планет много.

Я – тот, кто наблюдает за ними, не имея идеи, какой быть моей Галактике.

У каждого внутри свой потерянный рай.

Я не верю, что однажды можно стать счастливым навсегда. Верю в мгновения переживаний тепла, красоты, соединенности, достаточности, в мгновения младенческого счастья утробы, но лишь мгновения.

И продолжение подсознательного тщетного поиска этого потерянного рая сквозь всю жизнь.

У каждого внутри свой путь.

Я не верю в то, что можно прожить совсем другую жизнь, не повторяющую сценарии родителей и прочее. Я верю, что то же количество актов можно сыграть с другим уровнем осознанности и глубины, сместив акценты и интонации, передавая немного более талантливый сценарий своим детям.

У каждого внутри свой свет.

И вот в это я верю отчаянно и навсегда. Изначальный свет любви, который так страшно и больно проявлять, который часто утерян под всеми этими войнами, реальностями и сценариями.

Но именно он и есть безусловное наше ядро. Ведь во всем остальном так мало смысла.

12. И что делать?

Это частый вопрос первых месяцев терапии. Ожидание от психолога, что он скажет, что делать… чтобы себя такого не видеть, чтобы не чувствовать, что чувствовать не хочется, чтобы поменять что-то внутри самостоятельно, к этому не прикасаясь. Прекрасно понимаю, и сама когда-то ожидала…

«Что делать?» – внутренняя защита, выученная когда-то замена чувств действием, замена невыносимости быть на выносимость менять.