В теле пацана 6

Моя армия выходит на позиции в могучих и дремучих Уширских лесах, откуда уже начали гнать всех местных фелисов. А я рожаю горючку до полного изнеможения и в перерывах снаряжаю магазины.

Всё идёт по плану. Командиры соединений знают свои действия, их замы знают свои действия, сотники и десятники знают свои действия. Связь осуществляется с помощью лёгкой конницы и гарпий. Обговорены все сигнальные знаки с помощью светодиодных фонарей, которые видно на километры, если устремить луч в небо.

Каждая гарда снабжена фонарями и дополнительными батарейками.

Технически мы переигрываем вампиров и смелости нам не занимать.

Но беспокойство не отпускает меня, будто упускаю нечто важное.

Пока враг надвигается прямиком в наши сети, стоит гнетущая тактическая пауза. А я вдруг подумал, что мне стоит проведать Лиен на Утёсе! Дурное предчувствие не оставляет.

Перемещаюсь сразу в подвал и подхожу к той самой клетке, где когда — то я держал и Нелли.

И почему же подумал, что Малькольм здесь уже расквитался со всеми? С чего вдруг решил, что его мощнейший иммунитет Высшего не справится с моей химозой? Смерть или обращение в дневного? Почему я сразу не продумал третий вариант?

Но Лиен всё ещё здесь. Лежит в уголочке на матрасе спиной, свернувшись калачиком, до хрупкого тельца едва доходит свет от факела, прикреплённого на выходе из подвала. В балахончик переодетая, одеяло неподалёку отброшенное скомкано.

На подносе подле неё едва, свежая и не тронутая. Тут же и большой кувшин с водой.

— Лиен? — Зову её, затаив дыхание.

Зашевелилась сразу. Обернувшись, приняла сидячее положение, а затем на коленки встала передо мной, как молящаяся. Вид удручённый, лицо исхудавшее, глаза в пол. Судя по движениям, сил никаких нет.

— Ты ли это или мне кажется, — раздалось сиплое.

— Это я, — отвечаю встревоженно.

Похоже, она смиренно приняла наказание. Более того, ещё и корит себя. Не думал, что так близко к сердцу примет всё это. Решил, что за пару дней отойдёт и попросится обратно на службу хоть солдатом. Ан нет.

— Я всё рассказала твоему Тамиру, — заговорила тихо, глаз не поднимая. — А потом все фелисы этой тюрьмы пришли и плюнули мне в лицо.

— Ну во — первых, это не тюрьма, а Утёс и мой дом. А во — вторых, тебе всё равно приносят еду.

— Туда они тоже плюют, — бурчит «кошечка». — Я позволила себе общаться со злейшим врагом, я позволила себе любить его. Пусть все знают.

— Ну не дура? Зачем всё выложила?

— Дура, мой генерал. Казни меня, я не воспользовалась вторым шансом. Хотела, чтобы Тамир покончил со мной поскорее. Но он не может без твоего повеления, — ответила и подняла свои два океана залитые ещё и слезами.

Сердце кровью обливается.

У некоторых карма такая что ли?! Или их тянет к своей изначально уготованной судьбе. Публичного презрения захотелось?

— Да я тоже хорош, — выдавил. — Пожалел твоего Малькольма. Он на глазах моих убил кучу соратников, а я пожалел. Наверное, ради такой дурочки, как ты.

Лиен ахнула и разревелась ещё больше. Забубнила себе под нос про какой — то прекрасный мир, который он ей показал. В который влюбилась, как и в него. И теперь туда хочет отправиться.

Млять, неужели сбрендила?!

Продолжаю с надеждой воззвать к её здравомыслию:

— Маленькая фелиска сердце монстра растопила. Всё же есть в тебе нечто неуловимо прекрасное и доброе. А значит нужно жить дальше ради тех, кто увидит в тебе всё это. Вчера я, сегодня Малькольм, завтра кто — то другой. Не менее волнующий, интересный и сильный. У тебя вся жизнь впереди, мир огромен. Ты сама это поняла, когда из леса своего вышла. А за Хребтом знаешь сколько всего интересного? Уууу, закачаешься.

Перестала реветь, на меня взглянула.

— Что значит пожалел? — Заблеяла о своём «кошаке».

— Не стал голову рубить.

— Но он же враг, — выдала, нахмурившись. То ли от боли, что губы все растрескались в кровь, то ли от боли, что эти губы прошептали.

— Да кто его знает, может, и не враг уже, — усмехнулся я горько.

Посмотрела пытливо. Секунды три продлилась пауза с сомнением на измученном личике.

— Что мне делать? — Спросила, вроде успокоившись.

Выдохнул с облегчением.

— Поешь, окрепни. Через рак я отпущу тебя, дам коня, монет и даже оставлю ленту. Сможешь делать, что хочешь. Скакать куда угодно.

— Где он? — Встрепенулась, поднимаясь.

— Где — то в левантских землях. Надеюсь.

Если всё же не помер. Но это не важно, главное вселить надежду и дать стимул хотя бы отменить голодовку.

Ржание лошадей тревожное со двора донеслось и разрушило нашу идиллию. Кто — то приехал, похоже, буквально ворвался в особняк. Вот только кого черти принесли?!

Выскочил, как в задницу ужаленный. А меня, похоже, никто и не ждёт.

Это «кошаки» мои вернулись, сразу пять всадников. Взмыленные, мечи в крови, доспехи в брызгах, один со стрелой в плече еле в седле держится.

— Крис?! — Ахнули, с коней слетая.

— Ворота закрывай! — Кричит не своим голосом Тамир, скачущий последним. — Караул в луки!

— Что случилось тут?! — Спрашиваю, а волосы уже дыбом встают.

Неужели войска упырей и сюда добрались?!

Но это другое. Сила, которую я не взял в расчёт, внезапно для нас, начала активно действовать.

Прилетело откуда не ждали.

Глава 23

Глава 23. Удар в спину

Как оказалось, это была вторая стычка за два дня на Утёсе. И один боец уже лежит раненный, Мия с Элизой выхаживают.

— По гербам это андарские солдаты, — докладывает Тамир, когда лечу раненного в покоях. — Сперва, отряд человек в тридцать неподалёку лагерь разбил, мы случайно наткнулись, с охоты шли. А они сразу стрелять, хотя с факелами мы были, хорошо могли нас рассмотреть. Подставились, не ожидая подвоха. День думали, что делать, пока гарпята не увидели, что сюда прутся ещё люди с недобрыми намерениями. Обе наши деревушки у шахт по пути пожгли, зачем спрашивается. Ну мы и решили, что надо их по отдельности бить.

— Правильно решили, — прокомментировал я, наполняясь неистовством. — Но зря лезли. Вас пятнадцать мужиков. Куда попёрлись?

— Мы восьмерых изрубили, столько же ранили и погнали остальных. Слабые они, трусливые. Только луками исподтишка и могут.

— В войне все средства хороши, — ответил ему, закончив лечить «кошака».

— Спасибо Крис, прости, что подставился, — пробурчал боец с койки.

— Да прекрати, — отмахнулся.

— Кристи, может, похлёбочки всё — таки куриной, м? — Пристаёт всё Элиза.