В тени пророчества. Дилогия
Шрифт:
Мы помолчали.
— А кто был первый в той пещере? В гиперборейском перечне?
Старик поморщился.
— Не важно.
— Его звали Сатанаил. Шаман из племени Юду, видимо, предков евреев. — Ляпнул я наугад.
Старик остановился, развернул меня и посмотрел в глаза. С удивлением и страхом одновременно.
— Откуда у тебя вся твоя информация?
— Это было десять тысяч лет назад… — продолжил я.
Старик жестом приказал замолчать.
— Меня пугают твои знания. Я уже жалею, что успел в тот дворик. — Затем подумав, продолжил:
— Некто, видимо местный колдун того
— Он объявил войну Небу. Богам. Великому Духу, создавшему его мир.
— Вроде того. — Выдохнул старик. — Информация об этом есть не только в пещере гипербореев. Там лишь скупо указана дата.
— Он устроил на земле ад? — я догадывался, каким будет ответ.
— Нет. О, господи! — он посмотрел вперед, за мою спину, затем крепко схватил за плечи и быстро-быстро проговорил, не давая оглянуться.
— Завтра. В девять вечера. У памятника Пушкину. Теперь беги. В Тени беги, Реал слишком опасен. В метро не суйся, несколько часов плутай по городу. И не забудь, что я тебе сказал. Всё!
Затем резко оттолкнул меня от себя. Я упал на спину метрах в пяти от него, автоматически уходя в Тень. Мимо нас ехал черный тонированный «Мерседес» с очень тяжелой просадкой. Отец Михаил повернулся к нему лицом. Еще не зная, но чувствуя, что будет, я заорал изо всей силы:
— НЕЕЕЕТ!!!
Потому, что из окна мерина торчало дуло автомата Калашникова, такое, как показывают в фильмах. Затем раздался треск.
Покадрово, будто в замедленной съемке, я наблюдал, как пули, окрашенные во все цвета радуги, раздирают тело Настиного наставника, проходят насквозь и бьют в каменную стену дома сзади. Как тот медленно оседает на колени, что-то шепча одними губами, затем падает на спину с остекленевшим взором.
«Мерседес» ударил по газам. Из номера я запомнил только цифры. Три шестерки.
Раздался визг, прохожие вокруг, по эту сторону улицы, бросились врассыпную. В хаосе я кинулся к телу отца Михаила. Как же так! Этого же не может быть!
Может. Он был мертв. Пули были не простые, они фонили так, что за версту чувствовалось. Такими убьешь даже в Тени, а в Реале они пробьют танковую броню. Это знание само пришло, стоило лишь взглянуть на них, «остывающих» в крошке битого кирпича.
В руке он держал какой-то предмет. Я вытащил. Это был нательный крест на простой тесемочке.
Скотам, убившим этого замечательного человека он не должен достаться, подумал я и положил себе в карман.
«Мишенька, беги! Они сейчас будут здесь!» — предупредила ангел-хранитель.
«Сейчас!» — Я еще раз посмотрел не тело человека, спасшего меня сегодня и ставшего за какие-то полтора часа очень близким. И закрыл ему глаза.
«Напрасно. Они найдут тебя по отпечатку.»
«Пусть вначале догонят!» — и во весь дух припустил по улице, проскакивая насквозь встречных прохожих.
8. AMDG
Ad majorem Dei gloriam (AMDG). (К вящей славе Господней.)
Девиз ордена Иезуитов, 1543год.
Небо Мольбы не ждет,
Небо Угроз не слышит,
Небо Ведет особый счет.
[6]
— Алё?
— Вика?
— Да.
Молчание.
— Прости меня!
Вика взяла трубку в другую руку, подошла к креслу и села.
Простить? Чтоб потом все повторилось?
— Леша, я не могу.
— Викуля, солнышко, ну ты же знаешь, как я люблю тебя! Ну, сорвался я! Ну, идиот! Ты же сама все понимаешь!
Вика собиралась с мыслями. Говорить тяжело, но не говорить нельзя, иначе будет хуже.
— Нет, Лёш. Не понимаю.
— Прости меня! Я постараюсь все исправить!
Пауза
— Я люблю тебя. Я не хочу, чтоб у нас все окончилась ТАК!
— А КАК? Как ты хочешь, чтоб у нас закончилось?
Он вздохнул
— Никак. Не уходи.
По щекам потекли слезы.
— Я два года встречалась с человеком. Думала, знаю его…
Забыть? Как ты накинулся? Делал больно? Я же кричала, умоляла! Зачем ты так поступил?! — слезы лились уже ручьем. Воспоминания о потрясении и унижении рвали на части.
— Еще вчера, если бы ты позвонил, я бы даже не стала разговаривать. Я хотела тебя убить! Уничтожить! Сровнять с землей! Неужели тебе трудно было подождать несколько месяцев? — Она вытерла рукой слезы со щеки, попутно размазав всю косметику.
— Вика, просто… Я устал ждать… Я же всего лишь человек… А в тот момент был зол… В общем, просто сорвался. Мне, правда, жаль! Я хочу все исправить!..
И все ради чего? Они могли в конце октября пожениться. У них бы была хорошая семья. Он любит ее, она его. Понимают друг друга с полуслова, полужеста. Морально она уже готова была стать женой, хозяйкой. Они бы не ссорились, как ее родители. Он не пьет, водителем работает, зарабатывает неплохо. Она не лентяйка. И за спокойствие у очага все отдаст. Где теперь все это теперь? Ради чего он потерял? Ради того, чтоб один раз кинуть ее на кровать и изнасиловать?
Она многого не требовала. Даже, теперь уже стыдно признаться, закрывала глаза на его мелкие интрижки на стороне. Сердцем-то была против, но умом понимала, что нельзя держать самца два года в черном теле. Позже, когда он приходил к ней после приключений, приносил огромные букеты ее любимых роз, дарил с виноватым видом шикарные подарки, она понимала, что поступала правильно. Ради чего он потерял это?
— Лёш… — спросила она, откидываясь на спинку кресла и вытягивая ноги на соседний стул — Лёш, вот скажи, а почему ты к однокласснице бывшей, Ленке Сорокиной не пошел? Она б приняла тебя. Ты ей до сих пор нравишься. И у нее никого нет, как и в феврале…
Она все-таки его огорошила. Да, наверное не время и не место выливать желчь. Тем более за то, что давно простила. И сама же потакала. Ну, нет, не потакала, просто, в нужный момент заставляла себя уходить и не вмешиваться.
— Откуда ты знаешь?