В тени пророчества

— Дальше галерея спускалась вниз. Я смотрела фотографии. А ниже была вода, которая отшлифовала стены. Так что две версии: либо мы этого никогда не узнаем, либо ты последний. Какая больше нравится?

— Первая. — Меня аж передернуло! Не хочу! Слышите, гипербореи! Не хочу быть Александром Великим! Не хочу быть мессией! Ни светлым, ни темным! Хочу быть обычным провинциальным парнем и жить в свое удовольствие!

«Мишенька, а разве в этом мире кого-нибудь о чем-нибудь спрашивали? Есть такое слово «НАДО», понимаешь?»

«Консуэл, я не хочу быть избранным! Как говорится, не в этой жизни!»

«Поздно, батенька! Вы уже прошли первую инициацию. Обратной дороги нетути!»— и смешок беса.

Я недовольно про себя хмыкнул.

«Все равно не хочу!»

— А это что за чудо трехцветное? — спросила ведьмочка, глядя мне за спину, за окно.

Там на лавочке сидела девочка-хиппи, размалеванная и покрасившая волосы во все цвета радуги, набирая что-то дрожащими руками на телефоне.

— А, наркоша. Не обращай внимания. У нас в городе таких полно.

Настя с сожалением покачала головой.

— Она страдает. Ей больно.

— Меньше колоться будет. А больше головой думать.

Девушка вздохнула:

— Злой ты, Миш. Жестокий.

Я с сомнением покачал головой

— Настюш, нельзя жалеть всех. Всех не спасешь. А она сама виновата.

Охотница кивнула, все же соглашаясь.

— Да, ты прав. Сама виновата. И всех не спасешь, насильно в рай не потащишь. Но все же, почему так больно и обидно, когда видишь все это?

Мы немного помолчали, попивая хоть и растворимый, но неплохой кофе (официантки так и крутились вокруг, уже третий раз заискивающе спрашивая, не хотим ли мы чего-нибудь еще), как вдруг наше молчаливое уединение резко и в грубой форме оборвали.

— Так вот ты какая! Значит это ты, сука, у меня парня увела?!

Настя удивленно подняла глаза на хорошенькую смазливую блондинку, впрочем, интеллект которой был написан на разукрашенной мордашке, грубо и без приглашения садящуюся за наш столик.

— Анастасия.

— Марина. — Если вы когда-нибудь видели готовящийся к извержению вулкан, то в тот момент блондинка была именно им.

— Марин, солнышко, вообще-то люди сидят, никого не трогают…

— Нам надо поговорить! — резко оборвала она.

— Нам не о чем разговаривать.

Настя откинулась на спинку стула с намерением получить эстетическое удовольствие от начинающегося спектакля.

— Миша, я люблю тебя! Я готова на все ради тебя! Ну, прости меня, пожалуйста! Я все сделаю, все, что захочешь! — после чего злобно глянула на сидящую напротив ведьму. Та же только ухмыльнулась, полностью отстраняясь от конфликта.

Ведьма? А что, идея!

— Настюш, солнце, ты не можешь отворожить ее от меня?

— Она не приворожена. — Настя отрицательно покачала головой. Хоть говорила серьезно, но на последней капле терпения, чтоб не рассмеяться, что еще больше бесило блондинку. — А вот сама тебя приворожить пыталась. Через кого-то очень слабого и неумелого. Поэтому у нее ничего не получилось.

— Слышь, ты, шавка, рот закрой! А то я тебе щас такого наворожу!

— Я бы поостерегся угрожать на твоем месте, Марин. — Попытался я сбить спесь. А то превратят, понимаешь, мою бывшую любовь в кролика или лягушку! Я, если честно, не против, но как-то некрасиво получится…

— Это правда?

— Что правда?

— Ты меня еще и приворожить пыталась? Ожидал от тебя глупости, но не до такой же степени!

Блондинка взорвалась

— Ты что, серьезно ей веришь? Да ты на нее посмотри! Я вообще не понимаю, как тебе могло понравиться ЭТО!!!

Настя не выдержала и расхохоталась.

— Слышь, коза, что смешного? Хочешь, чтоб я тебе все патлы повыдергивала?

— Настюш! — взмолился я. — Ну, пожалуйста, как ведьма, сделай так, чтоб этот кошмар прекратился!!!

— Не могу, Миш. Нам запрещено вмешиваться в мирские дела. Совсем. Вот остатки горе-приворота сниму. Хочешь? — она посмотрела внимательно мне в глаза, провела перед ними рукой. Я ничего не почувствовал.

— Все. Ты чист.

— Слышь, ты, шмара, че из себя строишь? Крутая слишком? Может выйдем, пообщаемся?

— Марин, успокойся. Пойми, я от тебя ничего не хочу. Мне ничего не надо. Только отстань от меня.

— Я люблю тебя! И буду за тебя бороться!

Именно этого я и боюсь.

Обреченно вздохнув, я поднял к небу умоляющие глаза. Настя ухохатывалась. Видимо, у меня в тот момент было очень выразительное лицо.

— Ладно, так и быть. — Она провела ладонью перед Маринкиным лицом. Та сразу опала и уставилась вперед со стеклянным взглядом. — Спрашивай, что хочешь. Желательно односложными вопросами. Я отвернусь, меня здесь нет, и вообще я в домике.

Я внимательно осмотрел свою бывшую.

— Марин, ты меня слышишь?

— Да. — Бесцветным автоматическим голосом ответила та.

— Скажи, ты меня любишь?

Она немного помолчала, затем ответила:

— Ты мне нравишься.

— Но не любишь?

— Не знаю.

— А зачем ты меня преследуешь? Что хочешь?

— Я хочу, чтоб ты на мне женился.

Я чуть было не рухнул со стула. Да, считал ее с пулей в башке, но не до такой же степени! Настя тоже чуть не рухнула. Но по другой причине.

— Почему?

— Ты хороший. Добрый. Не такой, как все вокруг. А еще у тебя нежные руки.

Настя каталась по столу.

— Поздравляю, Казанова! За тобой уже ведется профессиональная охота!

— Марин, а тебя не смущает, что я не люблю тебя?

— Ты полюбишь. Я красивая.

Очередной взрыв. Из Настиных глаз ручьем лились слезы. Она лежала на столе, схватившись обеими руками, чтоб не упасть.

— А можно что-нибудь сделать, чтоб она от меня отстала?

— Ой!! Ой, не могу! Уморили! — в зале на нас тем временем опять стали нездорово коситься — Нет, извини, не могу. И не проси. Это всё, предел. — И продолжила хохотать.