В тени пророчества

Я оглядел себя. Ну, не так чтобы очень сильно, но футболка была перепачкана Настиной кровью

— Эт не моя. Эт ее. Я в норме.

— Эт хорошо. — Вскользь заметил доктор, доставая из чемоданчика бинты, вату, инструменты, беззвучно шепча какие-то заговоры. Делал он все настолько быстро, что я не успевал понять, что происходит.

— Ого-го! Песец девчонка! Вот это регенерация! — он удивленно покачал головой.

— Чего?

— Я говорю, восстанавливаемость у нее — дай бог каждому! Штоб я так жил! — он усмехнулся. — Если ее не трогать, не теребить, завтра к вечеру бегать будет! А ну, держи ее. Да крепко, всем телом!

Я навалился на нее, особенно на руки и ноги, пока парень дезинфицировал (наверное, я не медик) рану. Благодаря колдовству, та уже порозовела и не кровоточила. Настя выгнулась дугой и застонала. Ого, силища! Да она и без колдовства, голыми руками меня в бараний рог скрутит! Потом процедура повторилась, но реакция была уже слабее.

— Все, отпускай. Теперь руку подержи, чтоб не дернула.

Я сделал требуемое, и парень начал вводить ей в вену какие-то препараты из ампул в чемоданчике.

Рядом с нами присел еще один тип, тоже из их машины. Но этот был в маске. Посмотрел за манипуляциями доктора, поставил рядом свой калаш.

— Колян, долго еще? Надо ехать, блин, они тут все обложили.

Доктор недовольно поворчал, потом громко ответил

— Делаю быстро, как могу. Если надо, можете ехать без нее.

— Не, без нее не надо… — покачал головой второй. — Николаич сказал ее забрать.

— Тогда ждите.

Тут я обратил внимание на одну деталь и спросил у врача

— А почему все в масках, а вы без? Не боитесь, что спасовцы узнают?

Тот, не отвлекаясь от пациентки, коротко и лаконично ответил:

— А мне по боку! Я доктор! — потом на секунду задумался и добавил. — Да они и так меня знают.

— Мразь! — прошипел брюнет, лежащий ближе всех. Один из автоматчиков тут же заехал ему носком сапога по ребрам. Тот взвыл сквозь стиснутые зубы.

— Слышь, Колян, а давай ему ногу отрежем? — подал интересную мысль присевший.

— Ага. Сейчас, перевязку доделаю. — На полном серьезе ответил врач. А ребята пошутить не дураки! А если что, то и правда отрежут, с них станется! Вот и думай, где шутка начинается, а где заканчивается!.

— А вы как здесь оказались? — спросил я у второго. — Да так вовремя? Я уж помирать собрался. Еще секунда и все, кранты!

— За ними ехали. Они куда-то сорвались, а мы следом. Броню, правда, в переулке оставили, чтоб эти козлы хату не спалили. И когда они за вами кинулись, мы, эдак, потихоньку, не спеша, за ними. Вот и вся хитрость. — Второй, как я его про себя окрестил, усмехнулся.

— Там — я указал рукой на здание — еще трое должны лежать.

— Лежат, куда они денутся! — парень вновь усмехнулся. — Еще долго лежать будут!

— А кто на площади был?

— В душе не знаю! А чем меньше знаю — крепче сплю. — Серьезно ответил присевший. — У каждого своя работа! У Коляна своя, у оперов своя, у нас, танкистов, своя.

— Танкистов? — не понял я. Наверное у меня было очень изумленное лицо. Вокруг раздался хохот.

— Ага! — Весело кивнул второй.

— Почему танкисты? — Смех окружающих бойцов был не злой, поэтому я тоже улыбнулся.

— А мы на танке ездим!

— По городу?

— Ага. И по городу. И по бабам! — Снова взрыв хохота. — По чему скажут, по тому и ездим.

Тут доктор сжалился надо мной и повернул орлиный профиль:

— Да издевается он. Вон, видишь, — кивнул на «Мерседес», — броневик. Ну, а мы, значит, танкисты.

Двор вновь огласило веселое ржание, неожиданно прерванное возгласом:

— Эй, а этого я знаю! Он по ориентировке проходил! — один из бойцов темных ногой пнул лежащего, спасовца, мужчину лет тридцати — тридцати пяти с довольно неприятными чертами лица. Но на мечах он боец знатный, память услужливо подсказала вчерашние моменты, где я по его вине был в миллиметрах от славной гибели. Главный тут же подошел.

— А ну встать, падла! — и со всей силы врезал сапогом в живот. Охотник с перекошенным лицом попытался приподняться, но получил еще один удар, на сей раз по лицу.

— Руки за голову, падаль! Ноги согнуть! На колени!

Тот медленно поднялся, держа руки сцепленными на затылке. С его опухшей разбитой губы текла тонкая красная струйка.

— Фамилия? — рявкнул главный.

— Са… Са… Са… Соловьев…

И получил еще один удар в живот.

— Отвечать быстро и четко, когда спрашивают! Фамилия?

Я краем глаза заметил блондинку, Светочку. Она лежала не шелохнувшись, но по ее лицу текли злые слезы. Слезы ненависти и бессилия. Да у них тут война! Самая настоящая война! Миха, вот это ты влип!

— Что, Мишган, страшно? — как обычно неожиданно появилась бесенок. Она сидела с другой стороны от белобрысого парня, доктора, в добром армейском камуфляже, с раскрашенным в черные полосы лицом, как в фильмах про американский коммандос, и тоже с автоматом. Правда не настоящим, муляжом. Зато в краповом берете, намертво сидящем на рожках.

А сей воинственный прикид ей шел! Мысленно я улыбнулся. Хоть кто-то пытается меня отвлечь в столь тяжелое время!

«Не то чтобы страшно… Просто знать бы чем это кончится! Встрял я тут, по самые Нидерланды!»

Элли хихикнула.

Тем временем во дворе раздался выстрел. Одиночный, пистолетный. В голову. Того орденца, Соловьева, которого только что били. Пуля аккуратно вошла в лоб, глаза закатились, и он как был, с руками за головой, стал оседать назад, на спину. Я снова почувствовал, что меня сейчас вырвет.

— Не парься, он заслужил. — Совершенно спокойно и бесстрастно заметил «второй», видя мои потуги сдержаться.

— Почему? — спросил я, изо всех подавляя рвотные позывы. Столько трупов вокруг меня никогда не было. И все в один вечер!