В тени Рюджина

Вновь взяв паузу на несколько секунд, Микото внимательно рассматривала меня, пока не спросила вновь:

— Так ты в порядке?

Я встретил взгляд женщины, грустно усмехнувшись. Она знает о клонах. Знает о связи разных тел, о том, что Охеми — это лишь один из моих, Орочимару, организмов. И если я не в курсе того, что происходит со мной самим, то ответ на ее вопрос очевиден.

— Нет, я не в порядке, Микото.

Молчаливый вопрос в глазах Учиха после моего ответа был красноречивее любых слов. Если не в порядке, то что же со мной не так? Да, это интересный вопрос. Я проводил опыты с клонами. Если даже один из них умрет, если даже погибнет оригинальное тело, то ничего катастрофического произойти не должно было. Когда основной организм доводился до состояния клинической смерти или когда его запечатывали, ядро сознания можно было перенести в любой из клонов. Это даже проще обычного перерождения. Так что могло помешать это сделать сейчас? Если сон не приносит отдыха сознанию в этом клоне, значит, техника клонирования не обновляется. Если она не обновляется, значит, нет синхронизации с ядром. Что мешает синхронизации?

Наиболее очевидный ответ — я по какой-то причине решил помереть в этом мире окончательно. Это значит, что истинной души уже более нет в пределах досягаемости, а все клоны просто доживают свое, как биоорганические роботы с искусственным интеллектом. Даже хуже Белых Зецу.

Ответ-то это очевидный, вот только… Я вновь посмотрел в глаза Микото. На черной радужке почти терялись зрачки. Прожилки более светлых участков почти не видны, они расходятся лучиками от центра, подобно темному солнцу. Эти глаза смотрят на меня с тревогой, с участием, с искренней любовью. И они видят не внешность, не внешнюю оболочку, они видят в Охеми, в Орочимару, во всех прочих клонах — меня. Я, честно, не понимаю этой безумной любви, страстной, горячей, преданной, хотя могу ощутить ее в мыслях при желании. И не понимаю, как и чем я смог заслужить ее в это мире. Да еще и не раз. Кроме Микото есть Сальма. Есть, не к ночи будет помянута, Кушина. Есть Мейро. Это не рационально, это не логично, это просто абсурдно. Если последняя — моя мать, чьи чувства я растоптал, извратил и был вынужден собирать вновь, то с остальными-то что?

Воля случая это или еще что, но я не мог оставить этот мир, пока в нем есть люди, которые смотрят на меня так, как смотрит Микото. Все-таки я же не настолько слаб, чтобы перестать быть человеком. Поэтому я дополнил свой ответ Микото:

— Я не в порядке, но я хотя бы жив. С остальным можно разобраться как-нибудь, — сказав это, я дополнил фразу, используя жесты: — Что бы ни случилось, но я не мог бы оставить тебя.

Это не в моем характере.

— Кстати, насчет этого, — взгляд Микото внезапно похолодел, — я хотела тебе сказать еще кое-что.

Что именно хотела сказать Мне Микото, я так и не узнал, потому что когда она начала открывать рот для следующей фразы, за окном сгущающиеся ранние по зимней поре сумерки были озарены яркой вспышкой. Почти в тот же миг стекла в окнах госпиталя задрожали от ударившей по ним волны грома. Невольно подскочив на месте, я быстро прильнул к окну и успел заметить, как во дворе перед больницей, прежде чем исчезнуть в Шуншине, на секунду помаячила фигура в белом кимоно.

— Орочимару?! — с надеждой воскликнула Микото, тоже, несмотря на положение, успевшая подскочить и разглядеть появившуюся после вспышки Тенсо фигурку.

— Похоже на то, — вслух не стал отрицать я, но жестом показав Микото, что пока радоваться рано.

Учитывая важность моей фигуры в нынешнем государстве и общую шаткость текущего состояния Унии Дракона, я совершил некоторые приготовления на случай непредвиденных обстоятельств. Потеря лидера в создаваемом ныне теократическом государстве, которое, по сути, пока спаяно в первую очередь религией, чревата полным крахом всех моих трудов, поэтому Орочимару, Рюджин, никак не мог пропасть сейчас. То, что он отсутствовал сутки и об этом знало больше пары людей — уже проблема. Поэтому, он должен был появиться.

Только это либо одна из созданных мною с помощью имеющегося в одном из клонов кеккей генкай Ринха марионеток, либо сам тот клон, который, кроме генома Ринха, имел с трудом добытый мною геном Кедоин. Чода — благодаря заключенному в этом клоне Морё, он мог пережить Тенсо и появиться в Конохе.

— Охеми, — вновь, уже во второй раз за несколько минут, позвали меня по имени.

На этот раз, обернувшись на звук голоса, я увидел не Микото. На этот раз к нам тихо подкрался простой ниндзя-медик. Белые одежды, забавная белая же балаклава с протектором Листа на голове, оставляющая открытым только невыразительное лицо. Типичная форма ирьенина. В руках шиноби держал планшет с, по всей видимости, аналогом медицинской карты, которая хранилась в госпитале.

— Да, вид у тебя нездоровый, — пробежав глазами по мне, прокомментировал увиденное медик, после чего перевел взгляд на Микото. — Сопровождающий? М… Кажется, вы Учиха Микото, да? Помнится, вы учили этого парнишку. Проходите тогда.

Ирьенин открыл дверь кабинета, возле которого я и ожидал, собственно, приема, первым войдя внутрь, он, казалось, был полностью увлечен чтением информации в моей карте. Я же, поймав недоуменный взгляд Микото, просто махнул рукой и последовал за ирьенином. И стоило нам с Учиха пересечь порог кабинета, как мы оказались в компактном барьере.

— Быстро, однако, — оценил я оперативность.

— Древесный клон в Ото сообщил, где тебя искать, — пояснил «ирьенин», небрежно бросив планшет с медицинской картой на стол, — но про Микото мне не говорили.

— Охеми? — требуя пояснений, вопросительно произнесла Учиха, которая была недовольна внезапным попаданием в незнакомый барьер.

— Это я, — указал я на «ирьенина» рукой.

— Еще один клон, — догадалась Микото. — Ками, сколько же их у тебя? Этот совсем на тебя не похож.

— Достаточно у меня клонов, — мягко помогая своей бывшей ученице сесть на кушетку, уклончиво ответил я. — Этот образец носит название «Чода». У него есть геном, позволяющий очень качественно менять облик. Его истинное обличье я уж и сам забыл. Похоже, его мы и видели недавно во дворе.

— Угу, так и есть, — не сводя с меня взгляда, ответил я сам.

М-да, сейчас я начинаю испытывать легкий дискомфорт от этой ситуации. Клоны должны быть связаны, но связь утеряна. И я, глядя на Чоду, понимаю, что там тоже я. Но между мной в Охеми и мной в Чоде появилась незримая граница. Это неприятное ощущение.

— Есть информация? — постаравшись отогнать пока ненужные мысли, поинтересовался я, сев рядом с Микото.

— Угу, — подтвердил Чода, стягивая с головы балаклаву, обнажив короткий ежик черных волос, после чего указал пальцем на серьги в ушах. — Контракт. Кроме воронов у меня он есть еще и со змеями. Удалось призвать этих принцесс. Именно они вернули Джирайю и Цунаде в этот мир и были свидетелями всего происходящего.

Тагори и Тагицу, пара змей Рьючидо, вечно липнущих ко мне в основном теле. И Ичикишима тоже. Они смогли поведать достаточно много, пролив, наконец, свет на произошедшие вчера события.

— Ерунда какая-то, — выслушав пересказ Чоды, хмуро прокомментировал я услышанное.

— Так ты их опасался все время. Ооцуцуки? — озвучила свои мысли Микото. — Кто это?

— Не совсем их… Хотя, наверное, можно и так сказать, — закрыв лицо ладонями, ответил я, пытаясь понять, в какой момент какие мои поступки могли привести к подобному ходу событий и что теперь с этим делать?

Через секунду, подняв взгляд на себя в Чоде, я понял, что эти мысли мне уже приходили на ум, и нормального ответа на них получить не удалось.