В тени транспарантов

– Наверное, я вас утомил? – виновато спохватился радетель рода человеческого. – Может, оставим это дело до другого раза?

Я-то понимал, что другого раза не будет, поэтому решил набраться терпения и разом покончить с вопросом. «Сейчас, – решил я, – поддам горячительного и раскрепощусь. Тем более, в нерабочей обстановке проще объясниться». И я протянул ему спасительную длань в океане людского безразличия, где он тщетно барахтался без надежды на сочувствие.

– Нет-нет, мне действительно интересно, – без пафоса поспешил я заверить его. – Признаюсь, в расчётах я ничего не смыслю, но сама идея меня увлекла.

Мы расположились за дальним столиком, и я заказал коньяка. В этом заведении я завсегдатай, поэтому мои гастрономические предпочтения давно известны персоналу. Официантка Любаша подала пепельницу и через некоторое время принесла бутылку «Белого аиста» с двумя хрустальными стопками и плиткой шоколада «Особый».

Увидев перед собой приготовленную чарку, Мурат, как сатана от крестного знамения, отпрянул в испуге. С брезгливостью он отстранил посудину в сторону и решительно объявил:

– Извините, Сергей, я не употребляю алкоголя.

Я попытался плеснуть ему в стопку из бутылки:

– Да вы не стесняйтесь. Я угощаю.

Он быстро накрыл своей лопатообразной ладонью хрустальное изделие, и оно потерялось в его пятерне:

– Я правда не буду пить, Сергей.

– Что же, мне в одиночку прикажете напиваться? Как-то не по-русски получается. Говорят, в одиночку пьют те, кто на последней стадии алкоголизма, – уже сожалел я о своём неосмотрительном предложении продолжить знакомство.

– А вы не обращайте внимания на меня. Чтобы вам не испытывать неловкость, я закажу себе минералку и останемся при своих. Каждый будет пить то, что ему нравится, – нашёл выход из положения несговорчивый компаньон.

Видя, что бесполезно настаивать, я вынужден был поддержать обозначенный паритет. Хлестнув одну за другой пару стопок, почувствовал себя в кондиции и приготовился дальше выслушивать очередную версию создания рая на земле.

Мурат бесстрастно отлил пузырящегося «Кармадона» в стакан и, запрокинув голову, залпом выплеснул содержимое в рот, шумно глотнув при этом несколько раз и сопроводив судорожными толчками кадыка движение жидкости внутрь. После этого он разложил на столе уже знакомые мне листы. И продолжилась нудная цифирная тягомотина. Поддав ещё коньяка, я ощутил в себе достаточный философский настрой, чтобы в циничной форме реагировать на происходящее, и беспардонно прервал вдохновение Мурата:

– Слушай, так не пойдёт! Я тебе объяснял, что перед тобой гуманитарий. Значит, давай уберём все твои расчёты, и просто изложи человеческим языком, что всё это значит. Короче, представь, что пересказываешь художественное произведение из хрестоматии на уроке литературы. Только так я способен адекватно воспринимать мир.

И я вдохновенно закатил глазки, в предвкушении услышать интересную историю. Мурат наоборот опешил от такого неожиданного предложения. В неофициальной обстановке мы незаметно перешли на «ты» и почувствовали себя более свободно. Надо отдать должное моему собеседнику, он быстро сориентировался в выдвинутых мною новых условиях.

– С чего же начать? – озабоченно принялся он входить в предложенную роль.

– Так ты уже два часа назад начал, – напомнил я. – Просто сложи назад в сумку все эти бумаги со скучной цифирью и излагай по существу суть своей идеи.

– Ладно, – согласился он, – я и без бумаг наизусть помню почти все вычисления, ведь не один год бился над расчётами.

– Мурат, ты неисправим. Наверное, учился в заведении с математическим уклоном?

– Я студент Саратовского архитектурно-строительного университета.

– А-а! Тогда всё понятно. Вот почему тебя осенила мысль именно через архитектурное проектирование осчастливить весь белый свет. Тоже мне, благодетель выискался. Тебе бы хосписом заведовать.

– В общем, дело было так, – сосредоточился Мурат на предмете обсуждения. – Я работал в отделе градостроительства города Белая Башня. До того, как меня выперли оттуда, приходилось встречаться с простыми людьми и вникать в их проблемы. Я много размышлял над тем, почему в самой богатой на планете ресурсами стране народ влачит нищенское существование. Я задавался вопросом: неужели нельзя это каким-то образом исправить? Ведь другие успешные страны при гораздо меньших возможностях обеспечили же своим гражданам достойную жизнь. У нас одних только пустующих земельных территорий непочатый край. Их должно обживать население. Смотришь иной раз в телевизоре на каких отвесных кручах, словно ласточкины гнёзда, налеплены жилища в какой-нибудь заморской стране и диву даёшься. А ведь это у них там не от хорошей жизни. Просто дефицит территорий. Вот и устраиваются, где только возможно. У нас же кто-то упорно не хочет, чтоб население владело – каждый своим земельным наделом, и люди бы строили там семейный уют по собственному разумению. Разве что олигархам позволено прибирать к рукам всё, что вздумается. Слышал, что в отдалённых местах на Севере можно по сходной цене приобрести внушительный земельный участок в пользование. Только на кой мне сдался этот Север, когда я родился в Осетии, здесь прах моих предков хранит земля. Вон, горы кругом стоят пустые – сколько можно настроить там, как на какой-нибудь Мальте, удобных жилищ. Так не дают людям возможности. А почему? Ты никогда, Сергей, не задавался этим вопросом?

Признаться честно, меня задел монолог Мурата. Он действительно затронул насущные проблемы нашего общества. И тут я сам невольно поддался его темпераменту, последовал с интересом за ходом конструктивных мыслей. В принципе, неплохо было бы каждому иметь собственное жильё, да ещё с приусадебным участком, а не стоять по многу лет в очереди, чтобы, в лучшем случае, к пенсии получить малогабаритную клетушку в общем железобетонном улье. Я был солидарен с Муратом, только по привычке отозвался туманно:

– Пути господни неисповедимы… Ох и смутны дела, что творит наша власть! Ты, Мурат, что конкретное предлагаешь?

– Наверное, слышал, Сергей, как один столичный комик турецкую Анталию, заполненную нашими туристами, назвал всероссийским курортом?

– Слышал, конечно! Кажется, это был Михаил Задорнов.

Мурат снова отпил «Кармадона» и косо, озираясь украдкой, взглянул в окно. На улице начинало смеркаться. Зажглись фонари вдоль тротуара, проезжающие автомобили слепили огнями фар, закатное зарево на небе потухло и, словно из глубин космоса стали всплывать этакими пузырьками на поверхности, звёздные светляки.

– Темнеет, – виновато обмолвился архитектор счастливой жизни, поймав мой взгляд на себе.

– Я никуда не спешу, – успокоил я его. – Кафе закрывается в полночь.

В его лице промелькнул светлый проблеск, как будто шашлычник взмахнул картонкой над мангалом и тлеющие угли полыхнули ярко в ответ. И он продолжил:

– Это ж сколько миллиардов рублей наши граждане увозят из страны! И не только в Турцию, Таиланд, страны Евросоюза… Кругом с распростёртыми объятиями принимают щедрых российских туристов. Почему мы не можем у себя наладить достойный отдых для граждан? Деньги не покинут тогда пределов Отчизны. Мало кто захочет обременять себя дополнительными заботами, связанными с оформлением виз, общением с обслуживающим персоналом на незнакомом языке и прочими прелестями заграничного сервиса. Даже непривычная пища и та неблагоприятно воздействует на организм, приводя кишечник к глубоким расстройствам. У них там другие бактерии, несвойственные нашему климатическому поясу. Нередко наши соотечественники подхватывают их вирусы, а это уже чревато серьёзными последствиями. За границей много случается неприятностей с русскими людьми.

– Никак не возьму в толк, что ты конкретно по этому поводу предлагаешь? – призвал я опять не тянуть кота за хвост.

– Надо пресечь такое расточительство. Вот этим я и обосновал свою систему построения успешного общества. То есть, она зиждется на создании целого комплекса мер, объединённых экономической целесообразностью. Иными словами, нужно создать в стране туристическую индустрию для своих обитателей.

– Ах, вон куда ты клонишь! – стал я понемногу вникать в суть. – Легко сказать, но как это выполнить?