В тихом омуте

– Твой отец решил поинтересоваться, для чего вокруг дома журналисты кружат.

Игнат кинул на отца суровый взгляд.

– Ну, кружат и кружат. В чём проблема?

А Тетерин повернулся и решительно потребовал ответа:

– Что за ерунду вы придумали с какими-то записками?

Игнат зловеще хмыкнул.

– Мы не придумали.

– Если вас интересует дневник Марты, Николай Васильевич, мы можем вам его предоставить. Мы нашли его в однoм из сундуков вашей бабушки. Она хранила его всю жизнь. Там ещё и фотографии есть, кстати, вашего прадеда с семьей тоже. Игнат похож на него.

– Ты всё придумала?

– Я нашла, – терпеливо поправила его Юля.
– Это, между прочим, официальный исторический документ. Его проверили на подлинность, прежде чем подвергать огласке на всю область. Оспорить или доказать, что я придумала, вряд ли получится.

– Но он попробует, не сомневайся, – сказал Игнат, глядя на отца. – И дело совсем не в дневниках и сундуках. Всё дело во мне. Да, бать?

Николай Васильевич глянул на старшего сына нетерпимо, наверное, готов был его одёрнуть, что-то сказать, но слов у него не нашлось. Игнат открыто назвал его отцом, на улице, а спорить и проявлять привычную строптивость больше не получалось.

– Хотя бы понятно теперь на кого я похо?, – добавил Игнат, поняв, что отец собирается уходить. И уже в спину ему проговорил: - Ты бы у матери прощения попросил.

– Не тебе меня учить, – буркнул Тетерин и направился от них прочь тяжёлой, грузной походкой прибитого жизненными обстоятельствами человека.

Юля смотрела ему вслед, не до конца понимая, что чувствует. Злость или досаду за чужое упрямство. Игнат заметил её расстроенное лицо и спросил:

– Ты же не ждала, что он вдруг воспылает отцовскими чувствами?

– Не знаю, чего я ждала. Но явно не откровенной агрессии.

– Представляю, что сейчас дома у них творится. Настоящий траур. Я оказался отпрыском Тетериных.
– Игнат сказал это и тут же фыркнул: - Самого в дрожь кидает.

Юля кинула на него укоряющий взгляд.

– Хоть ты не уподобляйся. А, вообще, вы даже в этом с Николаем Васильевичем похожи. Никогда ни с чем не соглашаетесь. Только с самими собой.

Игнат вдруг важно кивнул и улыбнулся.

– Да, я такой. Упёртый. Всё, как бабка и говорила.
– Он обнял Юлю рукой за плечи. Заглянул в глаза: - Правда, расстроилась?

Она качнула головой, сбрасывая с себя неприятный осадок, оставшийся от разговора с бывшим свекром. Всех разом было и жалко, и злило чужое упрямство, и, главное, непонятно, что со всем этим делать. Но ведь когдa-то всё должно успокоиться? И родные по крови люди смогут сесть и поговорить. О чём-то договориться.

Или не смогут? Из-за своего семейного, врождённого упрямства и непримиримости.

– Как прошло с журналистами?

– Дом их впечатлил. Предлагают устроить выстав?у. С фотографиями, старой мебелью, нарядами из сундуков и некоторыми ценными вещами, что бабушка твоя собирала.

Игнат сдвинул брови.

– То есть, обратно всё по местам расставлять?

– Наверное, - вздохнула Юля.

– И мы будем этим заниматься?

– Я не знаю. Нам это нужно?

– Без понятия.

Юля взяла его за руку, прижалась щекой к его плечу. Стало спокойно и очень приятно стоять к Игнату так близко. И все переживания отступали.

– Всё будет хорошо, – сказал он, обнимая Юлю двумя руками. Стиснул её, она улыбнулась и машинально кинула взгляд на дом. И на какое-то мгновение, на долю секунды ей пoказалось, что в проёме кухонного окна кто-то стоит. Маленькая, сухонькая фигурка. В парчовом халате. Юля от неожиданности моргнула, взглянула снова. В окне никого не было.

Она от Игната отстранилась, нервно кашлянула.

– Что случилось?
– переспросил он, заметив тревогу на её лице.

Юля поспешила покачать головой.

– Ничего. Просто жарко. Может, поедем?

– Поедем, - согласился он.
– У мамы отдохнёшь.

Отдыхать было особо не от чего, Юля не успела устать, если только от разговоров и невесёлых размышлений. Но спорить не стала, позволила Игнату отвезти её в дом Ольги Викторовны и усадить на веранде в теньке и прохладе. Юля сидела в удобном плетёном кресле, со стаканом клубничного компота, смотрела на кусты сирени, высаженные вдоль забора, а сама раз за разом вспоминала фигуру в кухонном окне старогo дома Тетериных. Без сомнения, ей привиделось, но ощущение от понимания этого менее жутким не становилось. Сразу вспоминались все сюжеты фильмов про призраков разом,и возвращаться в тот дом не хотелось.

– Что он тебе сказал?
– спросила её Ольга Викторовна, улучив минуту и оставшись с Юлей наедине.

Та, захваченная своими размышлениями, не сразу поняла, о чём мать Игната говорит. Потом вспомнила про Николая Васильевича.

– Обвинил во всех смертных грехах.

– Тебя?
– удивилась Ольга Викторовна.

– Меня. Говорит, я вынюхиваю, разглашаю и никак не могу остановиться.

– Вот же дурак.

– Ольга Виктоpовна, нет смысла обращать внимания. Я сейчас главный враг их семьи. Даже не Игнат и не вы. Я предатель.

– Переживаешь?

Юля прислушалась к себе, плечами пожала.

– Не особо, если честно.

– Ну и правильно. – Ольга Викторовна прищурилась, её разглядывая.
– А думаешь всё равно. Сидишь и хмуришься.

– Я не об этом думаю, – призналась Юля. Посмотрела на присаживающуюся напротив неё мать Игната. Голос понизила.
– Ольга Викторовна, вы в привидения верите? Во всякие там аномалии?

Ольга Викторoвна на неё глаза вытаращила, но охать не стала, лишь нахмурилась.

– В какие аномалии?

Юля, не скрываясь, вздохнула.

– Вот и я не верю. Не верила, по крайней мере, и, скажу честно, верить не хочу.

– А что случилось-то?

– Мне баба Клава снится, - призналась Юля.
– Снится, пальцем грозит, а то и указания даёт. Это ведь не?ормально, правда? Игнат смеётся, а мне как-то не по себе от такого её внимания. ? сегодня я в кухонном окне дома как будто её видела. Помните, как она раньше у окна стояла и на улицу cмотрела? Вот и сегодня… И снится она мне всегда на кухне. Я туда уже заходить боюсь!

Ольга Викторовна хмыкнула, явно призадумалась.

– Может, тебе с батюшкой поговорить?

– Может, - согласилась Юля.
– Потому что мне всё это не нравится. Я нервничаю и чувствую ответственность.

– За что?

– За те наставления и указания, что она мне даёт. Почему мне? У неё полно родни!

Игнат появился за Юлиной спиной, облокотился на перила со стороны улицы, явно услышал их разговор. Усмехнулся.

– ?пять бабка чудит? Ты из-за этого бледная?

Юля вздохнула и пожаловалась: