В тишине леса

Токарев протиснулся между Озерцовым и проемом, оглядел комнату и присвистнул. Все было увешано пучками конопли. На столах и стеллажах траву сортировали по пакетам с маркировкой веса и сорта.

– Это не для себя. Продукт элитный. Значит, у них был рынок сбыта, – сделал вывод Громов, осмотрев несколько пакетов.

Токарев увидел шнур, ведущий в соседнюю комнату, пнул дверь и заглянул внутрь. По центру стоял большой стол, на котором выращивали коноплю разных сортов. Над столом висели фито-лампы. К каждому кусту была подведена капельная система полива. За дверью слышалось чье-то тяжелое дыхание. Токарев дал знак коллегам и вынул пистолет из кобуры.

– Полиция! Выходите с поднятыми руками!

Из темноты вышел подросток в спортивном костюме и кроссовках, с телефоном в руке и жалобно прописклявил:

– Не стреляйте…

– Ты там один?! – Токарев кивком показал, чтобы парень вышел.

– Да…

Озерцов надел на подростка наручники и усадил на матрас.

– Ты кто такой?! – навис над парнем Громов.

Подросток не горел желанием общаться, опустил голову и шмыгал носом. Следователь из Калуги утер лоб рукавом форменной рубашки и сказал:

– Это Павел Зудельшин. Он нашел глаза.

†††

Алан припарковал «джип» у современного шестиэтажного дома в центральном районе Москвы, выключил двигатель и огляделся. Каждый этаж элитного здания имел оригинальную кладку из белого кирпича. Входная группа и лифтовые шахты были пристроены к зданию отдельной башней. Дом от улицы отделял невысокий забор и шлагбаум, возле которого стояли двое охранников.

– Как-то неожиданно…

– А чего ты ожидал? – Кира отстегнула ремень безопасности. – Сатанинский храм и жертвенный алтарь со стекающей по специальной канавке кровью? Если дела у секты пошли именно с приходом Морозовой, логично предположить, что именно она была идейной вдохновительницей Люцифера, а не наоборот, как пишет пресса. Иди за деньгами и никогда не ошибешься.

– Чую, здесь много денег.

Митяева убрала планшет в сумку и вышла из машины вслед за Аланом.

– Эта темная история смерти подростка навела меня на мысль, что жрица захотела править единолично.

– Ты думаешь, она подставила своего дружка под тюремный срок? Но ведь не она убила, а он.

– Три года назад он был в расцвете сил, а перед арестом – выжатая мочалка. Заметь, до того случая Умрихин ни разу не попадал в поле зрения полиции, даже за вандализм.

– Может, Умрихин болеет чем-то. Когда я был на стажировке в Питере, помогал расследовать убийство младенца. Оказалось, что убил и выпил всю кровь соседский старичок, на вид такой добродушный. Мы его даже не подозревали. Ему какая-то ведьма сказала, если он выпьет кровь новорожденного младенца – болезнь уйдет, мало того, он омолодится на десять лет и снова будет бегать по девам, как он их называл. Я не мог поверить и сам пошел его допрашивать. Решил, что коллеги нашли козла отпущения. Так вот, пока я не отыскал в его квартире одежду малыша, аккуратно завернутую в газетку, не верил даже после его признания.

– А как вы его взяли?

– У той самой ведьмы. Он полосонул ее ножом по руке, та крик подняла. Соседи вызвали полицию. На допросе ей пришлось изложить суть конфликта. Ты бы видела с какой уверенностью она заверяла, что процедуру нужно повторить еще дважды, чтобы организм полностью переродился.

– То есть, если бы вы его не взяли, старик убил бы еще двух младенцев? – Кира передернула плечами. – По ходу с головой там у обоих проблемы.

– Я месяц не спал, места себе не находил. Потом написал прошение и меня перевели в родной Майкоп.

– Уедешь туда после стажировки?

– Планировал, но теперь передумал. Слишком много плохих воспоминаний.

– Расстался с девушкой?

– Нет.

– Развелся с женой?

– Ты же выставила запрет на личные темы, а это очень личное.

Кира фыркнула и потянула на себя массивную входную дверь.

На рецепции элитного дома Алан предъявил новенькое удостоверение и сказал о цели визита. Администратор набрала номер внутренней связи и оповестила жительницу о визитерах. Пока она говорила, Алан изучал план эвакуации здания.

– Шесть этажей, двенадцать почтовых ящиков. По две квартиры на этаже. Нам нужен пятый. В доме есть лестница, которая выходит во внутренний двор и парковку. Ты поднимайся на лифте, я обойду дом и подожду у лестницы.

– Зачем? – в недоумении Кира уставилась на напарника.

– У красивой женщины всегда кто-то остается на ночь, – философски подметил Алан и направился к двери.

Кира не понимала, зачем ему нужен любовник Морозовой, но спорить не стала, ведь шеф дал указание установить круг приближенных, почему не начать с тех, кто знал жрицу слишком близко.

Администратор протянула Митяевой разовый пропуск визитера и натянутым голосом объяснила:

– Лифт можно вызвать только по пропуску.

Кира поднялась на пятый этаж и позвонила в дверь. Через минуту послышались поспешные шаги. Дверь открыла женщина лет сорока в униформе горничной. Майор показала удостоверение и объяснила цель визита.

– Проходите, можете не разуваться.

Горничная пропустила Киру в квартиру, выглянула в холл, убедилась, что гостья одна и закрыла дверь на три замка. Попросила подождать в гостиной и скрылась за ближайшей дверью.

Митяева вошла в просторную и светлую комнату. Подметила функциональный современный дизайн без излишеств, где минимум личных вещей, и написала напарнику о том, что зашла в квартиру. Ответа не последовало, тогда она подошла к окну, выходящему во внутренний двор и отодвинула штору. Алана нигде не было.

Послышались шаги и шелест ткани, Кира включила диктофон на телефоне, обернулась и обомлела. Перед ней стояла привлекательная блондинка лет тридцати, совершенно не похожая на жрицу, которую она видела на фотографиях и видео.

– Мне нужна Алла Александровна Морозова.

– Это я. Чем обязана, да еще в такую рань?

Голос тот же, что на видео, но разница во внешности была такой разительной, что Кира никак не могла сосредоточиться и начать допрос.

– Я на счет Романа Умрихина…

– Конечно, вы по его проклятую душу! Больше ни по какому вопросу полиция меня не беспокоит. Суд вынес приговор. Люци в тюрьме. Что вам еще нужно?

– Открылись новые обстоятельства.

– Какие еще обстоятельства?! – повысила голос Морозова, плюхнулась на диван, скрестила ноги и сложила руки на груди.

В гостиную вошла горничная, расставила на кофейном столике косметические бутылочки и ватные тампоны. Хозяйка принялась протирать лицо, шею и декольте, попутно отчитывая горничную.

Кира решила не встревать, внимательно изучала жрицу и пыталась вычленить все изменения, которые произошли с ее лицом. Морозова избавилась от горбинки на носу, родинки у виска и шрама над верхней губой. Лицо стало более овальное. Единственным диссонансом в ее новом нежном облике был грубый голос и властный, требовательный, надменный тон.