В трактире

— Это портной-съ, — отвчалъ служитель. Богатый купецъ и тутъ недалече отъ насъ свой домъ каменный имютъ. Они больше по подрядамъ. Блажны только очень; не любятъ, кто ихъ чеснокомъ и укропомъ дразнитъ. На ножи готовы лзть. Также «Персидскаго марша» не терпятъ. Забавные они, но ежели имъ потрафить, такъ и нашего брата не забываютъ. Каждый день ходятъ и ужь рубль отъ нихъ въ недлю считай въ карман, перепадетъ…

— Зачмъ-же ты его дразнишь, коли онъ такой хорошій поститель? — спросилъ я.

— Нужно-съ… А то они, коли одни, такъ скучаютъ. Сначала подразнишь ихъ, а потомъ однешься черкесомъ, подмаслишь ихъ, — они и развеселятся. Они это только видъ показываютъ, что не любятъ, а сами любятъ.

— Откуда-же у тебя взялась эта черкесская одежда?

— Они-же и сшили. Вдь они портные. Дразнили они меня все сыномъ Шамиля, потому, будто, я на него по облику похожъ, а я и говорю имъ, какой-же я, говорю, сынъ Шамиля, коли я въ спинжак хожу, а вы сшейте мн шамильскій нарядъ, тогда я и буду сыномъ Шамиля. «Ладно, говоритъ, а носить будешь?» Буду, говорю. Глядь, а они черезъ двое сутокъ и приносятъ мн нарядъ. Купцы добрые и обходительные; также и выпить не любятъ. Раскутятся, такъ бда! Разъ наняли у насъ на двор музыкантовъ, вотъ что по дворамъ шляются, да съ ними посреди улицы и тронулись въ Екатерингофъ. Велли «Персидскій маршъ» играть. Музыка гремитъ, а они сзади идутъ. Ну, ихъ полиція и задержала, протоколъ составила, а потомъ, извстное дло, къ мировому. Вотъ съ тхъ поръ они этого самаго «Персидскаго марша» и не терпятъ.

Выслушавъ разсказъ, я заплатилъ за чай и отправился на желзную дорогу.

1874