В тридевятом царстве…

Ему вдруг показалось, что это он явился причиной такого веселья, что потешаются над ним, над его маленькой фигуркой в нескладном бежевом костюме, над его непомерно большой головой и тщедушной бородкой, которую он отпустил нарочно, потому что все говорили, будто бы она ему нисколько не идет и, разумеется, вид у нее преглупый…

Адское искушение повернуться и выбежать вон, хлопнув дверью, овладело им.

Но он знал, что никогда и никуда не уйдет, а только с вызовом им улыбнется и скажет всем небрежное «привет!», и быстро, по обыкновению, шмыгнет за свой стол…

Он тихо завозился, вытирая ноги о половичок.

–  А вот и Серафим!

– гукнул от окна редактор.
– Наш шестикрылый Серафим! Конечно, опоздал! Трамвай из-за погоды задержали? Катаклизм произошел?

–  Привет!
– сказал Цветохвостов и всем отсалютовал.

–  Голубчик, - не унимался редактор, - на вас лица сегодня нет.

–  Не знаю, - сухо отозвался Серафим.
– Я себя чувствую превосходно.

–  А может, все-таки - градусник? У вас как будто жар… Хотя, стоп, стоп! Ну, конечно! Просто - красный нос!..

Сотрудники захохотали.

Редактор тоже хохотал, и в эти минуты, похоже, не было на свете человека счастливее его.

Серафим только пожал плечами. А что говорить? О чем?!

О своей сокровенной мечте, или о снах, или об этой дешевой суете, которую на людях надобно воспринимать как дар, ниспосланный свыше?

Да скажи он хоть слово - и они рассмеются вновь: «Ого, Цветохвостов шутит!..»

А какие тут шутки, когда все осточертело и давно уже перестало волновать?..

Он протиснулся к своему месту, и вдогонку ему полетело: «Ну, братцы, за работу - Цветохвостов пришел!», - и новая волна смеха прокатилась по комнате.

Серафим сел за стол и, склонившись над ним, прежде чем взяться за правку текущего материала, задумался, как уже не раз случалось, - о снах, о жизни и вообще бог знает о чем, чему и сам названия не знал, - а вокруг пластами лежали статьи и письма, научные изыскания и жалобы на недосягаемые для жалобщиков инстанции, целые горы всяческого бумажного хлама, предварявшего появление его суетных или, напротив, нарочито спокойных производителей, если угодно - творцов…

Поздно вечером, задержавшись в редакции, усталый и издерганный Серафим вернулся домой.

Сон, виденный минувшей ночью, все не шел из головы.

«Тридевятое царство, тридесятое государство» - очень четко выведена надпись.

И на каждом столбе - десять верст, и сколько ни пройди - одно и то же.

Странно, право…

Плотно поужинав вопреки всём рекомендациям врачей и покормив кота, Серафим уселся как всегда в любимое кресло, взял чашку чаю с лимоном и, хотя еще предстояло немало работы - производственные сроки поджимают!
– беспечно задумался, направив мысли в иные края, где властвуют сновидения и каждый их миг обретает свой особый смысл.

Но мало-помалу мысли свернули в сторону, и тогда Серафим привычно, с тихой радостью вообразил себе, как некая волшебная сила подхватывает его и несет, мчит в прекрасные, недосягаемые для всех прочих смертных дали, в которых нет забот и страха перед жизнью тоже нет, в которых все просто и душа свободно-безмятежна…

И так ему захотелось неожиданно туда, в тридевятое царство, в тридесятое государство, так ему стало жаль вдруг самого себя - за собственную слабость и неустроенность в этой суматошной жизни, - что невнятные звуки, схожие с плачем, вырвались внезапно у него помимо воли…

И тогда он услыхал тот самый голос.

–  А вот и я, - сказал голос.
– Здравствуйте. Чем могу служить?

Серафим сидел не шевелясь и, точно зачарованный, глядел прямо перед собой.

Странный голос звучал второй вечер подряд. И- каждый раз - в такой момент…

–  Кто ты?
– спросил тихо Серафим.
– Откуда? Голос молчал.

«Ах, опять эти идиотские штучки!» - в сердцах подумал Цветохвостов.

А сам подвинул кресло ближе к телефону, чтобы - в случае чего…

–  Кто ты такой?
– уже немного громче и настойчивее повторил он.

–  Кто такой?
– переспросил голос.
– Я - это я.

–  Превосходный ответ!
– криво усмехнулся Серафим.
– Но теперь, пожалуйста, ответь точно. Ты мне сейчас кажешься или нет?

–  Нет.

–  Ага, значит, ты никакая не галлюцинация?

–  Разумеется.

–  Вот как странно!.. Голос - без тела… Кому же ты принадлежишь?

–  Тебе.

–  Мне?

–  Ну да! Можно было сразу догадаться… И тебе, и кукушке, и двенадцати апостолам, и коту - словом, всему, что тебя окружает, чем, по-твоему, ты не похож на других. Я говорю из тридевятого царства.

–  Ах вот оно что! Занятно… - произнес Серафим после некоторого раздумья.
– Даже очень… Но - оставим это пока. Ты, стало быть, предлагаешь свои услуги?

–  Да.

–  А что ты можешь?

–  Все могу. Могу выполнить любую твою мечту. Даже самую заветную…

«Господи, так вот он на что намекает!
– вдруг осенило Серафима.
– Любую мечту… Что ж, ладно! Кто бы он ни был - теперь мне все равно…»

–  Изволь, - сказал Цветохвостов решительно.
– У меня пока нет оснований не верить тебе. В таком случае - перенеси меня в тридевятое царство, в тридесятое государство.

–  Ага… - замешкался голос.
– Шустрый ты, однако… Да, брат… Так с чего начнем?

–  Вот тут я, право, затрудняюсь… А ты - с чего бы посоветовал?

–  И не жалко?
– сочувственно поинтересовался голос.
– Все-таки…

–  Да брось! Я только тем ведь и живу! Уже который год… Сам знаешь…

–  От тебя потребуется много усилий, - заметил голос.
– Ты готов?

–  Еще бы! Но - конкретно - что я должен сделать?

–  Посмотри вокруг, - мягко и задушевно, будто убаюкивая, начал голос.
– Вот твой кот - он умен и любит тебя. Вот кресло, в котором ты мечтаешь по вечерам… Вот старый стол, где на ночь спряталась твоя дневная суета… А вот часы - слышишь, как они мелодично бьют?
– и кукушка кукует, волшебная деревянная кукушка, и двенадцать апостолов проходят мимо… Все это - твое, твой маленький мирок. Он тянет к себе, без него ты не можешь и дня прожить. Ты сидишь в нем, глядишь по сторонам, и тебя обволакивают грезы… Ты мечтаешь о жизни иной - так добейся ее!

–  Как?

–  Есть единственный способ. Не знаю, подойдет ли… Ведь ты человек по натуре робкий, пассивный… И если по совести - зануда редкий…

–  Говори!

–  Хорошо. Убей этот мир!

–  Прости, я… не понимаю.

–  Ты погряз в мелочах, приятель. Кот, кукушка, лампа с зеленым абажуром - вот к чему ты бежишь от дневной суеты. Ты обыватель, уважаемый Серафим, и, поверь мне, где-то гордишься этим - только боишься открыто признаться себе… Ну так бей, круши это все, и ты будешь свободен!