В труде и учебе
Шрифт:
— Ниночкина мама пришла! — объявил он с заговорщицким видом.
— А Ниночка?
— Ее не нашли еще.
Старушка хотела еще что-то спросить, но тут вдруг увидела вдали на тротуаре двух мальчиков. Они быстро шагали по улице, а между ними быстро семенила ногами маленькая девочка. Ребята держали ее за руки. Пробежав несколько шагов, девочка поджимала под себя ноги и, повиснув на руках у ребят, визжала от удовольствия. Мальчикам это тоже, как видно, нравилось, они тоже громко смеялись. Вот они уже совсем близко, и бабушка видит голубое платье на девочке и белый передник с красным
— Ниночка!
Ниночка увидела бабушку.
— Бабулька! — кричит она и бросается к бабушке.
Бабушка схватила Ниночку на руки и прижимает к груди.
Ребята, не понимая, чем вызвана эта трогательная встреча, стоят и с недоумением смотрят, полуоткрыв рты.
— Спасибо вам, детки, спасибо! — твердит старушка, обращаясь к ребятам. — Где вы ее нашли?
Тот, который был ростом пониже, как-то привычно шмыгнул носом и, повернувшись к другому, спросил:
— Слушай, Валерик, ты не помнишь, где мы ее нашли?
Валерик огляделся по сторонам:
— Где? Да вот тут, в этом самом дворе. Тут мы ее и нашли.
— Ну, спасибо, детки, вот уж спасибо! — твердила старушка, не слушая ребят.
Она опустила Ниночку на землю и, крепко держа за руку, повела домой. Она ни о чем ее не спрашивала. Из головы старухи исчезли все мысли, кроме одной: Ниночка здесь, Ниночка нашлась. Все остальное не важно.
В коридоре их встретила высокая молодая женщина с бледным, встревоженным лицом. Она надевала на ходу берет, но, увидев входящих Ниночку с бабушкой, тут же остановилась.
— Что здесь у вас происходит? — спросила она. — Только что звонили из милиции, спрашивали, не вернулась ли Ниночка. Куда она уходила?
— Ничего, ничего, — успокоила ее бабушка, — Ниночка потерялась, а теперь нашлась.
— Да нет, бабушка, я совсем не потерялась! — сказала Ниночка. — Я ходила с мальчиками — показать им, где железо лежит.
— Какое еще железо?
Ниночка принялась рассказывать, как она не могла найти место, где они с бабушкой видели железный лом, как мальчики купили ей пирожок, чтобы она вспомнила, а она съела пирожок и вспомнила.
Бабушка только ахала, слушая этот рассказ.
— Ишь, чего только не выдумают! — говорила она. — Железо им зачем-то понадобилось!
— Ну, бабушка, ты ведь сама говорила, что дети должны помогать взрослым. И я хочу помогать. И папа, когда был маленьким, тоже собирал железный лом для заводов.
В этот день только и разговоров было, что про это железо.
— Ты очень хорошо сделала, что помогла пионерам, — сказала Ниночке мать. — Но ты должна была спроситься у бабушки. Бабушка из-за тебя беспокоилась.
— Совсем не жалеешь ты свою бабушку! — кивала головой старушка.
Ниночка обняла за шею старушку:
— Я тебя жалею, бабулька! Я теперь всегда буду спрашиваться. Мы с тобой еще где-нибудь железо найдем. Много железа! Правда?
Вечером, когда Ниночка легла уже спать, мать с бабушкой еще долго сидели и обсуждали вопрос: написать Ниночкиному отцу про этот случай или не написать? Обе женщины считали, что лучше ничего не писать, чтобы он не беспокоился, а рассказать потом, когда он приедет. Так они и решили, но все-таки обе остались
недовольны своим решением. Им очень хотелось, чтоб отец узнал, какая у него дочка хорошая.Борис Александрович Емельянов
Помощники
Мать Никиты училась в Москве на курсах и должна была приехать не скоро.
Жил мальчик с отцом Николаем Егоровичем вдвоем в большом новом доме возле фабрики. Отец работал на фабрике, а Никита учился в школе. Только вот в чем было дело: отец работал хорошо, а Никита учился плохо. Он два месяца болел и зимой пропустил много уроков.
Николай Егорович решил уже, что Никита останется на второй год в пятом классе.
«Как быть, чем помочь парню?» — думал Николай Егорович, но ничего путного придумать не мог. Ему самому некогда было заниматься с сыном, а одними массными занятиями трудно было поправить беду.
Сообщение Никиты о том, что с ним хотят заниматься товарищи, Николай Егорович встретил снисходительно и недоверчиво. Он, конечно, знал, что советские ребята не оставляют друг друга в беде, он даже читал в свое время книжки про Тимура и видел такую картину в кино.
Но все это было давно — Гайдар, Тимур, молодость — и все, казалось Николаю Егоровичу, прошло и забылось. Во время войны это, конечно, помотало воспитывать ребят, а теперь…
Он не хотел разочаровывать Никиту раньше времени. «Товарищи — так товарищи! Какие они, интересно, теперь друзья? — подумалось ему. — Такие же, как в наше время, или лучше?»
Он огляделся потихоньку, к чему-то прислушался.
В большой квартире было пусто и тихо, холодно и неуютно… Нет, они не привыкли так жить с Никитой, одни…
— Хорошо, — сказал Николай Егорович громко. — Занимайтесь. Можешь позвать товарищей к себе. Места тут много, вам, во всяком случае, хватит. Пейте чай, ешьте конфеты и озорничайте поменьше.
— Есть озорничать поменьше! — радостно закричал Никита и побежал поскорее в свою комнату за книжками и тетрадками.
Ну конечно, он в этот же день после школы затащил к себе и Шурика Никифорова, и Женю Смирнова, и Наташу. Трудно жить одному на свете, а вот так, всем вместе, очень даже легко.
…В большую и темную переднюю Никитиной квартиры гости вошли гуськом, чинно, без шуток, разделись и аккуратно повесили свои пальто и бушлатики на большую круглую вешалку.
— Сейчас я вас напою чаем! — сказал им Никита торжественно. — Я покажу вам отцовскую старую шашку и альбом с марками. Чай будем пить с пирожными. Ты, Наташа, иди сюда за мной… Вот тут моя комната, а вон там — папина…
Никита не знал, куда усадить друзей. Он побежал было в кухню зажигать электрическую печку, но вернулся и грохнул на стол, чтобы гостям не было скучно, альбом с марками, альбом с семейными фотографиями и альбом образцов с отцовской фабрики.