В трясине миров. Книга первая

— Мариша, налей мне водички пожалуйста! — попросил младший из полицейских.

Девушка не поднимаясь, повернулась на кресле к аппарату с водой. Достала одноразовый стаканчик и поднесла его под один из кранов. Вода медленно наполняла стакан. Очень медленно.

— Идем, хватит тут прохлаждаться, — сказал старший напарнику и повернулся к Леше:

— Посиди пока тут. У нас сейчас нет никакой информации о твоих родителях. Но как только станет что-либо известно, то Мариша первая будет в курсе и сразу тебе сообщит.

Девушка наконец наполнив стакан, протянула его младшему полицейскому. Тот выпив залпом, поблагодарил девушку и скомкав стаканчик, бросил его в отсек для мусора в стене. Полицейские вышли.

Леша тем временем в мыслях представлял их маршрут. Вот они идут по узкому коридору. Десять шагов. Вот сейчас наверно свернули к выходу. Возможно остановились, может быть немного постояли и поговорили. Тридцать шагов до стеклянной двери. Теперь наверно выходят через двери и идут к машине. Все. Можно бежать отсюда и не переживать что они попадутся на пути. А вдруг они встретили кого-нибудь в коридоре и стоят разговаривают до сих пор? Тогда идти спокойно, не глядя на них и как только окликнут бежать изо всех сил. Хотя, в этом учреждении лучше не бегать.

«Нужно подождать еще пару минут, на всякий случай».

Леша посмотрел на дверь у противоположной от дивана стены.

Неожиданно у девушки зазвонил телефон. Он прислушался. Нет, разговор не о нем. Девушка увлеченно беседовала по телефону.

«Пора!»

Леша встал и подошел к стойке. Девушка прикрыв трубку рукой, вопросительно на него посмотрела.

— А можно мне воды, очень пить хочется!

Девушка утвердительно моргнув, повернулась к аппарату с водой. Прижав телефон к уху плечом, она достала пустой стаканчик из аппарата. Леша стоял и ждал. Девушка с прижатым к уху телефоном, подставила стаканчик под кран и обернулась в сторону Леши. Он смотрел на текущую воду и ждал. Девушка продолжая болтать по телефону, повернулась обратно в сторону аппарата.

«Все, погнали!»

Леша быстро, но безшумно подошел к двери, открыл ее и вышел. Быстрой и уверенной походкой он дошел до поворота и не сбавляя шаг устремился в сторону стеклянных дверей. Навстречу к дверям подходили двое полицейских.

«Нет, это не те которые меня сюда привезли. Только не смотреть им в глаза».

Одновременно с полицейскими подойдя к раскрывшимся дверям, Леша сделал шаг в сторону, пропуская их, и сразу же вышел в огромный зал-парковку.

«Куда теперь? В сторону, любую. Где больше разных предметов за которыми можно затеряться».

«Направо».

Вот коридор ведущий туда, где были люди.

«Толпа. В середину толпы. Куда дальше?»

На следующем перекрестке, сквозь плотный поток идущих людей он увидел выход. Настоящий выход на улицу.

«Туда».

Солнце в первые секунды его ослепило. А вон пропускной пункт для машин. Леша прибавил шаг. Барьер перед стоящим грузовиком опустился. Грузовик тронулся и Леша прячась за ним, вышел из ворот пропускного пункта. Грузовик зарычал, медленно разгоняясь и Леша вскочил сзади на подножку и ухватился руками за борт.

Грузовик набрал скорость и стал быстро удаляться от пропускного пункта. Ветер, хоть и теплый, сильно трепал волосы и врывался под одежду. Переступая осторожно с ноги на ногу и перехватывая руки, Леша протирал ладони об одежду. Чтоб не соскользнули. И лишь бы не занемели. Он все сильнее прижимался к борту грузовика. Когда держаться уже не оставалось никаких сил, он стиснув зубы, стал смотреть по сторонам. Он прикинул скорость и представил как кубарем покатится по этой бетонной полосе. Ничего хорошего это ему не сулило и он это прекрасно понимал.

Нельзя прыгать, никак нельзя. Он подтянулся на слабеющих руках и ухватился за трос, которым сквозь металлические петли был зафиксирован брезентовый полог. Трос скользнул одним концом в стальных петлях. Леша дернул сильнее и трос выскочив из нескольких петель остался в руке. Край полога захлопал на ветру и Леша стал осторожно карабкаться в кузов. Грузовик ровно шел по бетонной дороге, Леша перевалился через борт грузовика и посмотрел на удаляющийся гигантский контур города-пирамиды.

«Что это за место? Как я здесь оказался?» — думал мальчишка, не сводя глаз с фантастического зрелища.

«Как пирамида в Египте, только без верха».

Он видел египетские пирамиды по телевизору, но и они в его представлении не были такими огромными.

Весь кузов грузовика был набит мешками и коробками. Леша открыл одну из них. Внутри стояли бутылки, похожие на винные. В следующей были консервы в жестяных банках. В другой какие-то непрозрачные пакеты с чем-то сыпучим внутри. Леша присел на мешок, лежащий под ногами. Ощупал и его тоже. Крупа. Он отодвинул хлопавший угол полога в сторону и стал смотреть на убегавшую в даль дорогу.

Ровная дорога и однообразный пейзаж за бортом его быстро укачали. Он незаметно для себя задремал и стал сползать на пол. Дернувшись спросонья, он не открывая глаз, устроился поудобнее между двух мешков и крепко уснул.

Он не видел как грузовик начал подниматься по серпантину в горы. Как преодолев перевал, шел по узкой горной дороге в паре метров от крутого обрыва. Как проехал в ворота со стоявшей возле них вышкой и остановился посреди ровной площадки.

Проснулся он от того, что кто-то схватил его за шкирку и грубо поднял. Как котенка.

— Это что еще такое? Ты откуда этого щенка припер, — хриплый рев прозвучал прямо перед его лицом, обдав его пивным перегаром. Леша открыл глаза и непонимающе, испуганно завертел головой, пытаясь понять где он.

— Ты кто такой? — запах перегара снова ударил в лицо. Красная, широкая, мерзкая физиономия перед глазами. Сумасшедший, полупьяный взгляд.

За доли секунды перед глазами пронеслись обрывки давних детских воспоминаний. Мама лежит на полу в коридоре, закрыв лицо руками. Пьяный отец завис над ней с огромным, как кирпич кулаком. И он, маленький, изо всех сил колотит отца тощими детскими ручонками. Кричит от злости и дикой ненависти. Сколько ему тогда было, лет пять или шесть?

«Ты страх потерял, щенок? Я тебе сейчас шею сверну, будешь знать как вмешиваться во взрослые дела», — ревет красная бульдожья рожа пьяного отца, обдавая его брызгами и смрадным перегаром. Страшные и безумные глаза его на выкате, готовые выскочить из орбит.

Он вспомнил этот взгляд. Огромные, словно медвежьи лапы, руки. Одной он держал его в воздухе, а вторая, с растопыренными пальцами, дрожа от ярости зависла перед его лицом. Но гораздо страшнее того пьяного, сумасшедшего взгляда отца и обезумевшей дрожи его рук был леденящий душу холодный взгляд мамы. Ее разбитое, окровавленное лицо появилось за спиной отца. Взгляд этот он не забудет никогда. Взгляд перед броском, взгляд перед ударом. Чем она била отца, он уже и не помнил. Помнил только как выскользнул из ослабшей его руки и свалился на пол. Зарыдал и закрыл глаза руками. Самая безумная боль — это душевная боль. А мать продолжала бить, рухнувшего на пол отца. Молча бить, неистово, с такой жестокостью, какой он ни разу в жизни не видел.