В тупике

Нурдин глотнул пива и ласково посмотрел на белокурую женщину, что сидела напротив него.

— Вам не надо никого выдавать, фрекен… Извините, вас зовут просто Малин, или как-то еще?

— Мое имя Магдалена Русен. Но меня прозвали Белокурая Малин из за моих светлых волос. — Она провела рукой по голове. — А что вам нужно от Ниссе? Он что-то сделал? Я не буду отвечать на ваши вопросы, если не буду знать, что вам нужно.

— Понимаю, фрекен Русен, — сказал Ульф Нурдин. — Можно мне задать еще один вопрос?

Она кивнула.

— Как Ниссе одевался?

Она наморщила лоб и на мгновение задумалась.

— В основном ходил в бежевом костюме, — наконец сказала она. — Ну и, конечно, имел рубашку и туфли, как все мужчины.

— И носил плащ?

— Ну, то был не совсем плащ. Такая тонкая черная тряпка из нейлона, что ли. Ну и что?

Она вопросительно посмотрела на Нурдина.

— Видите, фрекен Русен, есть подозрение, что он умер.

— Умер? Ниссе? Но почему… почему вы говорите, что есть подозрение? Откуда вы знаете, что он умер?

— Дело в том, что в морге лежит один человек, которого мы не можем опознать. Есть основания считать, что это Нильс Эрик Ёранссон.

— С чего бы это он мог умереть? — недоверчиво спросила Белокурая Малин.

— Он был одним из пассажиров того автобуса, о котором вы, наверное, читали. Пули попали в голову, и он сразу умер. Поскольку вы единственная из знакомых Ёранссона, которую нам посчастливилось найти, мы были бы очень благодарны, если бы вы пришли в морг и посмотрели, в самом ли деле это он.

Белокурая Малин испуганно вытаращила глаза на Нурдина:

— Я? В морг? Да ни за что на свете!

* * *

В среду, в девять часов утра, Нурдин и Белокурая Малин вышли из такси перед Институтом судебной медицины. Мартин Бек уже минут пятнадцать ждал их, и они вместе зашли в морг.

Обрюзгшее, бледное лицо Белокурой Малин было подкрашено небрежно, а белые волосы не так старательно уложены, как вчера вечером.

Работники морга были предупреждены, и служитель сразу же провел Нурдина и Белокурую Малин в морозильник.

На лицо покойника набросили платок, но так, чтобы были видны волосы. Белокурая Малин схватила Нурдина за руку и прошептала:

— Черт возьми!

— Хорошенько присмотритесь, — сказал Нурдин тихим голосом, — и скажите, узнаете ли его.

Белокурая Малин закрыла рот ладонью и впилась глазами в голое тело.

— А что с его лицом? — спросила она. — Можно посмотреть на него?

— Лучше не смотрите, — сказал Мартин Бек. — Вы и так должны его узнать.

Белокурая Малин кивнула.

— Да. Это Ниссе. Вот тот шрам и… да, это он.

— Спасибо, фрекен Русен, — сказал Мартин Бек. — А теперь приглашаем вас на чашечку кофе.

В управлении полиции Мартин Бек и Ульф Нурдин принялись угощать ее кофе с булочками, а через минуту к ним присоединились Колльберг, Меландер и Рённ.

Белокурая Малин быстро успокоилась — видимо, не только благодаря угощению, но и тому вниманию, которое к ней было проявлено. Она охотно отвечала на вопросы и, уходя, пожала всем руки и сказала:

— Благодарю, я никогда не думала, что лег… что полицейские могут быть такими мировыми парнями.

Когда дверь за ней закрылась, Колльберг сказал:

— Ну, мировые парни, подведем итог?

Итог был такой:

Нильс Эрик Ёранссон.

Возраст: 38 или 39.

С 1965 года или еще раньше без постоянного места работы.

С марта по август 1967 года жил у Магдалены Русен (Белокурой Малин), Стокгольм, Арбетаргатан, 3.

Далее до начала октября жил у Сюне Бьёрка в Седере.

Где жил последние недели перед смертью, неизвестно.

Наркоман.

Возможно, также торговал наркотиками.

Последний раз Магдалена Русен видела его 3 или 4 ноября перед рестораном Дамберга. Он был в том самом костюме и плаще, что и 13 ноября.

Всегда, как правило, имел деньги.

Из всех, кто занимался делом об убийстве в автобусе, Нурдин первый добился того, что при желании можно было назвать положительным результатом. Но даже здесь мнения разделились.

— Ну хорошо, — сказал Гюнвальд Ларссон, — теперь вы знаете фамилию того типа. А что дальше?

— Так, так, — задумчиво молвил Меландер. — Тот Ёранссон ни на чем не попался. А все же мне кажется, что я помню это имя. Оно всплывало в связи с каким-то следствием.

— Ты хочешь сказать, что когда-то допрашивал его?

— Нет, этого бы не забыл. Я никогда не разговаривал с ним и даже не видел его. Нильс Эрик Ёранссон. Где-то я встречал это имя.

Меландер пыхтел трубкой и рассеянно смотрел перед собой.

Гюнвальд Ларссон размахивал перед лицом своими ручищами. Он не терпел никотина, и табачный дым его раздражал.

— Меня очень интересует эта свинья Ассарссон, — сказал он.

— Я вспомню, — сказал Меландер.

— Еще бы. Если раньше не умрешь от рака легких. — Гюнвальд Ларссон поднялся и подошел к Мартину Беку. — Откуда этот Ассарссон брал деньги?

— Не знаю. Что делает его фирма?

— Импортирует разные вещи. От подъемных кранов до искусственных рождественских елок. Я выяснил, какой налог за последние годы платили эти господа и их фирма.

— И что?

— Приблизительно третью часть того, что вынуждены выкладывать я или ты. А когда вспоминаю, какой вид имеет квартира вдовы Ассарссона, то у меня чешутся руки привести ревизора в их лавочку.

— А чем ты будешь мотивировать свое желание?

— Не знаю.

Мартин Бек пожал плечами. Гюнвальд Ларссон пошел к двери, но на пороге остановился и сказал: